Но если казалось, что Розамунда позабыла о наблюдателях и не имела желания с ними контактировать или общаться, то они как раз таки наоборот, в чём она смогла убедиться. Девушка несколько удивилась, когда среди перешёптываний за её спиной раздалась вполне отчётливая и громкая речь, содержащая в себе прямое обращение к ней.
– Ты ведь Розамунда Сент-Джеймс? – осведомился голос, сочетавший в себе надменность и враждебность.
Рози, глядя в зеркало, перевела взгляд со своего отражения на толпу позади неё, из которой вышла миниатюрная, напоминавшая ребёнка девица и, приблизившись к ней, встала рядом, так что рассмотреть её стало проще. Крашеная блондинка с тщательно завитыми кудрями, с чуть раскосыми и густо накрашенными глазами карего цвета, вздёрнутым носиком и губками бантиком. Этакая маленькая куколка с чересчур размалеванным личиком, так что Розамунде стало просто жаль кожу девушки, уж больно много косметики было на ней: казалось, та может в любую минуту начать отваливаться слоями. Одета она была соответствующе своему кукольному образу: в кричащий розовый топ и вызывающе короткую юбочку, едва прикрывающую её зад. Наверняка та считала, что выглядит эффектно и сексуально. Розамунда могла бы просветить её на сей счёт, но она не полиция нравов и моды, да и о вкусах, как говорится, не спорят. Так что оно того не стоит. Каждый волен одеваться как хочет, даже если при этом выглядит как шут или портовая шлюха, ведь у них, в конце концов, свободная страна. Но если бы она вот так вот явилась в свою школу в Лос-Анджелесе, конечно, если мыслить чисто гипотетически, так как такие безвкусные тряпки она не позволила бы себе надеть, то её бы попросту не пустили на порог. Так что можно лишь порадоваться, что здесь царят столь демократичные нравы в отношении одежды. Хотя, глядя на стоящую рядом с ней пигалицу, буравившую её глазами, полными вызова, она пришла к мнению, что некоторые ограничения всё же были бы не лишними. Потому как, глядя на сие безобразие, у нормальных людей мог возникнуть просто эстетический шок.
– Да, я Розамунда, – спокойно ответила Роуз и продолжила укладывать волосы, перестав обращать внимание на девицу.
Ту, надо сказать, это взбесило. Лицо буквально исказилось от гнева, а глаза злобно сощурились.
– У тебя ужасный цвет волос. Ты знаешь об этом? – решив уязвить самолюбие Розамунды, сказала девица. – Или это парик и ты лысая, как говорит Эмили Уотс?
Позади раздались смешки. Присутствующие находили забавным разворачивающееся перед ними действо и буквально затаив дыхание ждали реакции со стороны Рози. Девушка понимала, что может попросту проигнорировать настырную девицу, но интуиция ей подсказывала, что та продолжит её донимать. И если этой особе было в усладу выглядеть глупо, и она наверняка наслаждалась тем, что оказалась в центре внимания, то Розамунде сие было не нужно, поэтому стоило пресечь бурную активность той на корню. С тяжёлым вздохом, как если бы ей предстояло выполнить что-то крайне неприятное, но необходимое, она прервала процесс причёсывания и повернулась к раздражавшей её девице, сохраняя при этом на лице невозмутимое выражение. Лишь глаза её стали цвета штормового неба и отливали холодной сталью. Голос, которым она ответила, был сдержан, но так же холоден.
– Во-первых, мне искренне и от всей души плевать на то, что говорит и думает на мой счёт Эмили Уотс и ей подобные; во-вторых, я сомневаюсь, что эта особа знает меня настолько хорошо, чтобы утверждать, что-либо конкретное обо мне; в-третьих, лишь недалёкие, глупые и никчёмные люди станут распускать сплетни о других, тем более незнакомых. К тому же, если уж на то пошло, и ты решила высказаться на мой счёт, то я в ответ сделаю доброе дело и поведаю тебе о том, что твоя юбка и топ давно вышли из моды и ты в этих шмотках выглядишь попросту глупо.
