– Но ведь мой отец и мать люди.

– Такое бывает. Но союз с человеком, не может нарушить связь и гарантировать того, что дурная наследственность не проявиться. Если среди родных есть оборотень, то его дети тоже в своё время покроются мехом. Это факт. В твоей семье это каждый старший ребёнок.

– По крайней мере, так мне сказала тётя.

– Думаю, её словам можно верить. Но быть чистокровным это не так уж плохо. Ну, если выбирать из двух зол. Я ведь тебе уже говорил, что ты рождена обладая двумя сущностями – и зверя, и человека. Это твоя судьба стать одной из них. Поэтому для чистокровных оборотней не составляет сложности жить двумя жизнями, меняя свой облик по своему усмотрению. Полнолуние, сильные эмоции или ещё что-либо не могут спровоцировать изменения. Они ничему из этого не подчинены. Только раз в их жизни, луна может сыграть роль – вызвав их первое обращение. В отличие от «обращённых» – таких как я. Нас сделал теми, кто мы есть, не ген, наследуемый от родителей, а зараза, которая проникла в наше тело через укус со слюной или царапины от когтей, – голос Дерека стал напряженным. – Нас никто не готовил к жизни в облике зверя. Изначально я человек, поэтому моя сущность не может вместить себя ещё одну – хищника. Только «обращенных» никто никогда не спрашивает, нам навязывают жизнь, которая нам чужда. Как та тварь пять лет назад, заразившая меня и убившая отца. Из-за обращения, наш иммунитет подвержен серьёзным изменениям и стрессам, впрочем, как и весь организм и наша личность в том числе. Это приводит к тому, что весь процесс изменения превращается в сплошные муки. К тому же полностью…усвоить и подстроиться под произошедшие изменения мы не можем. Поэтому нас всегда можно отличить от простых смертных. Это словно метка, живущего в нас зверя.

– Глаза, – только и выдохнула Роуз, догадавшись.

– Да. Глаза, – подтвердил её догадку Дерек. – Человек и зверь борются в нас, пытаясь взять вверх в одной оболочке, не предназначенной для двоих. Впрочем, так как мы изначально люди, человеческая сторона в нас сильнее, поэтому звериная часть оказывается, просто заперта в теле, до полнолуния… Я до сих пор не знаю, почему это происходит, но предполагаю то, что как луна влияет на приливы и отливы, так и наша хищная сущность подчиняется её давлению. В это время мы плохо контролируем себя. Поэтому мне и надо этот дом. Это моё убежище. Моя клетка. Тебе же этого никогда не понадобиться.

– Но я всё ещё не понимаю, что из сказанного должно меня оттолкнуть? Почему мне нельзя быть с тобой? Ты меня не убедил. Разве различия в происхождении важно в отношении в отношении к человеку?! Для меня уж точно нет.

– Хорошо, что ты так думаешь. Пока. Но для «чистокровок», обращённые нечто вроде грязного пятна в истории их существования. Напоминания того что и они не безгрешны. Прямое доказательство того, что был нарушен закон. Оборотням запрещено убивать и обращать людей. Поэтому мы для них автоматически стараемся изгоями. Таких как я проще игнорировать, смириться с нашим существованием, как с неизбежным злом, чем признать нас как равных.

– Расизм какой-то.

– Ну, справедливости вообще мало на земле.

– Только каким боком это меня касается? Если кто-то так считает, почему я тоже должна так думать? Я не человек толпы и стадный инстинкт, мне чужд. Так что если все пойдут прыгать с крыши, я уж лучше просто посмотрю, – твёрдо заявила Роуз.

– Ладно, ладно Сент-Джеймс я тебе верю. Судя посему, ты действительно отличаешься от них. А мои сомнения в том, что ты изменишь своё нынешнее мнение, наверное, просто моё, можно сказать, врождённое недоверие к людям. Так проще жить. Да и разочарований куда меньше.

– А я думала, что только мне свойственно быть скептичной. Хотя ко всему прочему ты ещё и циник.

– Жизнь меняет людей.

– Конечно, проще всего списывать свою чёрствость на жизнь. Но мне кажется, что всё-таки трудно жить, не доверяя не кому. Это обрекает тебя на одиночество, ведь не доверяя, ты ограждаешь себя стеной и сам отталкиваешь от себя людей. Не ужели действительно лучше жить, не зная тепла другого человека, не имея поддержки и возможности разделить свои печали и радость с близкими. Мне кажется, рано или поздно ты сломаешься.

