Мысль моя состоитъ въ томъ, что избавить польскій народъ отъ eго порабощенія и дать ему свойственное всѣмъ людямъ благо можетъ никакъ не борьба насиліемъ съ насильниками, не покровительство насильническихъ державъ какъ Россія и другія, но вступленіе на тотъ путь истинно христіанской жизни, при которой всѣ люди признаютъ себя братьями и потому свободными. Свободу даетъ только любовь, религіозная любовь. Любовь же только тогда любовь, когда непремѣннымъ условіемъ ея есть неупотребленіе насилія, т.-е. непротивленіе.

Расчлененіе Польши и все то, что совершается въ порабощенныхъ частяхъ ея и въ особенности русскими властями, всегда возбуждало во мнѣ величайшее негодованіе. Но долженъ сказать, что и все, что дѣлалось <и дѣлается теперь> тѣми самыми Костюшками, Словацкими и др., которыхъ вы упоминаете, и ихъ послѣдователями для освобожденія Польши, возбуждаетъ во мнѣ удивленіе передъ явной нецелесообразностью этой дѣятельности, основанной на патріотическомъ паѳосѣ и возбужденіи.

Спасетъ же поляковъ <да и всѣхъ угнетенныхъ людей и всѣ угнетенные народы> признаніе¹³⁷ закона любви, включающаго непротивленіе тѣмъ, что такое признаніе не допуститъ Поляковъ дѣлать то, что они теперь дѣлаютъ, давать Русскому, Австріискому, Прусскому правительству произведенія своего труда, отбираемыя отъ нихъ въ видѣ податей <прямыхъ и косвенныхъ> и даже участвовать въ этомъ отбираніи и еще менѣе участвовать въ совершаемыхъ противъ нихъ насиліяхъ, поступая въ русское, австрійское, прусское войско.

Только такая не дѣятельность, a воздержаніе отъ всякой противной любви дѣятельности, т.-е. именно непротивленіе злу насиліемъ, только одно такое непротивленіе, освобождая каждаго человѣка отдѣльно, можетъ освободить и порабощенные народы, въ томъ числѣ и польскій. Свободу даетъ людямъ не какое либо то или другое государственное устройство, а только истинное соответствующее времени религіозное понимание жизни. А такое религіозное пониманіе жизни, соотвѣтствующее степени развитія и духовнымъ требованіямъ людей нашего времени, есть только одно: христіанское ученіе любви. Любовь же только тогда любовь, и только тогда производить свойственныя ей благія послѣдствія, когда непремѣннымъ условіемъ ея есть одинаковое любовное отношеніе ко всѣмъ людямъ и не употребленіе насилія ни при какихъ условіяхъ, т.-е. непротивленіе, то самое непротивленіе, которое кажется вамъ, да и очень многимъ, источникомъ всѣхъ теперешнихъ и еще худшихъ будущихъ бѣдствій.

И удивительное дѣло, тотъ самый страхъ передъ непротивленіемъ, который выражаете вы — членъ жестоко порабощеннаго Польскаго народа, да я думаю и всѣ земляки ваши выражаютъ и члены другого безъ сравненія болѣе древняго и чуть не въ 10 разъ болѣе многочисленная, чѣмъ Поляки, и высоко развитого народа, терпящаго еще худшее порабощеніе. Я говорю объ Индусахъ.

Вѣдь порабощены бываютъ милліоны сотнями только потому, что сами эти милліоны, не признающіе закона любви, не допускающаго насилія, посредствомъ обмана вовлекаются въ порабощеніе самихъ себя. Отдѣльные люди, не признающіе закона любви ради личной выгоды, соглашаются совершать, содѣйствовать или хотя быть готовыми къ совершенно насилія надъ своими братьями. Такихъ людей набирается все больше и больше и наконецъ слагается то сложное устройство, въ которомъ живутъ народы и при которомъ всѣ люди участвуютъ въ порабощеніи другъ друга.

Съ древнѣйшихъ временъ существовало и существуетъ среди людей, не знавшихъ закона любви, живущихъ по закону борьбы и насилія и основанное на завоеваніи устройство человѣческихъ обществъ, государствъ, народовъ. Для порабощенія этихъ обществъ, государствъ, народовъ поработителямъ нашего времени не нужно уже завоеваній, какъ это дѣлали Атиллы и Чингисъ ханы, имъ нужно только, не разрушая существующего насильническаго устройства, а напротивъ поддерживая его, занять мѣсто прежнихъ поработителей. Это дѣлалось и дѣлается въ Польшѣ.

