«Беги!» – кричало что есть мочи самосохранения мальчугана, стараясь сподвигнуть налившееся свинцом тело к решительным действиям, которые уберегут его от смертельной опасности, нависшей над ним.
Только было поздно. Хищник приготовился к смертоносному прыжку, согнув лапы и припав к земле. Мгновение, и он словно выпущенная ракета устремился к Дереку. Это будто прорвало плотину, не дающую выдавить из себя звук, и он что есть силы закричал: «Папа!», глядя на оскаленную пасть и капавшую с неё густую слюну. Смерть дыхнула на парня своим холодом, от которого сердце пропустило удар и на миг замерло в груди. Он понял, что проживает последние мгновения своей короткой жизни, и в голове за долю секунды пронеслись образы дорогих ему людей, которых ему более было не суждено увидеть. Дерек успел лишь жалко прикрыться руками, а затем в него врезалось мощное тело, сбив с ног. Это было подобно тому, как если бы его сбил на большой скорости грузовик. Кости жалко хрустнули. Сила удара было такова, что лёгкое тельце мальчика, вместо того, чтобы оказаться в полной власти хищника, отлетело в сторону. Мощные челюсти оставили глубокие рваные раны на ноге, но не нанесли большего вреда. Дерек кубарем покатился по земле, цепляясь за сучья кустов, разрывавших одежду и сильно ранясь об острые камни. Закончилось мучительное продвижение в глубокой рытвине оврага с протекавшим в ней холодным ручьём, в которую он скатился. В то же мгновение острая боль пронзила его с головы до пят, отзываясь в каждой клеточке. У парня перехватило дыхание, а перед глазами взметнулся целый сноп разноцветных искр. Холодная влага ручья пропитала одежду, принося ещё более нестерпимые муки, чем до э того, раздражая его раны. Сознание Дерека помутилось. Только прежде чем он смог нырнуть во тьму полной бесчувственности, несущую свободу от боли и жестокой реальности, он, с трудом разлепив отяжелевшие веки, взглянул вверх. Там у края оврага замер зверь, готовясь к очередному прыжку, который наверняка для истерзанного мальчика будет последним, и не было уже ни единого шанса спастись. Только внезапно зверь насторожился и, громко рыкнув, резко развернулся, а в следующий миг, издав воинственный крик, на него уже навалился с большим охотничьим ножом человек.
«Папа!» – промелькнула в голове мальчика мысль, и тут же его принял в объятья беспросветный мрак.
Вместе с сознанием вернулась и боль. Нестерпимо ныли повреждённые от удара рёбра, впрочем, как и всё тело, что говорило о том, что одними ушибами он не отделался, а как минимум переломом нескольких рёбер и костей. Поврежденная острыми волчьими клыками нога горела огнём, будто её засунули в костёр, а так же частично онемела. Дерек был весь мокрый и сплошь покрыт грязью и кровью, сочившейся из многочисленных ран. Одежда разорвана, а тонкая курточка превратилась в жалкие лохмотья, и в её прорехах была видна израненная плоть. Кровь залила затылок и лоб, пропитала воротник и стекала тонкими струйками ему на лицо. В первое мгновение паренёк не мог прийти в себя и понять, что произошло, почему он в таком безобразном виде, да ещё лежит на дне глубокого оврага.
«Мама расстроится, увидев меня таким грязным…» – расстроено подумал было он. Но постепенно воспоминания о происшедшем наполнили голову Дерека, и неясные образы сложились, как кусочки мозаики, в единую ужасную картину. Но между тем пришло понимание того, что он всё ещё жив, и боль, разрывавшая его на куски, была тому ясным подтверждением. Более никто и ничто на парня не намазали, а вокруг вместе с привычной уже глазам тьмой властвовала тишина, которую изредка нарушал лишь тихий шелест листвы деревьев под порывами ветра. Не было слышно ни рычания зверя, ни звуков борьбы. Хотя мальчик помнил, что видел, как отец вступил с монстром в схватку и отвёл беду. Он не сомневался в том, что именно благодаря этому волк не разорвал его в клочья. Только одного парень не понимал, если всё именно так, как он предполагает, почему отца нет рядом, ведь времени с тех пор, как он потерял сознание, наверняка прошло не мало. Ледяной ужас, как ответ, в тот же миг прокрался внутрь, а сердце буквально окаменело в груди от мрачного предчувствия беды, накатившего подобно удушающей волне, подымая в душе панику.
«Не верю! Этого не может быть!» – утешал себя парнишка, отгоняя гнетущие мысли. Однако те, словно надоедливые, противно жужжащие пчёлы, вились вокруг него, так и норовя ужалить, рождая в нём догадки, одна ужаснее другой. Дерек решил действовать, более не медля.
