— Хамское воспитание, иначе и не скажешь, — с легким, едва уловимым оттенком иронии согласился с ним Трейтон.

— Хорошие манеры сегодня — редкость. Впрочем, время — лучший доктор. Я полагаю, Том, что вам еще представится возможность научить этих дикарей вежливости.

— Вам не следует беспокоиться по пустякам. Один из самых преданных людей генерала Оскана, отвечающий за безопасность банковских переводов, уже арестован полицией Цюриха, и как раз в это время дает показания по поводу сомнительных финансовых операций этого, как вы выразились, перекрашенного моджахеда. Так что они прекрасно понимают, что у них на сборы осталось не более шести часов. Если инспектор FATF окажется расторопным малым, то уже вечером запросы об их аресте будут направлены во все крупнейшие иммиграционные пункты Европы. Мы им просто не оставили выбора. Ближе к ночи они уже будут в Багдаде. Мои люди проследят за тем, чтобы по прилету они сразу же занялись делом.

— Похвально, очень похвально, — отрезал Джино, вполне удовлетворенный ответом своего помощника.

Трейтон направился к выходу, но уже у самой двери ему вдруг в голову пришла мысль. Он обернулся и, посмотрев на ученого, обратился к Джино:

— Если вы позволите, я займусь поиском талантливой молодежи, может быть, они будут полезны для профессора Штеймана. Иногда свежий взгляд на проблему делает чудеса.

Белуджи вопросительно посмотрел на ученого, который, по его мнению, был явно испуган произошедшей только что на его глазах «сделке». Он уткнулся в фотографии, как страус с головой в песок, сделав вид, что его ничего больше не интересует:

— Что вы скажете нам по этому поводу, профессор?

В душе Штеймана пышным кустом расцвела сама радость от осознания того факта, что ему дали карт-бланш. Но ему по-прежнему необходимо было поддерживать в глазах своего работодателя имидж рассеянного «гения», всецело поглощенного глубокими размышлениями, сидя над объектом своих научных исследований. Поэтому он решил сделать вид, что не услышал вопрос.

— Профессор, вам нужны помощники? — спросил Трейтон, резонно решив, что его шефу не пристало переспрашивать.

— А… Что?.. Ах, ну да, да, помощники, конечно. Я не возражаю, — резко подняв голову с запотевшими от волнения очками, как бы между делом ответил Штейман.

Достав из кармана брюк классический смятый платок, он начал протирать очки и быстро, пока Трейтон не вышел из кабинета, добавил:

— Кстати, если вас интересует мое мнение, то среди всех известных мне молодых ученых есть всего два кандидата, которым я мог бы доверить поразмять мозги над этой головоломкой. Это Марта Мейерс — доктор археологических наук из национального университета в Риме и доктор теологии Шон Майлз из университета в Торонто.

Трейтон достал блокнот и беглым почерком записал их имена.

— Мне будет приятно потрепаться с коллегами, а заодно и разделить с ними все прелести походной жизни среди змей и скорпионов в иракской пустыне. Ведь, если я все правильно понял из беседы, которая только что произошла на моих глазах, вы собираетесь меня туда на днях отправить в качестве руководителя археологической экспедиции? — обратившись к Белуджи, спросил профессор, явно «дав маху» с так тщательно напускаемым на себя имиджем ничего не замечающего вокруг ученого, который по утрам варит в кастрюле часы всмятку, глядя на яйцо.

— Да вы у нас наблюдательный малый, оказывается, — улыбнувшись, заметил Джино.

«Только бы эти шалости у него в голове и были», — раскусив детскую незатейливую хитрость профессора с рассеянностью, подумал Трейтон, который относился ко всем незнакомым людям с высоким уровнем интеллекта, как к потенциально опасным, способным разрушить четко спланированную операцию непредсказуемостью своих действий. Он сразу же понял, что с профессором ему нужно держать ухо востро.

