В день, когда лодки заметали, министр обороны Швеции согласился на применение силы для принуждения лодок к всплытию. 11 октября, через час после взрыва мощной мины, из глубины на поверхность поднялось ярко-желтое химическое вещество. Патрульный катер взял образцы этого вещества. Желто-зеленый краситель является для подводных лодок визуальным сигналом бедствия, используемым в основном в ВМС США; краситель можно обнаружить со спутника как визуально, так и с помощью РЛС.
Позднее, в 2001 г, посол Р. Эксус сообщил, что результаты анализа образцов не найдены, а фотографии желто-зеленого красителя пропали. Начальник штаба шведских ВМС в Восточном военном округе заявил, что ему никогда не докладывали о желто-зеленых пятнах красителя. Контр-адмирал Э. Свенссон также не был в курсе этого инцидента и сомневался в его реальности
В ночь с 11 на 12 октября донные гидроакустические датчики зарегистрировали звуки, возникающие при механическом воздействии на металл и определенно относившиеся к слесарным работам, выполняемым на лодке, возможно, поврежденной. Документы, предоставленные исследователю Оле Тунандеру, свидетельствуют, что в шесть часов вечера 12 октября ВМС Швеции записали на пленку «определенно подводную лодку», которая, оставив позади себя шведские гидрофоны слежения, выходила в открытое море. Тунандер подчеркивает, что оригинальные доклады ссылались на магнитофонную запись шумов медленно вращающегося винта — приблизительно 30—40 оборотов в минуту, что является характеристикой западной подводной лодки.
Первый доклад 1983 г., основанный па двух магнитофонных записях (12 октября и 13—14 октября), был сделан вечером 14 октября; он гласил: «Последующий анализ записей на магнитофонных пленках, сделанных 12—14 октября, свидетельствует, что классификация «подводная лодка» («определенно подводная лодка»), произведенная 12 и 13—14 октября, подтверждается... Вывод... такой, что на этой лодке поврежден вал винта или сломана одна из лопастей».
Контр-адмирал Э. Свеннсон, выступая на шведском телевидении, высказался в пользу того, что магнитофонная запись шумов винта продолжительностью три минуты сорок семь секунд, сделанная 12 октября, указывает, скорее всего, на советскую подводную лодку класса «Виски». Адмирал Ян Ингебригтсен, начальник шведской военно-морской разведки в 1982 г., выступая на той же программе телевидения, сказал, что его подчиненные прослушали пленку вскоре после октябрьского инцидента и отвергли предположение о том, что запись указывает на советскую подводную лодку. Отдел анализа акустических сигналов ВМС Швеции (MUSAC) и отдел акустики исследовательского института министерства обороны Швеции (FI) опять проверили магнитофонные записи. Первый заявил, что это могло быть надводное судно, второй (май 2008 г.) предположил, что шумы, скорее всего, могли принадлежать пассажирскому катеру «Амалия», который именно в тот день перевозил журналистов в район инцидента.
Посол Экеус в ходе расследования в 2001 г. обнаружил, что в журнале регистрации штаба министерства обороны отсутствуют все страницы с записями, сделанными в период со второй половины дня 13 октября по раннее утро 14 октября.
Комиссия Экеуса подвергла уничтожающей критике проведенное расследование инцидента в Харсфьярдене и утрату критически важных свидетельств во время расследования: «Критики в особенности заслуживает обращение с пленками и другими подтверждающими материалами. Магнитофонные записи, сделанные во время важных происшествий, хранились небрежно, не сохранились результаты анализа проб воды и нефти, а также фотографии, и исчезла информация из журнала регистрации Верховного командования». Сотрудник военного архива Пер Класон считает, что исполнители деяния не осознавали важности записей, которые они делают, поэтому не сумели их подчистить. Он предположил, что, в случае судебных слушаний, записи никогда не всплывут на свет.
Контр-адмирал Свеннсон отверг вероятность того, что магнитофонные записи могли быть сфальсифицированы:
«Записи на пленках делались на 7-канальном магнитофоне «Ракал». На магнитофоне нет стирающей головки, поэтому стереть что-то с пленки невозможно. Пленки с записями вертолетом и автомобилем были доставлены непосредственно в министерство обороны. Исследовательская группа включала в себя сотрудников исследовательского института министерства обороны, отдела материально-тылового обеспечения министерства обороны и школы противолодочной войны. Каждый обнаруженный звук изучался и заносился в протокол. Протокол сохранился, его сравнивали с пленками. Различия не обнаружено. Независимый эксперт перепроверил пленки в 2008 г. Он категорически отвергает возможность фальсификации пленок в 1982 г. Даже сегодня это трудно сделать».
