«И философія твоя есть повтореніе чужого Шопенгауера, Огюста Конта и Гартмана. Блядословію твоему нѣтъ конца, чѣмъ старѣе, тѣмъ глупѣе дѣлаешься и злѣе»... Или: «Что ты, безумный мертвецъ, мелешь? «Нельзя молчать!», «Палачи» и все прочее, изданное заграницей. Ахъ, ты подлый лгунъ, лицемѣръ, англійскій прихвостинъ, жидовскій наймитъ! Чтобы тебя сожгли, да убили, желаю тебѣ отъ души, гадкій, старый лгунъ, выдохшійся болтунъ, пустомеля».

«Издохнешь ты, врагъ церкви, и погибнетъ твоя память и тебя ожидаетъ смерть лютая, смерть грѣшнику люта, по глаголу псалмопѣвца, и будешь ты, какъ Iуда и всѣ гонители святой церкви, погибнетъ твоя память съ шумомъ. Пустилъ ты изъ устъ твоихъ богомерзкихъ ученіе на святую церковь, но все это возвратится на твою сѣдую главу, старую, сколько ты лѣтъ прожилъ ― 81, и ума не нажилъ, сынъ ты погибельный, и если бы я былъ дома, я бы тебя давно закопалъ, чтобы ты людей не убивалъ»... И мн. др.

Такихъ писемъ я получаю не менѣе одного въ недѣлю. Не говорю уже о присылаемыхъ мнѣ вырѣзкахъ изъ газетъ, въ которыхъ также выражаются такія же недобрыя чувства. И письма, и статьи эти производить на меня очень тягостное впечатлѣніе. Не говоря ужъ о личномъ непріятномъ чувствѣ быть предметомъ злыхъ чувствъ, я невольно и совершенно искренне сожалѣю о людяхъ, доведенныхъ какими-то странными, сложными, запутанными недоразумѣніями до такого несвойственнаго и самаго мучительнаго состоянія озлобленія противъ человѣка, не сдѣлавшаго имъ ничего дурного и совершенно невиновнаго въ томъ, въ чемъ его обвиняютъ.

Лучше всего объяснить установившееся въ извѣстномъ кругу это относительно меня и моей дѣятельности недоразумѣніе полученное мною третьяго дня письмо отъ человѣка, вѣроятно считающего себя моимъ сторонникомъ. Человѣкъ этотъ пишетъ мнѣ, что онъ увидалъ вышедшую на дняхъ книжечку «Толстой о загробной жизни» и очень возмущенъ тѣмъ, что въ книжечкѣ этой, по его мнѣнію, приписываются мнѣ несвойственныя и чуждыя мнѣ понятія о Богѣ и загробной жизни. Тотъ, кто пишетъ мнѣ, очевидно видитъ въ этой книжечкѣ посягательство на мою главную заслугу, ту, что я отрицаю Бога и загробную жизнь, и совѣтуетъ мнѣ противодѣйствовать этой клеветѣ. Я досталъ книжечку и нашелъ въ ней, дѣйствительно, случайно высказанныя мною довольно неясно и неопредѣленно въ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ мысли мои о жизни и смерти и о Богѣ. Очевидно, что тотъ мой корреспондентъ, который предупреждаетъ меня о взведенной на меня клеветѣ, что я вѣрю въ Бога и жизнь вѣчную, знаетъ и одобряетъ меня только въ той мѣрѣ, въ которой онъ, судя по нападкамъ на меня духовенства, признаетъ меня безбожникомъ и атеистомъ. Тотъ же, кто печатаетъ книжечку, вѣроятно, думаетъ защитить меня отъ обвиненій въ безбожничествѣ напечатаніемъ случайно попавшихся ему выписокъ изъ писемъ, дневниковъ, разговоровъ, появлявшихся въ газетахъ. Сущность же моихъ взглядовъ очевидно неизвѣстна и ненужна ни тому, ни другому.

Такъ что явно, что о моей дѣятельности среди большой публики установилось въ послѣднее время очень странное недоразумѣніе. Одни считаютъ меня безбожникомъ и революціонеромъ и одобряютъ за эту мою воображаемую ими заслугу, другіе же, точно также считая меня отъявленнымъ безбожникомъ и революціонеромъ, не только не одобряютъ, но всячески проклинаютъ меня за то, въ чемъ я ни въ какомъ случаѣ не могу быть повиненъ.

И потому мнѣ очень хотѣлось бы просить и тѣхъ и другихъ, почему либо интересующихся мною, прежде чѣмъ судить обо мнѣ, хоть сколько нибудь познакомиться съ тѣми мыслями о Богѣ и о жизни, которыя я, какъ умѣлъ, впродолженіи 30 лѣтъ старался высказывать въ моихъ писаніяхъ. Особенно прошу я объ этомъ тѣхъ людей, которые питаютъ ко мнѣ враждебныя чувства, и не столько для себя прошу ихъ объ этомъ, сколько для нихъ самихъ, потому что и грѣшно и больно ненавидѣть и оскорблять стараго, готовящагося къ смерти человѣка за такія мысли и дѣла, въ которыхъ онъ совершенно невиновенъ.