Розамунда, произнося свою тираду, наблюдала, как с каждым сказанным ею словом девица всё больше теряется, а щеки её даже под слоем косметики наливаются жаром. А когда она услышала замечание по поводу собственного одеяния, то лицо вспыхнуло так, что Роуз испугалась, как бы она не воспламенилась. Зыркнув на девушку злобным взглядом, полным неприкрытой ненависти, «крашеная» буквально вылетела из дамской комнаты, напоследок громко хлопнув дверью. Другие девушки, проводив свою разгневанную и униженную товарку взглядом, прыснули от смеха. Было ясно, что развернувшаяся у них на глазах сцена пришлась им по душе. Розамунда же не находила в этом ничего забавного, к тому же теперь, несколько поостыв, жалела о собственной несдержанности. По крайней мере, в высказывании о внешнем виде блондинки. Не стоило опускаться до её уровня. Но девица хотя бы открыто высказала то, что другие обсуждают шёпотом у Роуз за спиной. Не стоило с ней столь жестоко обходиться. Но тут уж ничего не поделаешь. Сделанного и сказанного не вернёшь.
– Вопросы? Комментарии? – спросила Розамунда у оставшихся, окинув их внимательным взглядом. Те растерялись, но кое-кто всё же отрицательно покачал головой.
– Вот и славно, – произнесла она и, запихнув расчёску в рюкзак, решила, что пора покинуть столь душевную компанию, дабы более не смущать собравшихся своим присутствием и дать им обсудить произошедшее.
Но едва она закинула сумку на плечо, как в уборную вошла компания девушек в сопровождении её недавней знакомой, минуту назад покинувшей «поле боя».
«А вот и подкрепление» – мелькнула у Роуз насмешливая мысль, когда она разглядывала новоприбывших.
Взгляд же «крашеной», направленный на неё, был полон злорадства и тёмного предвкушения, но мгновенно менялся, когда она переводила его на статную высокую брюнетку, возле которой буквально увивалась. В нём возникало восхищение и подобострастие, как если бы та была её идолом, божеством. Розамунде же не надо было гадать, кто из вошедших является главной, так как не только взор крашеной был направлен на брюнетку, но и всех остальных. Все перешептывания разом смолкли, и в уборной в одно мгновение воцарилась тишина, так что, казалось, можно было услышать собственное дыхание. Во взгляде же Мары Велан, а это была именно она, читалось явное превосходство и презрение, когда она поглядела на разношерстную компанию, окружившую её плотным кольцом, и внемлющую ей, а также откровенная брезгливость, когда на пути следования взора возникла девица, с которую осадила Роуз. Девушка поняла, что Маре также не по вкусу кричащее одеяние этой особы. Надо сказать, подружка Эрика, была одета превосходно: в бледно-розовый элегантный и, несомненно, дорогой костюм, состоящий из жакета с круглым воротом, открывавшим ключицы и стройную шею с повязанным на ней кокетливо шифоновым платочком, а так же юбки до колена. Стройные ножки были обуты в простые туфли-лодочки. Ко всему прочему Велан была невероятно хороша собой. Когда Саманта показала ей Мару, то издалека она не могла как следует рассмотреть её. Теперь же Роуз могла лицезреть её во всей красе. Нежный овал лица, грива иссиня-чёрных волос, струившихся по плечам мягкой волной. Молочно-белая кожа. Большие глаза цвета горького шоколада, опушённые густыми ресницами невероятной длины, отбрасывающими тени на щёки девушки. Вздёрнутый тонкий носик и рот с пухлыми губками, нижняя из которых капризно чуть выдавалась вперёд. А искусно наложенный неброский макияж делал её личико выразительным и невероятно привлекательным. Рядом с ней каждая могла показаться серой мышью. Так что восхищение на лицах присутствующих, как и затаённая зависть, были вполне обоснованными. Правда, Розамунда в их число не входила. Она отдала должное красоте Велан, но падать на колени перед ней у неё не было никакого желания. И если все ждут именно этого с её стороны, то их постигнет разочарование. Та, надо сказать, так же пристально разглядывала Роуз, и в её взоре появилось крайнее неудовольствие. Видимо, очарование стоящей перед ней новенькой стало для неё неприятным сюрпризом. Она ведь привыкла быть везде и всюду лучше всех, значительней, а тут такая незадача. Впервые она встретила себе ровню.