– Но зато ни кто не отвернётся от тебя, ни кто не предаст.

– Но ведь в действительности ты так не думаешь Дерек?! Просто не можешь думать, что изолировав себя от окружающих стеной, будет выходом.

– Почему ты так уверенно? Сент-Джеймс ты – любимая дочь родителей из благополучного семейства, не знаешь, что такое быть ребенком, потерявшим отца и кормильца, ненужным своей родной матери, едва различающей фантазии от реальности, с проблемой как бы прокормиться и не подохнуть от голода. А я знаю. И знаю не понаслышке. Мне нигде и никогда не было поблажек. Я привык надеяться только лишь на себя, зная, что в этом случае меня не подведут. Такая ситуация, знаешь ли, не способствует открытости.

– Да. Я понимаю и не знаю того, что тебе пришлось пережить и сожалею, что с тобой подобное случилось. Однако ты выжил, сумел и это делает тебе честь. Делает тем, кем ты стал Дерек – сильным и уверенным в себе человеком,… но абсолютно дезориентированным в обществе других людей. Только ты забываешь, что всё-таки, на самом-то деле, ты никогда не был один.

– Откуда такая уверенность?

– Догадалась. Ты просто зациклился на своих проблемах, взвалил на себя столько, что всё остальное померкло, отчего-то решив, что только сам способен совсем справиться, а вокруг все едва ли не враги тебе. Что далеко от истины. Ведь Блэкстоуны поддерживали тебя?! Наверняка и сейчас Тони о тебе заботится. Я заметила, когда была в автомастерской, как просто и легко ты с ним разговариваешь. Твоё поведение говорит о том, что, не смотря на свои слова, ты ему доверяешь.

– Ладно. Тут не буду спорить, – нехотя признал Дерек. – Этого старикана, хлебом не корми, дай меня только уму-разуму поучить.

– Ну вот, а ты говоришь, что никто о тебе не заботился. Да и твоя мать, какой бы не стала после гибели твоего отца, всё равно не безразлична тебе.- «Хотя конечно, мамашу Д.Д. всё же следовало хорошенько пнуть, что бы уделила чуточку больше внимания своему сыну, чем самой себе» – Но она тебе нужна любая, в конце она твоя мама и забота о ней, заставляла тебя бороться с судьбой. Да и люди, что давали тебе работу, тоже достойны внимания и уважения. Это маленький городок и насколько я смогла понять, жители здесь ни настолько прогнившие изнутри как в больших городах и вряд ли они бросили бы на произвол судьбы кого-либо из его жителей. Так что ты будешь просто идиотом, если продолжишь вести себя как холодная, ко всему безразличная задница.

Роуз распалившись в своём стремлении доказать Дереку в том, что он не один и что вполне может открыться людям, не замечала, что голос её дрожит от переполнявших её эмоций. Закончила девушка свою тираду на повышенных тонах, едва ли не срываясь на крик. Только вот Д.Д. на сие ни как не отреагировал, молча созерцая огонь. У девушки закралось подозрение, что её пламенные речи, парень попросту пропустил мимо ушей.

Розамунда нахмурилась.

– Эй, ты меня вообще слышал? Я что зря тут распиналась? И скажи уже что-нибудь. А то начинаю чувствовать себя полной дурой.

– Ну, могу сказать, что ты, Сент-Джеймс судя по всему полностью пришла в себя. Славно. А ведь совсем недавно размазывала тут кулаком слёзы и сопли по лицу, – криво усмехнувшись, ответил тот.

– Не правда! Такого не было!

– А мне кажется, что именно этим ты занималась, когда я тебя здесь нашёл.

– Ну, ты и мерзавец, – пробормотала, уткнувшись в одеяло Роуз. – Я к нему со всей душой, а он…

– Ладно, не злись. Я услышал все, что ты сказала…

– И…?

– Я не обещаю, что сразу же стану душкой и золотым парнем, но постараюсь не быть такой уж…задницей, – хмыкнул парень. – И всё же вряд ли ты пойдёшь против стаи.

– Против кого я не пойду? – решив, что ослышалась, переспросила девушка.