В целом обе группы крестьянских депутатов выступали «как одно политическое направление в аграрном вопросе»[210]. Они считали необходимой ликвидацию помещичьей собственности на землю. Депутатов поддерживала социал — демократическая фракция, разоблачавшая классовую сущность указа от 9 ноября. Как в Думе, так и вне ее большевики боролись за союз рабочего класса и крестьянства. Но вопреки позиции крестьянских депутатов, правооктябристское большинство Думы в мае 1909 г. все же приняло законопроект, который рядом дополнений даже усилил грабительский характер указа от 9 ноября 1906 г. Требование крестьянских депутатов о наделении крестьян землей за счет помещиков было отклонено. Тем самым многомиллионным массам крестьянства дали ясно понять, что они не могут рассчитывать на получение помещичьей земли, пока существуют царизм и его прислужница — помещичье — кадетская Дума.

14 июня 1910 г. царь утвердил принятый Думой и Государственным советом законопроект. Он стал законом. По сравнению с указом от 9 ноября 1906 г. новый аграрный закон создавал еще большие возможности для ликвидации общинного землевладения. Общины, где со времени наделения их землей не было общих земельных переделов в течение 24 лет, стали рассматриваться как перешедшие к единоличному владению землей. Закон предоставлял право членам этих общин с подворным землевладением выделяться на отруба при согласии простого большинства крестьянского схода, в то время как раньше для этого необходимо было получить не менее 2/3 голосов.

Закрепление земли в частную собственность крестьян. После указа 9 ноября 1906 г. царское правительство развернуло беспощадное наступление на общину, направляемое и координируемое министерством внутренних дел. Не говоря уже о землеустроительных комиссиях, которые крестьяне метко прозвали «землеграбительными», в ход был пущен весь аппарат местной власти. Насаждением хуторов и отрубов правительство стремилось к укреплению кулачества, а распылением крестьянства по хуторам пыталось погасить революционное движение на селе. Землеустроительные комиссии, внедряя хуторскую систему, игнорировали волю и желания большинства крестьян. Как правило, сопровождаемые стражниками, конной полицией, они принудительно распределяли надельные земли. Грубым насилием отмечена деятельность землеустроительных комиссий в Уманском уезде на Киевщине, который занимал первое место среди 420 уездов Европейской части страны по насаждению новой системы хозяйствования. Например, жители с. Свинарки в официальной жалобе, направленной в Петербург, сообщали, что землемер арестовывал и сажал в карцер тех общинников, которые отказывались выходить на отруба. Крестьяне с. Собковка, высланные на два года за отказ подписывать решение о выходе на отруба, в своей жалобе на имя министра земледелия писали, что указ от 9 ноября 1906 г. «погубит крестьянское земледелие», что крестьяне заявляют об этом начальству, но «оно не слушает, насильно принуждает подписывать согласительные приговоры, нежелающих сажают за решетку и держат, пока не согласятся подписать. Отказывающихся сажают в тюрьму и этапом высылают из губернии на два года… Слезы и горе в каждом селе…».

Землеустроительные комиссии, как правило, отводили кулакам лучшие земли и ближе к селу. Беднякам же доставались малопригодные, да еще и отдаленные от села земли. Даже путем насилия, составления подложных приговоров сельских сходов и других злоупотреблений правительству не удалось сломить сопротивление крестьянства. В течение 1907–1910 гг. по всей стране выделилось из общин около 1480 тыс. дворов, немногим более 17 % общинников. На Украине в 1907–1911 гг. вышло на хутора и отруба свыше 226 тыс. хозяйств, которым принадлежало 1800 тыс. десятин земли. Хуторскоотрубное землевладение составляло на Екатеринославщине 25 %, Херсонщине и Харьковщине — около 20, Полтавщине и Волыни — свыше 11, Киевщине — до 10, Черниговщине и Подолии — менее 5 %. Общий же процент выделившихся на хутора крестьянских хозяйств на Украине был значительно выше, чем по России в целом, в связи с тем, что общинное землевладение здесь не имело широкого распространения. Например, еще до начала столыпинской аграрной реформы подворники составляли в Полтавской губернии 82, в Черниговской — 49 %.