По дороге в свой кабинет, где его помощники инструктировали торговцев, он уже тщательно просчитывал развитие ситуации по наихудшему сценарию, если генерал вдруг исчезнет вместе с деньгами медиамагната. Этому его обучали в ЦРУ, и этому он обучал, в первую очередь, своих людей. Том определялся с действиями своих подчиненных. За полминуты он уже очертил для себя круг коллег, которых нужно было привлечь к этому делу, чтобы не допустить побега подопечных. Он прекрасно понимал, что в случае провала, два миллиона долларов пришлось бы возвращать ему лично, а из-за дорогостоящего строительства дома, которое он затеял, выйдя на пенсию, у него их просто не было. Вот почему, переступив порог своего кабинета, он первым делом сказал:

— Деньги останутся здесь. Мы будем сами оплачивать все по мере необходимости. Ваши жены будут находиться под домашним арестом до конца операции.

Закурив любимые ванильные сигары, он продолжил перечислять «компаньонам» ближайшие перспективы их светлого будущего:

— Чтобы дурные мысли не приходили вам в голову, вечером вас официально объявят в розыск Интерпола, но волноваться по этому поводу особенно не стоит. В Багдаде вы будете жить на территории одной из наемных охранных компаний, работающих по контракту на армию США. Там вас искать никто не станет. Вы будете передвигаться под конвоем до тех пор, пока мы не войдем в эту гробницу. Если все пройдет гладко, без эксцессов, то мы выполним свое обещание и выдадим вам официальные швейцарские паспорта.

Услышав, что уже завтра утром он будет на родине, генерал Оскан широко улыбнулся, как будто Трейтон донес до его ушей новость, ласкающую слух, о взрыве бомбы в американском посольстве. Хитрый огонек, блеснувший на долю секунды в его глазах, не ускользнул от внимания Тома. Когда их вывели из кабинета, он задержал своего помощника Брайана Пирсона, которого лично обучал на протяжении двух лет:

— Вроде серьезные люди, а ведут себя, как безнадежные придурки. Вы ничего подозрительного не заметили?

— Я уверен, сэр, что при первом удобном случае они попытаются улизнуть от нас, поскольку их настоящие семьи живут в Ираке, а здесь у них фиктивные браки только для отвода глаз. Так что, на самом деле, у нас нет никакого сдерживающего фактора.

Уловив недоумение на лице шефа, Пирсон достал фотографии из кармана:

— Взгляните сами, разве могут уважающие себя мужчины жить с такими, хм, как бы это помягче сказать…

— Вы хотите сказать, с обезьянами?

— И это тоже, сэр, но в данной ситуации все намного печальнее. Они сестры — однояйцевые близнецы, что само по себе встречается не так уж и часто.

— Ну и что из этого следует?

— Они состоят на учете у психиатра и живут на социальное пособие, так как комиссия признала их недееспособными. Периодически, раз в год, вот уже на протяжении тридцати лет их на месяц закрывают в психушку для профилактического лечения обострений параноидальной шизофрении. Так что наши арабы, подкупив местный опекунский совет, автоматически получат гражданство в случае, если у них отнимут дипломатические паспорта по известной вам причине.

— Не думаю, что это будет так просто сделать, но все же, Брайан, я искренне рад, что не потратил на вас время впустую. Наденьте нашим подопечным на ноги браслеты с GPS и передайте парням в Багдаде, чтобы не спускали с них глаз.

Вспомнив имена молодых ученых, о которых говорил профессор, Том сразу же решил навести о них справки.

Белуджи тем временем успел разобраться с текущими вопросами. Убедившись, что привлек к работе не гнусавого аморфного зануду, а способного творчески мыслить человека с острым умом, чувством юмора и деловой хваткой, он благосклонно обратился к Штейману:

— Не стану лукавить, профессор, меня действительно поджимает время. Светила онкологии дают мне максимум три, а кто-то и всего один год жизни. Будьте со мной всегда откровенны, и я вознагражу вас достаточно, чтобы вы прожили остаток своей жизни в тропическом раю на каком-нибудь экзотическом острове или на лазурном берегу Монако.

— Мне незачем гоняться за воздушными замками. К тому же, я не в том возрасте, чтобы позволить себе такую роскошь, как ошибки. После этой работы мне пора на покой, — ответил Штейман.