— Откуда такие выводы? — спросил Скайт.

— Подобный поступок — явная самодеятельность.

— Почему? — спросил Леонардо. — Я работал в антикварном магазине. Через мои руки прошли уникальные вещи, каким позавидует любой музей, и ничего необычного за все время работы с древностями мне не встречалось.

Арах только улыбнулась.

— Вы либо просто не заметили это необычное, либо работали с ширпотребом. Предметы культа и искусства — пустышки. Настоящие артефакты — плод высоких технологий — никогда не попадут ни в антикварный магазин, ни на аукцион, тем более открытый. Если артефакт опасен, то подобное поведение безответственно — это все равно что принести к себе в дом неразорвавшийся снаряд.

— Простите, — завелся Леонардо, — но в вашем же институте, на Аруме, подобного хлама, как вы выражаетесь, несколько залов.

— Выставленные там экспонаты имеют только культурную и историческую ценность. Культурология и история — сопутствующие направления деятельности института астроархеологии и являются хорошим прикрытием. То, что исследуют в наших закрытых лабораториях, никогда не попадет ни на стенды музея, ни на страницы печати — уровень секретности подобных исследований сравним разве что разработками новых вооружений.

— Давайте поговорим об «Оке змеи», — предложил Скайт. — Вы сказали, эту вещь нашла экспедиция амплиитов?

— Это не все. Я обнаружила, что Эрцер–12 исследовали две экспедиции. Последнюю финансировало министерство обороны Плобоя. Но самое странное, что плобитаунская экспедиция проводилась в режиме строгой секретности во время Галактической войны между Союзом и Империей. Уверена, военные искали на планете отнюдь не скульптуры древних мастеров. Доказательством тому служит огромный провал от подземного ядерного взрыва на поверхности планеты.

— Почему вы решили, что это дело рук плобитаунской экспедиции?

— По анализу остаточного излучения взрыв соответствует зарядам, стоящим на вооружении космических сил Плобоя. А изучив динамику полураспада изотопов, я установила, что время взрыва совпадает со временем пребывания на планете плобитаунской экспедиции.

— Что вы этим хотите сказать?

— Астроархеологи уничтожили объект изучения.

— Если, как вы говорите, объект изучения уничтожен, тогда что это за место, где мы сейчас находимся? — спросил Хаксли.

— Это храм, открытый триста лет назад амплиитской экспедицией, — тот самый, в котором и был обнаружен артефакт, известный под названием «Око змеи». А местоположение воронки от ядерного взрыва находится с противоположной стороны планеты от этого святилища. Координаты провала и храма точно совпадают с магнитными полюсами планеты.

Арах вдруг замолчала и прислушалась. Сквозь тонкую материю палатки снаружи донесся смех Дженкинса. Мастер развлекался с Дорис. Общение с высокоинтеллектуальным роботом Дженкинсу несомненно доставляло эстетическое удовольствие.

— В памяти Дорис несчетное число анекдотов, — улыбавшись, пояснила Арах и вернулась к теме беседы: — На Эрцер–12 обнаружено двадцать девять пирамид. В основном пирамиды расположены у богатых залежей полезных ископаемых. Под такими пирамидами никаких подземелий нет. Я предполагаю, что они являлись чем–то вроде знаков, отмечающих месторождения. Этот храм совсем иное место — здесь осуществлялся неизвестный нам культ. Судя по находкам, довольно кровожадный, с жертвоприношениями. Точных аналогов в культурах других цивилизаций мне найти пока не удалось.

— Вам хотя бы удалось узнать, что за монстры возвели пирамиды и создали все эти подземелья? — спросил Леонардо.

— И куда они исчезали? — поддержал компаньона Хаксли.

— Обычные люди, по генотипу близкие к амлиитам и антаресцам, — ответила Арах. — Куда и как исчезла их цивилизация, мы как раз и пытаемся выяснить: судя по косвенным фактам, ни войн, ни катаклизмов здесь не происходило.

— Обычные люди? А как же все эти ужасные скульптуры со змеями и ящерицами? — удивилась Ребекка, передернув плечами от вполне объяснимого отвращения.

Реакция звездного капитана профессору показалась излишне эмоциональной.