– Папочка, я тебя спасу! – прошептал малыш, утирая покатившиеся градом из глаз слёзы грязной ладошкой. Собрав свои силы, позабыв о собственных увечьях, он пополз по земле, стремясь выбраться из оврага. Работая руками, парень с усилием подтягивался, хватаясь то за пучки влажной травы, так и норовившей выскользнуть, то впиваясь пальцами в мягкую землю. Страх за отца подталкивал его вперёд. Но он не желал принимать собственные жуткие догадки, надеясь, что с родителем всё в порядке и что тот попросту его не нашёл в глубокой канаве, к тому же когда вокруг царит такая непроглядная тьма, а, будучи без сознания, он не смог ответить на оклик. Мальчик лелеял в сердце веру в несокрушимость Николса. Это помогало ему, сжав зубы и пыхтя от натуги, двигаться вперёд, сражаясь с непокорным телом, не обращая внимания на невероятную ослепляющую боль, терзавшую его, и на пот, градом заливавший лицо и глаза. Дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, мышцы ныли, а сознание так и норовило ускользнуть и вновь отдать его в сладостные объятья бесчувствия. Ни единожды парень соскальзывал вниз и с криком боли, подняв брызги, вновь оказывался на дне, и путь наверх приходилось начинать заново, собирая по крупицам остатки сил. Дерек потерял счёт времени, полностью сосредоточившись на изматывающем подъёме.
Наконец его усилия были вознаграждены, и он таки смог достигнуть края обрыва. С трудом помогая себе непострадавшей ногой, мальчик вскарабкался наверх и тут же рухнул без сил, а мягкая тьма мгновенно утащила его в свой омут забвения. Дерек не сопротивлялся, позволив этому случиться, желая хотя бы мгновение отдыха.
Когда он вновь вернулся к реальности, оказалось, что его «мгновение» длилось несколько часов. Ночь подходила к своему завершению, и серая дымка наступающего рассвета уже прокралась в лесную чащу, изгоняя мрак из его недр. Лес постепенно наполнялся различными шорохами и звуками, говорящими о том, что пробудились от своего сна лесные жители и теперь поспешно готовятся встречать новый день. А какая-то ранняя и одинокая птаха где-то высоко над головой, укрывшись от глаз в кронах деревьев, затянула свой незамысловатый мотивчик. Вот только измученный и израненный мальчуган мало обращал внимание на эти прелести пробуждающейся жизни. Единственное, что его радовало, так это то, что теперь он мог видеть всё вокруг, особо не напрягая зрение. Однако ни отца, ни зверя заметно не было, как и вообще любого другого живого существа. Подняв с земли толстую палку, Дерек, опираясь на неё, с тихим всхлипом, прикусив до крови губу и сдерживая крик боли, поднялся на ноги, понимая, что надо двигаться вперёд, иначе, стоя на одном месте он не сможет отыскать отца. Поэтому используя как опору свой импровизированный «костыль», мальчик, прихрамывая, побрёл меж кустов, беспрестанно зовя родителя. Мальчик старательно гнал от себя мысли о возможности того, что потерял Николса, всем сердцем желая, чтобы в подтверждение обратного отец живой и невредимый появился из леса и, обняв, как он всегда делал, желая утешить сына, помог забыть весь пережитый ужас в своих крепких объятьях. Парень сдерживал рвущиеся наружу рыдания, буквально разрывающие ему грудь, и смахивал набегавшие слёзы.
«Он, наверное, ранен и находится без сознания, поэтому и не слышит, как я его зову. Я его найду, и всё будет хорошо! Уже рассвет, и мы быстро отыщем нужную тропу» – говорил себе Дерек, продолжая продвигаться вперёд.
Спустя несколько ярдов он набрёл на место, где, видимо, и произошла битва с хищником. Парень с замирающим сердцем разглядывал взрытую когтями землю, вытоптанную траву и кляксы, казавшейся чёрной в предрассветном сумраке жижи. С трудом согнувшись, он прикоснулся к ней кончиками пальцев и поднес к носу. Понюхав, парень тут же с ужасом отдёрнул руку прочь. Солоноватый, металлический запах. Всё было очевидно. Это была свернувшаяся от времени кровь. Она виднелась всюду. Ею была заляпана земля. Дерек, внутренне холодея, огляделся, пристально рассматривая место сражения в поисках ответа, каков был исход. Он не знал, чья эта кровь, и боялся строить догадки. Тут, будто в ответ на его мысленный вопрос, взгляд наткнулся на чёткий след на земле, говорящий о том, словно по ней волокли нечто тяжёлое, уходивший в сторону и скрывавшийся за кустами в ярде от него. Параллельно этому следу шёл другой – кровавый. Сердце ёкнуло в груди, и волна дрожи прокатилась по телу. Парень понял, что если двинется вдоль него, то откроет нечто жизненно важное. От него более ничего не зависело, оставалось лишь констатировать свершившийся факт. В сердце та вера и надежда, что поддерживали в нём силы, разом потухли, как факел под сильным порывом ветра. Словно бы под гипнозом, опираясь на палку и прихрамывая, он пошёл по следу.