Какіе бы не были мои недостатки, грѣхи ― я знаю, что я полонъ ихъ, но плохъ я хотя и очень многимъ, но навѣрное уже не тѣмъ, въ чемъ упрекаютъ меня тѣ мои кореспонденты, которые выражаютъ ко мнѣ такія недобрыя чувства. Главный упрекъ ихъ всегда въ томъ, что я не вѣрю въ Бога. Слушая этотъ упрекъ, я не могу не улыбаться. Не могу не улыбаться, потому что больше 30 лѣтъ я ничего другого не дѣлалъ, какъ только старался, какъ умѣлъ, всѣми силами души убѣдить себя и другихъ людей въ томъ, что безъ Бога нѣтъ и не можетъ быть никакой, кромѣ скотской и самой несчастной жизни, и что наша жизнь здѣсь есть только частица проявленія безконечной жизни. Тоже старался показать я и то, что великая истина эта открылась мнѣ черезъ ученіе Христа.

Можно сказать, что я не такъ понимаю Бога и Христа, какъ понимаютъ Бога и Христа тѣ, которые меня осуждаютъ, но говорить, что я безбожникъ, антихристъ, негодяй и т. п., нехорошо, не надо и мучительно для тѣхъ, кто говоритъ это и, говоря это, неизбѣжно испытываетъ очень тяжелое чувство. Нехорошо и не надо этого дѣлать, потому что это прямо противно тому ученію, во имя котораго это дѣлается; мучительно же, потому что ненависть есть одно изъ самыхъ мучительныхъ чувствъ, испытываемыхъ человѣкомъ.

Къ какому бы исповѣданію мы не принадлежали, какому бы Богу не вѣровали, мы всѣ (хотимъ мы этого или не хотимъ) мы всѣ не можемъ не признавать высшаго закона Бога любви и самого Бога не можемъ понимать иначе какъ всемірной любовью.

«Богъ есть любовь и пребывающій въ любви пребываетъ въ Богѣ и Богъ въ немъ». «Кто говоритъ: люблю Бога, а брата своего ненавидитъ, тотъ лжецъ; ибо не любящій брата своего, котораго видитъ, какъ можетъ любить Бога, котораго не видитъ?» (Іоаннъ)

Такъ давайте же, кто бы мы ни были, къ какимъ бы вѣрамъ и партіямъ не принадлежали, не ненавидѣть, а прощать и любить другъ друга.

Мнѣ, доживающему вѣроятно послѣдніе часы жизни, это легко, я не могу даже иначе какъ любить васъ, и тѣмъ больше любить, чѣмъ больше вы страдаете нелюбовью ко мнѣ. Сдѣлайте тоже, постарайтесь сдѣлать тоже. И если я ошибаюсь, вы, не мучая себя злыми чувствами, добрыми увѣщаніями сдѣлаете все, что можно и должно.

«Братія, будемъ любить другъ друга, потому что любовь отъ Бога; и всякій любящій рожденъ отъ Бога и знаетъ Бога. Кто не любитъ, тотъ не позналъ Бога, потому что Богъ есть любовь».

<Очень нескромно, но не могу не высказать того, что думалось и думается по случаю письма о появившейся книжечкѣ «Толстой о загробной жизни».>

<Удивительно. А это случается со всѣми людьми, взгляды которыхъ выше средняго и вмѣстѣ съ тѣмъ такихъ, которые пріобрѣли извѣстность.>

<Такъ это постоянно случается съ людьми пылкими, каковы, вѣроятно, тѣ корреспонденты, которые пишутъ мнѣ такія недобрыя письма.>

<Такъ что мой корреспондентъ очевидно считаетъ въ моей дѣятельности хорошимъ то, что я считаю величайшимъ заблужденіемъ, отрицаніе Бога и жизни безконечной, тотъ же, кто печатаетъ книжечку о загробной жизни и Богѣ, выставляетъ сущностью моихъ взглядовъ то, что я случайно, далеко не полно и не ясно высказывалъ въ своихъ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ.>

Друзья мои, зная, что я не читаю журналовъ, указали мнѣ на статью, отзывъ Г-на Струве о моей статьѣ «Неизбѣжный переворотъ». А такъ какъ мысли, высказанныя мною въ этой статьѣ, кажутся мнѣ очень важными и нужными людямъ и выражаютъ то, чѣмъ я живу, жилъ чуть не полвѣка и буду жить до смерти, то я и прочиталъ отзывъ Г. Струве и, прочтя его, и удивился и, признаюсь, огорчился. Удивился я потому, что разсужденіе Г. Струве не можетъ не представиться явно несправедливымъ для всякаго, кто прочтетъ мою статью хотя бы и въ томъ урѣзанномъ видѣ, въ к[акомъ] она была напечатана въ «Р. В.» Огорчился же я потому, что желаніе, очевидно руководившее Г-омъ Струве и приведшее его къ такому странному и неосновательному выводу, было нехорошее, не доброе, имѣвшее очевидной цѣлью сбить съ толку тѣхъ немногихъ людей, на которыхъ моя статья могла бы произвести хоть отчасти желаемое мною впечатлѣніе.