Размеры созданных на хуторах хозяйств были далеко не одинаковыми. Из 165 хуторских хозяйств Черниговской губернии, обследованных земством в 1909 г., только 32 по своим размерам приближались к средним, остальные были или крупными хозяйствами кулаков, или бедняцкими, имевшими от одной до трех десятин земли.

Крепко держались лишь кулацкие хутора и отруба. Технический прогресс, усовершенствование системы земледелия коснулись лишь их хозяйств. Хуторяне, кулаки в частности, покупали дорогостоящие сельскохозяйственные орудия и машины. В. И. Ленин так охарактеризовал социальные контрасты хуторских хозяйств (кулацких и бедняцких): «Один разряд хуторян, ничтожное меньшинство, это — зажиточные мужики, кулаки, которые и до нового землеустройства жили отлично. Такие крестьяне, выделяясь и скупая наделы бедноты, несомненно, обогащаются на чужой счет, еще больше разоряя и закабаляя массу населения. Но таких хуторян, повторяю, совсем немного.

Преобладает, и преобладает в громадных размерах, другой разряд хуторян — нищие, разоренные крестьяне, которые пошли на хутора от нужды, ибо им некуда деться»[211].

Крестьянская беднота, не имея скота и орудий труда для обработки земли, вынуждена была за бесценок продавать свои участки, превращаясь «… из пролетариев с наделом в чистых пролетариев»[212]. «Как стервятники, бросились кулаки скупать земли за бесценок. Беднейшие крестьяне все распродают землю. Но что из этого выходит? Они не видят ни денег, ни земли»[213], — так описывал в начале 1908 г. положение на селе один из жителей Харьковщины.

Хата крестьянина — бедняка. Волынская губерния

Важным орудием проведения столыпинской аграрной политики являлся так называемый Крестьянский поземельный банк, созданный еще в 80–х годах прошлого века. Через него осуществлялась перепродажа крестьянам помещичьей земли и обеспечивались при этом барыши помещикам. Одни из них продавали часть своих земель, чтобы усовершенствовать хозяйствование, которое все более приобретало капиталистический характер, другие — из — за экономического разорения своих хозяйств, а некоторые спешили это сделать, опасаясь новой революции.

В украинских губерниях с 1906 по 1910 г. через Крестьянский поземельный банк было продано более 480 тыс. десятин в подавляющем большинстве помещичьей земли (82 % проданной земли было использовано для устройства хуторов и отрубов). Поскольку помещикам выгодно было продавать землю большими массивами, а крестьяне не могли покупать ее в таких размерах, банк решал этот вопрос так: купленная у помещиков земля предварительно разбивалась на мелкие участки, а затем продавалась крестьянам.

Предоставляя крестьянам денежные займы для покупки земли, банк отдавал предпочтение кулакам. Заем отдельному покупателю мог составлять до 500 руб., а общинам и коллективам — не больше 150 руб. Такая практика привела к тому, что с 1909 г. покупателями банковской земли стали преимущественно кулаки. Что касается крестьянской бедноты, то, поскольку она не могла своевременно выплатить долг по займу, банк лишал ее купленных земель. За период с 1 января 1906 г. по 1 июля 1910 г. от бедняцких хозяйств всей страны в банк было возвращено свыше 467 тыс. десятин, из них по Украине — более 21 тыс. Крестьянство Украины с горькой иронией говорило, что подписывать любые соглашения с банком — это значит вешать петлю на шею.

Для крестьянской бедноты и даже для малоимущих середняков иметь дело с Крестьянским поземельным банком значило обречь себя на кабалу и разорение. Об экономическом положении большинства хозяйств в Киевской губернии, характерном и для других губерний, официальные представители писали: «Выбитые из своей колеи, оторванные от первоначальной обстановки, потратив иногда последние сбережения или еще чаще завязнув в неоплатных долгах, чтобы оплатить срочные платежи Крестьянскому банку, перенести строения на свои отруба, купить те или иные орудия или машину, или необходимую скотину, отрубники и хуторяне находятся теперь в большинстве случаев в безысходном положении, а очень часто на краю полного экономического упадка»[214].