Комиссия также осудила ВМС Швеции за «явное отсутствие тактического руководства и вмешательства командования», что послужило «причиной многочисленных слухов и спекулятивных гипотез». К примеру, взбудораженное общество считало, «что некоторые из этих нарушений были совершены лодками НАТО с молчаливого согласия шведских ВМС, и что верховное командование умышленно позволяло лодкам нарушать шведские территориальные воды, и что лодки отпускались с молчаливого согласия правительства, и т.д.».
Комиссия Экеуса отвергла обвинения как в адрес бывшего Советского Союза, так и в адрес НАТО: «Расследование не нашло никаких фактических оснований для подобных слухов. Имеющийся на сегодня подтверждающий материал не представляется убедительным для признания Советского Союза ответственным за нарушения. Председатель комиссии Свен Андерссон и члены комиссии вынесли скорее политическое, чем объективное суждение. Они посчитали это необходимым, несмотря на подтверждающий материал». Потом комиссия Экеуса сделала добавление: «Это относится и к решению правительства подтвердить суждение комиссии, хотя, в свете превалирующей политической ситуации, критиковать данное действие кажется безосновательным». Комиссия Экеуса признала, что шведский дипломатический протест Советскому Союзу не был подкреплен твердым фактическим материалом; она также отвергла слухи о причастности НАГО к нарушениям. Национальная принадлежность нарушителей становилась все более загадочной.
В сентябре 2002 г. Рольф Экеус, председатель последней по времени шведской комиссии по расследованию инцидентов с подводными лодками, беседовал с Войцехом Ярузельским, бывшим президентом, бывшим премьер-министром, бывшим министром обороны и бывшим главнокомандующим вооруженных сил Польши. Генерал Ярузельский рассказал, что Швеция никогда не являлась целью для Варшавского договора:
«Начиная с 1965 г., я присутствовал на каждом совещании Варшавского договора, и вопрос о Швеции как таковой ни разу не поднимался. Я несколько раз говорил с Гречко и Устиновым про Скандинавию и Скандинавские страны. Относительно Финляндии, они были убеждены, что она сохранит свою нынешнюю позицию. Норвегия представляла интерес только из-за своей береговой линии, служившей базой для флота и авиации НАТО. Но, насколько я понимаю, наступательных действий против Норвегии не планировалось. Их было бы трудно осуществить. В случае успеха наступления на западе континента вопрос с Норвегией решался сам собой. О Швеции всегда говорили с уважением, учитывая современную оборону и стабильную экономику Швеции. Швеция не изменит свою теперешнюю позицию из-за боязни быть втянутой в конфликт. Советский Союз был заинтересован в сохранении шведского нейтралитета, поэтому советские маршалы не видели никаких причин, которые могли бы дать основания для вмешательства. Была, правда, озабоченность относительно такого развития ситуации, когда НАТО входит в Швецию, возможно, не напрямую, а для создания фронта в тылу.
Что касается Швеции и Скандинавии, Скандинавских стран, то мы, в Польше, не были посвящены в советские планы, которые простирались шире, чем совместные планы Варшавского договора. Для нас было очевидно, что Советский Союз, как единственная страна Варшавского договора, обладающая ядерным оружием, что давало ему особые привилегии, планировал какие-то вещи и держал это за семью замками. Мы были посвящены в общее содержание, но не знали составляющих этих планов. То, что у нас было, так это собственное планирование, и, если говорить о Скандинавских странах, то оно фокусировалось на Дании, поскольку она была членом НАТО, и на высадке на Зееланд. Ресурсы, которыми мы обладали, давали нам мало возможностей для реализации подобных планов, но идея была такова, что мы должны были продемонстрировать нашу мощь. Поблизости от Швеции находится Борнхольм, который, возможно, и подлежал захвату, но в отдаленном будущем, не в первые дни начала войны. Сама по себе Ютландия представляла интерес не как цель, а как вариант обеспечения северного фланга. Эрезунд интересовал нас, Каттегат тоже. Там выполнялись разведывательные задачи, но наш флот был мал».
