— Если вы не выполните наши договоренности, коллега, мы будем весьма огорчены, — продолжил вкрадчивый голос.

Неприятный холодок пробежал по спине Лиммара.

— Я контролирую ситуацию, мистер Фариан. Не позже чем через два дня камень вновь будет у меня, — пообещал он.

— Мы готовы подождать два дня. Нам нужно «Око змеи». — Складки халата вздрогнули все разом, будто рябь пробежала по поверхности воды. — Не стоит напоминать, что, если вы разочаруете нас, коллега, достигнутые ранее договоренности аннулируются.

Лиммар уже не мог сдерживать дрожь, его зубы предательски застучали, но, к счастью, собеседник к этому моменту отключился. Экран видеофона погас. Антиквар в изнеможении откинулся на спинку кресла. Пожилому человеку вредны такие сильные переживания. Лиммар трясущейся рукой вынул пузырек с лекарством, открыл крышку и сунул в рот таблетку.

Если мистер Фариан собирается и дальше вести себя подобным образом, то Лиммару не дожить до церемонии. Но, чтобы начать новую жизнь в новом качестве, надо держаться. Он был сильным человеком, таким и остался. Старое тело не имеет значения — его дух силен. Если все получится, то путь, полный изнуряющей работы и жестоких унижений, закончится. Лиммар достигнет сияющей Истины, где законы не существуют и исполняются любые желания.

В дверь постучали.

Выходя из особняка Антонио Мацетти, Леонардо, не удержавшись, с силой хлопнул дверью, да так, что задребезжали стекла на первом этаже. Не оглядываясь, Леонардо сбежал по ступеням лестницы и, провожаемый недовольным взглядом привратника, направился в сторону остановки магнобусов.

Сказать, что Леонардо был разочарован, — ничего не сказать. Он был раздосадован, оскорблен — он был в бешенстве! Тщательно продуманный и виртуозно исполненный план провалился из–за трусости покупателя. Нет, Мацетти не настоящий коллекционер. Как ошибся он в этом человеке! Если бы Мацетти на самом деле желал овладеть уникальной вещью с планеты Эрцер–12, то его бы не остановили никакие муки ада. А так этот жалкий хорек при одном упоминании имени Шафта Лиммара от страха тут же испортил воздух.

Когда Мацетти звонил Шафту в офис, Леонардо подслушал телефонный разговор своего босса. Макаронник предлагал за артефакт сорок миллионов! Тогда он казался весьма убедительным, выпрашивая «Око змеи», словно наркоман дозу глюкогена. Сорок миллионов — гигантская сумма. Чтобы проиграть эдакое богатство в казино, Леонардо понадобился бы не один год — и то в случае тотального невезения. Впрочем, все мольбы Мацетти оказались лишь пустыми словами, а в итоге макаронник отказался заплатить даже какой–то жалкий миллион.

Ну ничего, Леонардо не из тех, кто сразу пасует при повышении ставок, он найдет того, кому инопланетный раритет дороже жизни, и заработает не один, а два миллиона. Да — именно два! — ставки растут. И необязательно искать покупателя в Плобитауне — в космосе достаточно планет с состоятельными людьми, способными заплатить хорошую цену. Уж кто–кто, а Леонардо это знает лучше других. Недаром он полгода работал администратором в антикварном магазине Шафта Лиммара. Тот же Даг Кракерт с Ледны жаждал приобрести уникальную вещь. Да и бывшему шефу сложнее выйти на след грабителя за сотни парсеков от Плобитауна. Нужно только убраться с Плобоя живым.

Леонардо вдруг представил, как в эту самую минуту головорезы Шафта проверяют рейсовые звездолеты, как продажные полицейские ищут его фамилию среди списков пассажиров шатлов, отправляющихся на спутник Блос, как запущена глобальная поисковая система с сотнями тысяч камер по всему городу, — и ему стало не по себе. Соваться сейчас на космодром — самоубийство. Прятаться в городе у знакомых — глупо, именно там его будут искать в первую очередь. Да и есть ли у него знакомые, готовые помочь в такой ситуации? Нет. У него остается единственный шанс на спасение — нанять частного пилота, который не станет задавать вопросы и интересоваться, есть ли у клиента страховка. А такого пилота всегда можно найти в одном из питейных заведений возле космодрома. Леонардо достал флакончик с контактными линзами, имитирующими роговицу глаз другого человека, — этот нехитрый маскарад поможет добраться до космодрома.

