— Тот, кто именует себя ученым, должен помнить еще об одном: наш долг — помогать молодым и талантливым. Я высоко оцениваю работу Шамсизаде. И действительно поддерживаю этого юношу, — вот единственное, в чем вы правы! Так мне велит совесть. И я не только не отказываюсь от своей поддержки, но и горжусь. Найденная аспирантом лигатура, примесь для бензина с высоким октаном, необходима современной технике. Она, несомненно, найдет широкое применение в нашей промышленности. Технический прогресс — вопрос первостепенной важности.

— Что ж, посмотрим, — Башир Бадирбейли пожал плечами. — До подножия виднеющейся горы не так уж далеко… Поглядим, сколько воды можно унести в решете!..

— Куда вы так спешите, товарищ Шамсизаде?! — раздался визгливый голос, и Вугар задержался на лестнице, повернувшись в ту сторону, откуда прозвучал вопрос.

Ступенькой выше позади него стоял человек, маленький и толстый, квадратный — можно было сказать о нем. Небольшие глазки, спрятанные в глубоких глазницах, лукаво посмеивались. Это был один из старших сотрудников института Зия Лалаев.

Зия Лалаеву в институте многие завидовали. Нет, не его таланту или научным открытиям, — завидовали его счастью. Этот человек, как говорится, родился в сорочке. Во всем-то ему везло! А жена? Такой красавицы в целом городе не сыщешь. Высокая, стройная. На нее не только мужчины заглядывались. Девушки и молодые женщины, увидев ее, останавливались и провожали завистливыми и восхищенными взглядами. А юноши или молодые холостяки, увидев ее под руку с Зия, от досады кусали губы: маленькие ножки, яркие губы, пухлые белые пальчики, черные вразлет брови — и все это уродцу! Народная мудрость гласит: лучшие груши в лесу достаются шакалам. А иные так говорили: не насмешка ли судьбы — писаная красавица, достойная кисти великих мастеров, рядом с таким безобразным?..

Словом, чего только не говорили люди от зависти к Зия Лалаеву! Но это его ничуть не смущало. Он лишь крепче держал под руку Шойлу и, улыбаясь, заглядывал в ее карие прекрасные глаза. А завистникам всегда отвечал односложно: «Не родись красивым, а родись счастливым!»

Когда Зия женился, по городу шли самые разнообразные слухи: одни утверждали, что он похитил невесту, другие, что купил, щедро одарив ее родителей драгоценностями и деньгами. Конечно, в жизни всякое случается, бывает, что жених крадет невесту, бывает, что покупает. Но в данной истории все произошло совсем иначе.

Шойла приходилась племянницей Мархамат-ханум. Отец Шойлы погиб на войне, и Мархамат-ханум взяла девочку на воспитание, чтобы помочь овдовевшей сестре. Каким образом Зия втерся в доверие к Мархамат-ханум, одному аллаху известно! Но Мархамат-ханум сумела уговорить и Шойлу и ее мать и выдала племянницу за аспиранта своего супруга. С тех пор Зия Лалаев, как тугим ошейником, сковал лебединую шею красавицы Шойлы. Что же это каприз судьбы?

О нет, Лалаев был человеком весьма предприимчивым, он умел добиваться своего. Удачная женитьба лишь подкрепила веру в собственные силы.

По научной лестнице он продвинулся весьма быстро. Конечно, родство с прославленным ученым сыграло здесь известную роль, но надо отдать Зия справедливость, что и работал он не покладая рук. Дни и ночи сидел над диссертацией, а защитив ее и получив научное звание, был зачислен в институт старшим научным сотрудником. Одновременно он вел в университете практические занятия по химии и получил звание доцента. Короче, занял в жизни прочное место.

Вугар познакомился с Лалаевым в университете. Студенты дружно недолюбливали надменного уродца. Важно, заложив руки за спину, он расхаживал в перерывах по коридору, всегда один, высокомерно поглядывая на окружающих, не удостаивая никого разговором. Над ним подтрунивали, о нем сочиняли анекдоты. Кому-то удалось проникнуть в его тайну: когда Зия был влюблен в Шойлу, он решил попытать силы в поэзии, писал стихи и посвящал любимой. Одно стихотворение даже появилось в центральной газете под псевдонимом «Бариз». Впрочем, как пришел Зия с этим стихотворением в литературу, так же бесследно с ним и ушел, больше никогда не печатался.

