На уровне сценария оба фильма гораздо слабее, но это лишь подстегивает Уэллса; персонажи интересуют его больше, чем действие, а атмосфера — еще больше, чем персонажи. Темы продажности власти, живучих и мучительных воспоминаний, невозможности спастись от них, даже сменив личность (что подчеркивается изобилием масок и мест, где персонажи безуспешно пытаются найти укрытие), вновь и вновь возникают между строк и между кадров. Сценарий Мистера Аркадина чуть превосходит по качеству Печать зла, поскольку его конструкция позаимствована у нуаров, чьим предшественником явился Гражданин Кейн, и поскольку он сторонится резкого противопоставления добра и зла. Все персонажи стоят друг друга: каждый играет свою роль в тотальной коррумпированности мира. Напротив, сценарий Печати зла, полный условностей, небрежностей и натяжек, остается одним из самых посредственных сценариев в жанре американского послевоенного детектива. Но это не так уж и важно, раз он позволил Уэллсу в последний раз представить во всей красе свой театр теней и кошмаров.

N.В. Неправомерны попытки включить Уэллса в число величайших художников 1-го века кино. Время исправит эту ошибку, допущенную историками кинематографа, которым очень трудно объективно исследовать этот вид искусства по причине его новизны. Было бы несправедливо не признавать за Уэллсом несомненных достоинств: он был великим щеголем, сумевшим убедить современников в своей гениальности; талантливым фокусником, умеющим пустить пыль в глаза; блестящим мегаломаном, которому мегаломания принесла мировую славу и признание выше всяких границ и при этом лишила возможности оставить после себя богатое и цельное творческое наследие, подготовленное кропотливым трудом многих людей в Голливуде, так и оставшихся в неблагодарной безвестности. Но не в том ли заключается судьба и последняя уловка некоторых мастеров стиля барокко, чтобы мы сожалели о растраченных ими силах и о тех прекрасных произведениях искусства, которых им не удалось создать?

БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (738 планов) с диалогами на англ. и фр. языках в великолепном выпуске журнала «L'Avant-Scène» № 346―347 (1986); авторы попытались включить сюда все варианты сценария. (Известно, что по требованию продюсера съемкой некоторых эпизодов руководил Гарри Келлер.)

1969 — Гонконг (180 мин)

· Произв. Union Film Company

· Реж. КИНГ ХУ

· Сцен. Кинг Ху по книге Поу Сун-Лин

· Опер. Хуа Хуэй-Ин (Cinemascope, Eastmancolor)

· Муз. Тай-Квон

· В ролях Хсу Фэн (Ян Хуэй-Чэнь), Пай Инь (Шинь Вэнь-Чао), Рой Чао Хун (монах), Ши Чунь (Ку Шэн-Чай), Тьень Пэн (Оу-Ян Пень), Вань Цзей (Мэнь Та).

Китай, времена династии Мин. Молодой художник живет в маленьком городке и собирается жениться на девушке Ян, которая, судя по всему, от кого-то скрывается. Ян рассказывает жениху, что всю ее семью убили враги; выжила только она, и теперь ее преследуют. 2 опальных генерала помогают ей избежать смерти. Она обучилась боевым искусствам у буддийских монахов (напр., способна бросать в цель одновременно 4 ножа). Чтобы защитить любимую, художник использует свои познания в стратегии — науке, которая интересует его с самого детства. Стратегии не только в строго военном смысле, но и в психологическом.

Противники Ян подбираются к ней все ближе. Чтобы сломить их воинский дух, художник распускает слухи о том, что в форте, где обустроились враги, водятся привидения. Он располагает в здании несколько движущихся манекенов, и те с наступлением ночи нагоняют страх на обитателей форта. Тем не менее избежать побоища не удается. На рассвете Ян исчезает. Художник ищет ее. Он узнает, что Ян ушла в буддийский монастырь. Не показавшись ему на глаза, она передает художнику их ребенка. И все же Ян нарушит уединение, чтобы защитить художника от новой атаки врагов. Монахам тоже приходится встать на сторону героев. После очень кровопролитной битвы Будда указывает влюбленным путь, по которому они должны идти вместе.

♦ По мнению ряда специалистов, это одна из самых амбициозных кинокартин, пришедших из Гонконга, где она провалилась в прокате. Съемки растянулись на 4 года, включая, в частности, постройку декораций, которые должны были использовать потом и для других фильмов. Фильм был отобран в конкурсную программу Каннского кинофестиваля 1975 г. Он ни разу не выходил во Франции в прокат, но показывался в рамках различных ретроспектив китайского кино. Говорить о явлении нового гения здесь совершенно бессмысленно. Политические и религиозные нюансы сюжета ничуть не трогают западного зрителя. Создается четкое впечатление, что этих нюансов на самом деле нет: это лишь повод для хореографического насилия, которое так любит местная публика — хотя Кинг Ху, после очень длинного вступления, располагает 1-й бой только на 50-й мин экранного времени (в 3-час версии). Постановка использует движения камеры — и особенно наезды — в таком чрезмерном изобилии, что это скоро начинает утомлять.

