Выслушав искренние благодарности, теневой король еще долго провожал Кангасска взглядом. Он и понятия не имел о том, кто этот седой воин с неподвижной рукой, висящей на перевязи, и доверчивостью юнца. Да это было и не важно. Важно было то, что он напомнил Рафдару, каково это, когда к тебе обращаются без страха и лести и искренне говорят спасибо. Что ж, сильные мира сего зачастую лишены таких простых и обычных радостей; власть имеет свою цену, и цена эта кажется малой — до тех пор, пока ее не заплатишь.
Вздохнув, Рафдар Дайн отправился своей дорогой… Жизнь меняют простые вещи… вроде этого разговора… Но сколько времени нужно, чтобы зерно, упавшее в почву, дало всход? Никто не знает.
Подсвеченное большими Лихтами, здание «Айнзерая» сияло в густеющей мгле, подобно маяку. Взгляд Кана задержался на вывеске: выписанное стойкой краской еще до войны, слово «Айнзерай» соседствовало с золотой пчелой — ранее эмблемой «медового пути», а ныне — торговой гильдии Омниса — и более скромной надписью, исполненной бесхитростными мелкими буквами: «Представитель торговой гильдии на третьем этаже. Прием посетителей с 10 часов утра до 10 часов вечера».
Пожав плечами, Кангасск толкнул дверь, открывавшую путь в общий зал.
Сытный ужин, горячая ванна, крепкий сон… и, конечно, никаких обещанных самому себе размышлений. Только студенты и любимцы судьбы могут позволить себе такое…
…Свет столь мягок, что окружает каждую вещь трепетным ореолом. Он, этот свет, не принадлежит ни дню, ни утру, ни вечеру. Времени для него не существует, и то, что испускает подобный свет, никак не может быть просто гигантской звездой, расточающей жар в пространстве… это нечто иное, ни имеющее названия на языке людей… Изумрудные драконы называют его ффар… И название материка — Ффархан — означает «благословленный светом ффара»…
…Сияние ффара очерчивает контуры стен, углы безликой, словно набросанной небрежными штрихами, мебели; высвечивает трепет легких занавесок на полуоткрытом окошке.
Это корабельное окно! Окно капитанской каюты! — внезапно мелькает мысль. — И за ним дышит спокойное море, в котором не видно берегов.
…Бесшумно ступая — и как только можно бесшумно ступать по этим скрипучим доскам! — к окошку подходит Она. Ветер ласково трогает Ее распущенные волосы. Свет ффара заставляет Ее силуэт сиять ярче и мягче всего, что есть в этом странном мире…
Она оборачивается. Бросает взгляд. Глаза ее печальны… прекрасны… и заставляют сердце сжаться от мучительной и сладкой боли.
«Любимая… — собственный шепот, просоленно-хриплый, удивил Кангасска. Голос был одновременно и его, и какой-то чужой… — Я всегда буду рядом. Сколько бы ни прошло лет… сколько бы ни сменилось жизней, я узнаю твои ясные глаза. Ибо, даже слепой, я увижу сияние, что ты несешь. Даже слепой, я найду тебя…»
Она улыбается. Грустно-грустно. И сердце от этой улыбки поет и плачет…
Кангасск проснулся. О, обычно с таким отчаяньем не просыпаются, а выныривают из воды — в единственном, всепоглощающем порыве, с единственной мыслью: глотнуть воздуха!..
Сердце колотилось. Первые секунды Ученик дико оглядывался по сторонам и часто дышал. Какие-то несвязные мысли метались в его сознании, не находя себе места; они были похожи на стаю перепуганных птиц в темноте…
Но спокойная обстановка и льющийся из окон самый обычный, утренний свет сделали свое дело.
«Это всего лишь сон,» — подумал Кангасск, когда пришел в себя. Но уж кто-кто, а Ученики миродержцев всегда знали цену снам. Особенно таким реальным.
Да, на самом деле: бывают сны, после которых начинаешь смотреть на мир иначе. И это был один из них.