— Образ пресмыкающихся у большинства культур ассоциировался с абсолютным разумом, — пояснила Арах. — Также змея — символ вечности. Сбрасывающая кожу змея — символ перерождения. Вспомните, у всех народов встречаются подобные символы: отбрасывающая хвост ящерица; змея, кусающая себя за хвост; змея, свернувшаяся в спираль.

— Я пока плохо понимаю, при чем тут провал от ядерного взрыва, этот храм и «Око змеи», — вернул разговор к интересующей теме Скайт. — С ваших слов следует, что «Око змеи» нашли триста лет назад, а плобитаунские военные произвели взрыв несколько десятилетий назад. Где тут связь?

— «Око змеи» нашли в этом храме, — объяснила Арах. — В центральном зале расположен постамент, на котором как раз находился камень. С противоположной стороны планеты, на южном магнитном полюсе, располагался второй храм со вторым артефактом, который, как я предполагаю, в время Галактической войны увезла с планеты плобитаунская археологическая экспедиция.

— Но зачем им понадобилось взрывать ядерный заряд? — спросил Хаксли.

— Данная процедура применяется при угрозе пятого уровня.

— Что это за уровень?

— Взрыв ядерного заряда предусмотрен инструкцией астроархеологии и применяется в случае заражения объекта неизвестным биологически активным материалом или при иной угрозе жизни большому количеству людей. Угрозы бывают разные: биологические, радиационные, психотропные, физические.

— У вашей экспедиции есть такой заряд? — поинтересовался Скайт.

Арах красноречиво посмотрела на девочку, задающую такие недетские вопросы, но от прямого ответа уклонилась:

— Я не могу сказать этого. Однако у нас официальная экспедиция, и все, что положено по расписанию, наличествует. Впрочем, если вы решите, что в мои обязанности входит уничтожение объекта, вы ошибетесь. Я не чувствую в себе ни душевных сил, ни морального права разрушать культурное наследие исчезнувшей цивилизации. К тому же угрозу еще нужно адекватно оценить, а в экстремальной ситуации человеку это трудно сделать.

— Понятно. — Скайт кивнул. — Вернемся к «Оку змеи». Нам уже известно, что существовали два храма и два артефакта. Допустим, мы знаем свойство одного из артефактов, следовательно, благодаря этому мы сможем определить способность другого.

— С большой долей вероятности, — согласилась с выводами девочки Арах. — Только…

— Что?

— Простой подход в данном случае не годится.

— В каком смысле?

— Ну, допустим, один артефакт замораживает воду, но второй не обязательно превращает лед в воду. Иными словами, взаимосвязь артефактов не означает их взаимообратного действия.

— Что же получается, — продолжил Скайт мысль Арах, — если один превращает воду в лед, то другой…

— …вместо того чтобы растопить этот лед, превратит его в снег? — предположил Хаксли.

— Или разобьет на кубики для коктейля, — выдвинул свою версию Леонардо.

— Или превратит во что–нибудь совершенно иное, — добавила Арах.

Компаньоны тоскливо примолкли.

— Как же нам тогда превратить лед обратно в воду? — озвучила Ребекка общую мысль, волнующую сейчас каждого.

— Если это возможно, то я разберусь и найду способ, — заявила Арах, чтобы успокоить гостей.

— Но для обратного превращения, с большой долей вероятности, может потребоваться плобитаунский артефакт, — предположил Скайт.

— Было бы неплохо взглянуть на него, — согласилась Арах с девочкой. — Также нужно обследовать «Око змеи», провести анализы, тесты, атомарное сканирование. Это займет какое–то время.

— Какое точно? — спросил Скайт.

— Некоторые анализы длятся месяцы, — ответила Арах.

— Никак не пойдет! Это слишком долго! — в один голос завозмущались Леонардо с Хаксли.

— А что вы хотите? — удивилась подобной реакции Арах. — Здесь вам не супермаркет. Я не берусь утверждать, что и по прошествии месяца удастся определить назначение «Ока змеи». Некоторые тайны навсегда остаются неразгаданными… — Арах вдруг поднесла палец к губам. — Тихо! — предупредила она.