въ такихъ условіяхъ порабощенные хотятъ бороться съ поработителями. Хотятъ непремѣнно именно этой безсмысленной борьбы ничѣмъ кромѣ пораженія не могущей кончиться борьбы, только въ такой борьбѣ козявки съ слономъ видятъ возможность спасенія и какъ что то странное нелѣпое ненужное откидываютъ то единственное средство, которое также вѣрно, какъ отворенная дверь освобождаетъ заключенныхъ, несомнѣнно освобождаетъ всѣхъ людей отъ всякаго въ какомъ бы они не находились порабощенія если только они живутъ религiозной жизнью, не допускающей ни прямого насилія, ни какого бы то ни было участія въ немъ. — Такимъ людямъ говорятъ: дайте намъ очень очень небольшую часть произведеній вашего труда или поступите къ намъ на службу или въ наше войска и за это мы обезпечимъ вамъ безопасность вашу и вашей семьи. Не можемъ сдѣлать ни того, ни другого, отвѣтятъ люди, исповѣдующіе свойственный нашему времени и номинально исповѣдуемый людьми нашего времени и христіанскаго міра законъ любви, не можемъ, п[отому] ч[то] исповѣдуя законъ любви мы не можемъ ни сами употреблять насилія противъ ближнихъ, ни участвовать и тѣмъ менѣе содѣйствовать въ совершеніи насилій надъ ближними. А мы знаемъ, что и требуете вы отъ насъ денегъ и насъ самихъ для служенія вашему дѣлу. Дѣло же ваше все основано на насиліи, допускающемъ всѣ самыя ужасныя преступленія включая убійство.

Какъ кажутся великими, значительными, торжественными засѣданія палатъ, свиданія монарховъ, парады войскъ, маневры флота, полеты аэроплановъ и т. п. и какъ малы, незначущи кажутся простыя слова людей, выражающія обязательность для всякаго человѣка закона добра и истины, и какъ въ самомъ дѣлѣ ничтожны первые и какъ неотразимо могущественны вторые.

Средство это такъ просто, такъ естественно, что люди, освободившиеся отъ заблужденiя борьбы насиліемъ съ насиліемъ, не могутъ и употребить его.

Спасенiе въ наше время никакъ не въ томъ, чтобы подъ звуки марсельезы или еще Польска не сгинѣла и т. п. собравъ толпу итти силою уничтожать поработителей и ихъ учрежденія или возстановлять ту или иную прежнюю Индію, Польшу и т. п., а только въ томъ, чтобы всякій человѣкъ, исповѣдуя свойственный душѣ человѣка и ставшій неизбѣжно обязательнымъ для нашего времени законъ любви ко всѣмъ людямъ, на всякое правительственное требованіе, основанное на насиліи и призывающее къ участiю въ немъ, отвѣчалъ какъ не можетъ иначе человѣкъ, исповѣдующій законъ любви, простымъ отказомъ, и не могу и не буду добровольно платить податей, п. ч. знаю, что вы употребляете ихъ на <зло>, на насилія убійства, не могу и никакой службой участвовать въ томъ дѣлѣ зла, которое вы дѣлаете, не могу быть ни тюремщикомъ, ни полицейскимъ, ли палачемъ, ни солдатомъ

Въ послѣднее время я все чаще и чаще сталъ получать и получаю возбужденныя, озлобленныя до послѣдней степени противъ меня письма, образцы которыхъ прилагаю:

«Ты уподобился древнимъ гонителямъ церкви Божіей, какъ то: Іудѣ предателю, Деоклитіану, Максимильяну, Ироду, Симону Волхву, Нерону, Галерію, Арію, Юліану Отступнику и въ концѣ концовъ Антихристу. Вы всѣ враги Христа и его церкви, и какъ ихъ постигла за злыя дѣянія страшная участь, такъ и тебя, рабъ лукавый, постигнетъ такая страшная участь, вмѣстѣ будете сидѣть у сатаны на рукахъ, въ тьмѣ кромѣшной и въ огнѣ неугасимомъ... Вѣдь тебя весь низшій классъ людей признаетъ антихристомъ, хорошо ли тебѣ слушать такое названіе? Но что посѣялъ, то и жни... Сколько ослу не пиши, не убѣждай, не говори истины, онъ такъ навѣрное и останется до конца...» Или письмо къ моему сыну, адресованное мнѣ: «Дѣти своего отца, когда вы заставите его молчать? Какъ онъ, подлый, старый лицемѣръ, англiйскій шпiонъ, смѣетъ писать противъ наказаній разбойниковъ? Ахъ, онъ подлый, гнусный кривляка, пустомеля, жидовскій лапсердакъ, англійская кляча! Смотрите, Богъ накажетъ васъ и вашего отца. Попомните! Щадятъ его люди, но не пощадитъ высшее судилище. Издохнетъ онъ, какъ змѣя въ навозѣ...» Или: «Демонъ, злой духъ. Я, когда былъ моложе (нынѣ мнѣ 59 лѣтъ), всегда смотрѣлъ на ваши сочиненія, какъ на злѣйшую мерзость, какъ на демонскую блевотину...