Борясь с чувством нереальности происходящего, Кангасск начал одеваться. Он был поражен: то, что вчера казалось невозможным, необъяснимым, безумным, сегодня виделось совсем иначе. В ином свете. Свете ффара…
Логически осмыслить все это Кан даже не пытался. Те уверенность и отвага, что звучали во сне в его голосе, и сейчас грели душу. Нет, не нужно лезть в подобные тонкие вещи с логическими «счетами и линейкой», не нужно…
Глава двадцать пятая. Носитель трех обсидианов
«Письма к Кангасску Дэлэмэру
год 15003 от п.м.
июль, 30, бывшая Ничейная Земля, г. Лур
Он сам искал встречи со мной. Джанкарт Дайн, лурианский теневой король. Не знаю, чего он хотел изначально, когда пришел ко мне; все изменилось сразу же, стоило мне припомнить ему Лайнувера. О, юный Лайнувер Бойер был не последним человеком в Луре. И оставил о себе долгую память.
„Здравствуй, Джанкарт, — сказал я ему. — Плачут ли об увядших розах те, кто изведал их шипов?“ (эта фраза — ключ пятого крыла лурианской иерархии). „Кто ты?“ — спросил меня Джанкарт. О, это не был настоящий вопрос: это была просто испуганная мысль вслух. Но я ответил — даже не обернувшись к нему: „Я Лайнувер Бойер — вор и тень; я Коста Оллардиан — Марнс; я Оазис — городской дикарь; я Пай Приор — маг-самоучка; я Джуэл Хак — файзульский воин; я Бала Мараскаран — знахарь с Черных Островов; я Ирин Фатум — маленький хмырь; я Джармин Фредери-Алан — художник; я Милиан Корвус — последний из девяти…“
„Что ты несешь, Ворон?!“ — вспылил он. Но я обернулся и увидел страх на его лице.
„Мне плевать, что ты подумал, Джанкарт, — сказал я. — Я Максимилиан, сын миродержцев. И помню всех, кто был до меня. Но я — не они. И не обожаю тебя, как Лайнувер… Пару лет назад я бы вообще убил тебя на месте. Как убивал любого, кто осмеливался поднять руку на мою жену…“ Да, Кан… всегда и везде я называю Эдну своей женой и рад обманывать себя самого…
„Жену?“ — только и переспросил он.
„Да, она изумрудный дракон…“ — уточнил я без эмоций.
Я выждал долгую паузу; я чувствовал, как мечутся мысли этого человека. И равнодушно думал лишь о том, что с некоторых пор внушаю простым смертным настоящий страх…
„Спокойно, Джанкарт… — сказал я наконец. — Теперь ничто не имеет значения. Ни твоя смерть… Ни моя жизнь. Я все сказал…“
Я повернулся к нему и его свите спиной. Я смотрел в окно на непроглядный мрак улиц Лура, когда его крытые нержавеющей сталью крыши мерцают в свете луны и кажется, что они парят над тьмой, ибо не видно стен…
„Я пришел говорить с тобой о Луре…“ — подал голос Джанкарт.
„Мне не о чем говорить с тобой, — рассмеялся я. — И я, отведавший шипов, не собираюсь рыдать об увядших розах“…
„Что это значит?“ — он требовал объяснений. Пусть от своих пятых крыльев требует этого. Я же ему ничем не обязан. И объяснять ничего не буду.
Но тебе, друг мой, скажу, что я просто имел в виду то, что Джанкарту недолго осталось править тенями. Яд и нож найдут его в ближайшие несколько лет — с Горящим я это вижу совершенно ясно. О будущем Лура я буду говорить уже со следующим теневым королем. Если найду на это время: на то, сколько проживу я сам, я не гадал.
Может статься, меня на сей разговор не хватит и он достанется тебе, Кангасск. И от исхода этого разговора будет зависеть, станет ли Лур занозой в теле бывшей Ничейной Земли или же одним из бриллиантов в ее короне…
Время покажет. Удачи, в любом случае.
Макс М.»
…Настойчивый стук в дверь…
— Да? — совсем не приветливо отозвался Кангасск.
— Это хозяин «Айнзерая», — глухо произнесли за дверью. — Открой, Ученик миродержцев.
Так… еще вчера его тут никто не узнал, кроме Сальваторов. Ни хозяин, ни этот парень в черном фархе… А сегодня уже обращаются по титулу — быстро же летят вести!.. «Проснулся знаменитым…» — вполголоса пробормотал Кангасск, одной рукой набрасывая рубашку на плечи.
