Печатаем из этой рукописи вариант № 3.
№ 4. Машинописная копия с предыдущей рукописи. 17 лл. — 4° и срезки, из которых лл. 16 и 17 — новый автограф — вставка. Много новых изменений и исправлений. Текст полный. На последнем листе написаны два варианта окончания статьи. Первый вариант:
если они не хотятъ еще употреблять противъ меня ту радикальную мѣру, о которой я говорю выше, перестать употреблять противъ близкихъ мнѣ людей тѣ (нецѣлесообразныя) грубыя и жестокія мѣры, которыя (не только не достигаютъ своей цѣли, но напротивъ усиливаютъ то самое, что хотятъ уничтожить; они употребляютъ теперь.
Второй вариант:
если они ужъ никакъ не могутъ оставаться спокойными и во что бы то ни стало хотятъ употреблять насильственный мѣры противъ <распро> виновниковъ распространенія моихъ мыслей кого нибудь, то употреблять ихъ никакъ не противъ моихъ друзей, а противъ меня, единственнаго и главнаго виновника и появленія и распространенія этихъ неугодныхъ правительству мыслей.
На обложке рукой А. Л. Толстой: «Статья по поводу ареста Гусева. 7 августа 09 г.»
Извлекаем из этой рукописи вариант № 4.
№ 5. Машинопись — копия с № 4, 9 листов папиросной бумаги («ремингтон»), В токсте есть поправки» сделанные рукой Д. В. Никитина, очевидно перенесенные с другого экземпляра (оригинала), где они были сделаны Толстым. Полный текст. Заглавие — «Заявление об аресте Гусева». Под текстом дата рукой A. Л. Толстой (чернилами): «7 Августа 09 г» Цыфра 7 изменена карандашом на цыфру 6 и сделана подпись: «Лев Толстой».
О НАУКЕ.
ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ.
В конце июня 1909 г. Толстой получил письмо от крестьянина Ф. А. Абрамова, из Симбирска. Письмо это было следующее:
«Графу Льву Николаевичу Толстому
от организатора Симбирской «Общины свободных христиан»
крестьянина Федора Андреева Абрамова.
Здравствуй дорогой Дедушка! Давно собирался написать вам, но всё откладал, так как вопрос — довольно серьезный и требует большой обдуманности. Я мысленно осуждаю науку и решил суд этот произнести во всеуслышание, на что и хотел спросить вашего совета. И хорошо, что не поторопился с обращением, иначе я бы жестоко ошибся и сам подпал бы осуждению. В последствии я пришел к той мысли, имею ли я право и кто либо осуждать науку, которая за последнее время творит чудеса? — Но такая наука там где то далеко, у нас ее нет; у нас в России есть только образование, т. е. тоже наука, но только искаженная, изуродованная и обезображенная. Но какая бы она ни была, я лично бессилен ее осудить, и несомненно мне докажут, что я не имею права этого сделать, как человек самоучка, не получивший какого бы то ни было образования. Вот это то меня и заставило обратиться к вам, дедушка, за помощию или советом. Вы человек, прошли образование и имеете науку и потому можете разобрать мои мнения. Я нахожу за собой право судить образование, хотя я серый крестьянин, без всякого образования, но за наукой наблюдаю, и как. человек посторонний, незаинтересованный могу и выразить более правильный суд и думаю, что такое определение не может вытетчи со стороны образованных, так как каждый виновный старается оправдать себя и сродных ему людей, да и естественно, образованный образование не может судить, это будет тоже самое, что если преступник будет судить преступника или сын отца. Впрочем не только в сравнении, но и на самом деле образование у нас совершило великое преступление. — Всё образование у нас заключается в том, получить диплом и тем обеспечить себе жизнь, и не мало лиц получают жалование только за дипломы, большинство же хотя и занимаются трудом, по изготовлению таких же как и они бездельников. Но получить на это диплом не так то легко, и потому хроника последнего времени покрыта рядом самоубийств учащихся. Но самое преступление образованных состоит в том, что они избегают и пренебрегают труд, в особенности (физический, и в тоже время низко ценят труд рабочих людей; своей праздностью и роскошью соблазняют трудящийся народ, который во что бы то ни стало старается подражать им. Так например, не говоря уж о учительских институтах и семинариях, но когда крестьянский мальчик добропорядочно учится в двухклассной школе, то он уж отказывается от домашней работы: как то согребать навоз, дать корму и напоить скот и вообще от какой бы то ни было работы отказывается, мотивируя это тем, что она ему ни к чему, он готовится быть учителем; отец рад такому