В небе показался идущий на посадку магнобус. На выпуклом борту светился номер «200». «Двухсотый» как раз шел в район Диртслума. Леонардо улыбнулся — удача на его стороне. Леонардо поправил галстук и, прижав к груди пакет с бесценным артефактом, побежал к остановке. Он не видел, как в окне особняка Мацетти на втором этаже задернулась штора.

Прежде чем опуститься на мостовую, полицейский геликоптер, приглушенно гудя сдвоенными винтами, медленно облетел район Диртслума. На пустынных улицах, кроме мусора и полицейских, не было никого. Обитатели самого криминального квартала Плобитауна предпочитали лишний раз не встречаться со служителями правопорядка.

Убедившись в том, что поблизости нет ни фонарных столбов, ни проводов, которые могли повредить винт, пилот осторожно повел машину вниз. С потрескавшегося тротуара в потоках воздуха поднялась пыль, вспыхнули обрывки газет. С сухим цокотом поскакала прочь пустая жестянка из–под пива.

Как только шасси коснулось земли, не дожидаясь, пока лопасти остановятся, из салона выскочил детектив Рональд Кох. Полы серого плаща полотнищами заполоскались на ветру. Прищуренные глаза обвели наводящий тоску пейзаж диртслумских трущоб. Губы брезгливо скривились. Придерживая одной рукой фетровую шляпу, чтобы ее не сдуло ветром от работающего винта, Рональд большими прыжками побежал в сторону встречающих.

Возле дверей грязного магазинчика, огороженных ярко–желтой лентой, детектива ожидали двое полицейских: сержант Фрол Нординг и инспектор Марк Райен.

— Приветствую, коллеги, — поздоровался Рональд, крепко пожав каждому руку. — Из управления сразу сюда. Совещание в комиссариате затянулось на лишний час.

— Обсуждали какой–нибудь важный вопрос? — поинтересовался Марк.

— Министр безопасности собирается протащить через парламент закон о запрете солнцезащитных очков, так как темные стекла, видите ли, мешают Системе Глобального Слежения идентифицировать человека по роговице глаза. Мало того, в проекте запрещение ношения широкополых шляп и бейсбольных кепок с козырьком, превышающим десять сантиметров. — Рональд поправил свою широкополую шляпу. — В городе установлено более миллиона камер, и кого они поймали? А ведь городской казне система обошлась в сотни миллионов. На эти деньги можно было бы реконструировать несколько таких кварталов, как Диртслум; дать людям работу. И преступности стало бы значительно меньше, и городу дополнительные поступления в казну. Уж поверьте мне, кто–то в окружении мэра делает на СГС весьма неплохой бизнес.

— СГС создается не для борьбы с преступностью, а совершенно с иной целью, — почесав мясистый нос, заметил фрол.

— Система Глобального Слежения не такая уж плохая штука, — высказал свое мнение Марк. — Главный вопрос: кто ее контролирует? Я считаю, что СГС должна быть общедоступной, наподобие Интернета, чтобы каждый мог ею пользоваться. Сейчас же доступ к ее ресурсам имеет ограниченный круг лиц. Кто те люди, что наблюдают за нами?

— И люди ли они вообще? — прибавил Кох.

— Вот–вот, — согласился Фрол, — это еще надо проверить. Я бы не хотел, чтобы мои дети жили в обществе, похожем на животноводческую ферму, где неведомый хозяин решает, кого сегодня отдать под нож, а кого завтра.

— Все мы под колпаком, — вздохнул Марк.

— Это точно, — согласился Рональд. — Но вот вам мое слово: если только запретят широкополые шляпы, на следующих выборах Рональд Кох будет голосовать за анархистов. А теперь займемся делом, — с этими словами детектив направился к дверям лавки «Нужные вещи».

— Что тут произошло? — поинтересовался Рональд у Фрола, пока Райен отрывал ленту, загораживающую проход.