Кто-то из студентов не пожалел времени, раскопал в архиве стихотворение Зия, состоявшее всего лишь из десяти строк, выучил наизусть и прочитал в аудитории. Стихотворение это переделали, обратив против автора.

Последняя строфа звучала так:

Вскоре в институте не было человека, который не знал бы этих стихов. И до сих пор новые студенты не без удовольствия повторяют их, а старые товарищи подчас, словно невзначай, называют Зия Лалаева Зия Бариз.

Вугар не любил Лалаева и старался избегать встреч с ним. Вот и сегодня, увидев его, с трудом скрыл неприязнь и, ничего не ответив на его слова, хотел пройти мимо. Но Зия с неожиданной ловкостью перепрыгнул через две ступеньки и, догнав Вугара, фамильярно взял за руку.

— Хи-хи! А вы, Шамсизаде, между нами говоря, счастливчик! — захихикал он без всякой на то причины. — Честное слово, я завидую вам. И даже ревную… Вот так счастье, вот так успех!

Настроение у Вугара было и без того отвратительное, а тут еще неуместные шутки! Он резко выдернул руку и нахмурился. Помрачнел и Зия.

— За что вы так со мной? — сердито спросил он. — Чем, смею спросить, заслужил столь пренебрежительное отношение? Может, вы не верите в искренность моих слов? Странный вы человек, очень странный!

Желая показать Вугару, что он оскорблен в лучших своих чувствах, Зия отошел от него и, держась за перила, стал быстро спускаться по лестнице, семеня короткими ногами. Однако на площадке второго этажа он остановился, поджидая Вугара. Когда тот, мрачный, погруженный в невеселые мысли, поравнялся с ним, Зия опять подошел к нему.

— Что случилось? — еще раз спросил он. — Чем вы расстроены? Профессор Гюнашли дал о вашей диссертации такой отзыв, что вы должны чувствовать себя на седьмом небе. А он еще, видите ли, недоволен! Не обижайтесь, но вы действительно странный человек!

Вугар пропустил мимо ушей слова Зия. Ему хотелось одного — чтобы тот поскорее отвязялся. Но, увы, отвязаться от Зия было не так-то просто! Он встал на пути Вугара, как старый пень посреди лесной дороги.

— Послушай, дорогой, я знаю, ты скромник! И напрасно! — Зия покровительственно перешел на «ты». — Знаешь, как любит меня Сохраб-дадаш? И у меня нет человека дороже! Сохраб-дадаш — око мое… Ты же слышал, как он тебя восхвалял? Как превозносил… Клянусь, не всякий отец способен так защищать родного сына! Каждое слово пронизано любовью к тебе. Думаешь, легко завоевать любовь Гюнашли? О, подобное счастье выпадает далеко не каждому на долю! Так что я тебя от души поздравляю!

Вугар нехотя поблагодарил, продолжая думать о том, как бы скорее отделаться от назойливого собеседника. Но Лалаев не собирался так скоро распрощаться с Вугаром. Приподняв левую бровь, он продолжал:

— Я хочу, чтобы ты правильно понял меня! И говорю это вовсе не потому, что Гюнашли мой родственник. Хвала аллаху, мне от тебя ничего не надо и заискивать перед тобой незачем. Ты всего лишь аспирант, для меня это пройденный этап… Давным-давно пройденный… Ты уже несколько лет живешь в Баку, скажи, хоть раз слышал, чтобы профессор Гюнашли причинил кому-нибудь зло? Ручаюсь, что нет! Потому что он — честнейший человек! Я могу запятнать свою совесть, а он — никогда! Если Гюнашли уверен, что человек талантлив и работа заслуживает внимания, он грудью встанет на его защиту и окажет всяческую помощь. Ни одну просьбу не оставляет он без внимания… У нас много ученых. Но кто их них так, как Гюнашли, заботится о молодежи? Никто! Вот, например, Башир Бадирбейли… Как он выступал сегодня? Заносчиво, надменно!.. А его профессорскому стажу куда больше лет, чем тебе! В области химических наук он первый в Азербайджане получил профессорское звание. А какая от него польза? Ровным счетом никакой! Кому он открыл новые пути в науке? Никому! Что нового сделал в области химии? Ничего! А какой гонор! Во всей вселенной не уместится! Хи-хи-хи! Кстати, помнишь, какое прозвище дали ему студенты? «Профессор Бе-бе», то есть профессор-малютка. Точнее не придумаешь! Он в науке и есть малютка…