Основное достоинство фильма не столько в исторической реконструкции, сколько в том, как вовлекается в действие природа. Это качество отдаленно напоминает вестерны Энтони Мэнна. Примеры: бегство героини среди огромных белых скал (2-й флэшбек), бой в бамбуковом лесу, где нереальные акробатические трюки противников (прыжки, броски кинжалов и т. д.) и яркие цвета их одежд в сочетании с вертикальными силуэтами зданий составляют довольно необычную лирическую абстракцию. Мысль об Энтони Мэнне снова приходит в голову, когда режиссер располагает финальную битву в зеленом подлеске и снимает ее с такой же свободой, как если бы его окружали специально выстроенные декорации. Эти редкие минуты разбросаны по всему 3-час пространству фильма, чья общая эстетика, несмотря на все оправдания культурного свойства, гораздо ближе к Серджо Леоне, чем к Уолшу или Мидзогути.

1954 — Франция — Италия (94 мин)

· Произв. Del Duca Films (Париж), Antarès Films (Рим)

· Реж. ЖАК БЕККЕР

· Сцен. Жак Беккер, Морис Грифф и Альбер Симонен по одноименному роману Альбера Симонена

· Опер. Пьер Монтазель

· Муз. Жан Винер

· В ролях Жан Габен (Макс), Рене Дари (Ритон), Жанна Моро (Жози), Лино Вентура (Анжело), Поль Франкёр (Пьеро), Поль Эттли (Оскар), Даниэль Коши (Фифи), Мишель Журдан (Марко), Дора Долл (Лола), Габи Бассе (Маринетта), Делиа Скала (Югетта), Доминик Даврэ (проститутка).

2 стареющих мошенника, давние друзья Макс-Лжец и Ритон совершили сенсационное ограбление в Орли, заполучив в свои руки 100 кг золота. Макс рассчитывает, что это последнее ограбление обеспечит ему желанную мирную жизнь на покое. Но Ритон, не удержавшись, рассказывает об удачном деле своей молодой любовнице Жози, а та идет с этой новостью к Анжело, жулику нового поколения, с которым она изменяет Ритону. Анжело с 2 приспешниками похищает Ритона и требует золото вместо выкупа. В очередной раз усталый и раздраженный Макс вынужден спасать друга, как это прежде бывало не раз.

Обмен должен состояться ночью на загородной дороге. Макс, его юный протеже Марко и старый друг Пьеро должны отдать слитки Анжело, который отпустит Ритона. Встреча оборачивается кровопролитием. Марко убит. Убив Анжело и его головорезов, Макс вынужден бросить золото в горящей машине и как можно быстрее везти в Париж тяжело-раненного Ритона. Тому делают операцию; опасность, кажется, позади. Чтобы отвести от себя подозрения, Макс показывается с американкой Бетти в тех местах, где его привыкли видеть. В ресторане он узнает по телефону, что Ритон скончался от ран.

♦ Кропотливый Беккер берется за криминальный жанр и смещает в нем центр внимания, совершая такую же скромную революцию, что совершил 3 годами ранее Хьюстон в Асфальтовых джунглях, The Asphalt Jungle*. Персонажи, характеры, мании, чувства, взаимоотношения очевидно выходят на 1-й план, отодвигая в тень действие. В Не тронь добычу это происходит даже более явно, чем в Асфальтовых джунглях. Фильм, построенный на таком принципе, вдвойне оригинален. Во-первых, набор наших представлений о персонажах накапливается по ходу линейного развития фабулы, в этом смысле приближенной к фильмам Хоукса (из всех французских фильмов Не тронь добычу по своему духу, несомненно, наиболее близок Хоуксу). Мы наблюдаем за Максом (Габеном) в течение ночи, дня и следующей ночи — самой решающей в его жизни. Этот персонаж присутствует в каждой сцене, и повествование, ни на минуту не теряя объективности, без флэшбеков и ответвлений, без красот и изысков, дает нам увидеть его во всей полноте за эти несколько часов. В определенный момент действия необходимо сделать отсылку к прошлому, чтобы подчеркнуть, сколько раз Макс уже спасал из передряг своего смелого и неосторожного друга. Беккер разрешает сложную задачу, со спокойной уверенностью прибегая к очень простому и эффективному закадровому монологу (уже в Улице Эстрапад, Rue de l'Estrapade, 1953, он вложил прямой и весьма пикантный монолог в уста пожилой служанки Пакретты).