делу, он воображает себе что сын его будет образованным и не будет работать и поощряет в его лени. Действительно, но окончанию учения он поступает в церковно-приходскую школу учителем на 15—20 руб. в месяц. Летом на каникулы он приезжает к отцу, но уж теперь он не только работать, но и не может есть пустые серые деревенские щи, поэтому отец режет последнюю овцу для сына, а также что корова надоит молока и куры нанесут яиц всё это истребляет сын, учитель. А отец, старик, приезжает из поля с пахоты или жнитва и других работ ест сухой хлеб с водой. Так продолжается всё это, отец старик работает, недоедает, недосыпает, а сын учитель наевшись мяса, яиц и молока спит до 11 часов утра, а по прохладе вечерней ходит гуляет, ища себе развлечений. Это еще ничего. А то я знаю одного человека, он в 25 верстах от своего села поступил учителем в двухклассную школу, и там женился на образованной девушке. Отец его живет в достатке и снабжает сына съестными продуктами. Однажды зимой отец задумал побывать у сына, зарезал поросенка, двух куриц, было скопленное масло коровье, сметана, творог, всё это он привез сыну; выпрягши лошадь, он взошел в кухню и потом в зало, где его увидал сын и предупредил, чтоб он вернулся на кухню, а то, говорит, здесь натопчишь, да и навоняешь дубленой шубой. Вместе с отцом вышел в кухню и сын учитель, прежде всего он обратился к кухарке и велел ей убрать всё, что отец привез, а затем поставить самовар и напоить старика чаем. Оставив отца на кухне одного, учитель ушел в свои хоромы няньчить ребенка, ссылаясь, что жена занята приготовлением для приема гостей. Вечером учитель опять вышел к отцу и сказал, что к нему скоро приедут гости, поп, дьякон, учитель товарищ, лесной смотритель и волостной писарь, — «они пойдут здесь, у нас ход один только, через кухню, так ты тятька пожалуйсто ляг где-нибудь в сторонке, чтоб тебя не увидали» — просит учитель отца — «и в крайнем случае если попадешься им на глаза не сказывай что ты мне отец, а то ты меня оконфузишь». Эти слова, как варом обварили старика — говорил после он.
Знаю я также крестьян коньчащих в Земледельской училище и они вместо того чтоб работать в родной деревне и практически показать крестьянам правильное земледелие, хлебодельство и вообще полевое и домашнее хозяйство, они нанялись в имение в управляющие, для того чтоб не работая получать деньги.
За последние два-три года интельгенция как будто поняло что нужно — и начала групироваться с крестьянами в сельскохозяйственные общества, руководствоваться опытным полем, и местами даже заводят сельскохозяйственные школы. Не знаю, как в других местах, но у нас в Симбирске, но отзывам начальства, это дело поставлено в лучшем виде. Да как вдруг на их беду 4 июня агроном Симб. уездного земства Д. Н. Пискунов отказался от занимаемой им службы. — «Я приглашен, пишет в заявлении агроном — в качестве заведующего опытным полем. Между тем, здесь нет никакого опытного поля и даже место не припасено, благодаря чему я лишен возможности вести хотя бы приготовительные работы. Остается только одно (чтоб даром жалования не получать) исполнять канцелярские работы. Но к этому я совершенно не призван».
Дай-то бог чтоб так побольше людей прозрело.
Развратом и роскошью заражена от образованных людей каждая хижина. Теперь для крестьян будь хоть какие урожаи, состояние их не поправится, всё будет нужда и недостатки, так как сыну нужно исправить лакированные сапоги, шелковых и др. модных рубах и дорогую верхнюю одежду, а потом в 10—15 руб. гармонику; на дочерей же нужно еще больше. К этому же за последние 2-3 года в каждом селе и деревне открыто по нескольку пивных лавок, их тоже ведь нужно снабжать, а то отстанишь от интельгенции. Более всего развращают народ попы. Бог в 4 заповеди повелевает людям 6 дней работать, а седьмой праздновать, попы же наоборот, шесть дней ничего не делают и только в праздник работают. Народ же совершает преступления, разврат и обиды в надежде, что поп в этом простит и за деньги даст царство небесное. В последнее время приходится наблюдать, что туго приходится и попам. Народ хотя и считает их за полубогов, в них видит все спасение и потому без них не обходится, но в то же время и ненавидит их, как самую негодную тварь; — и например, охотно пропивают на свадьбах по 100—150 р., попу же за венчание 5—6 руб. жалеют, и просто с досадою отдают. Это ли еще не пожинание пасторского насаждения?
