— Подобной дерзости я не припоминаю. Мы должны пресечь эту разнузданную вседозволенность, — процедил сквозь зубы Палардо, крепко сжав кулаки.
— Объявите им вендетту «по-ватикански», — улыбнулся Трейтон, не давая Палардо погрузиться с головой в закипающую в нем ненависть, которая затрудняла конструктивное мышление и мешала собраться с мыслями для принятия правильного решения.
Заметив, что его шутка не отвлекла Антонио и он с горечью продолжал смотреть на лежащих в лужах крови секьюрити Ватикана, Том перешел на более серьезный тон:
— А вообще-то, это дело принципа. Я помогу вам разыскать заказчика, и даже если он до обеда играет в гольф вместе с директором ЦРУ, а вечером в шахматы с директором ФБР, я все равно притяну его к вам в наручниках. Мы — боевые ветераны, и в отличие от двух этих организаций, помогаем друг другу, — заверил его Том.
Полицейские оцепили весь квартал. Детективы, шокированные открывшейся их взору картине, напоминающей «битву за Берлин», молча направились в их сторону, опустив глаза. Они понимали, что в произошедшем кровопролитии есть и их доля вины, так как они прибыли к месту перестрелки спустя долгих пятнадцать минут с тех пор, как раздались первые выстрелы. Мелькавшие то тут, то там коронеры боролись за жизнь тяжело раненных прохожих, попавших под перекрестный огонь, и выносили тела погибших людей из фирменного магазина «Версаче», разрушенного взрывом.
Трейтон вручил детективам свою визитку и оставил Палардо с ними наедине. Ему не терпелось поговорить со снайпером, единственным оставшимся в живых из всей группы наемников. Он сел на переднее сиденье своей машины и приказал водителю отъехать метров на тридцать назад. Не обронив ни единого слова, Том привинтил к стволу пистолета глушитель и, развернувшись, сходу прострелил снайперу ногу выше колена. Сидящие по бокам охранники едва успели зажать ему рот руками.
Закурив свою любимую ванильную сигару, как ни в чем не бывало, Том обратился к нему:
— Да-да, конечно же, вы правы, мой друг. Воспитанные люди обычно сначала представляются, а уж потом плавно, ненавязчиво начинают разговор с незначительных пустяков, о том о сем, делая при этом вид, что больше их, собственно, ничего и не интересует. Должен вас огорчить, но я привык сразу, без лирических отступлений выяснять главное. Я надеюсь, вам уже есть, что мне рассказать?
Снайпер лишь промычал что-то в ответ и утвердительно затряс головой.
— Ну что же, парни, будем надеяться, что этот джентльмен хочет сообщить нам действительно что-то важное. Давайте предоставим ему такую возможность.
Охранник отвел руку в сторону, и снайпер, скривившись от боли, застонал. Второй снял с него галстук и туго стянул ногу выше колена, чтобы остановить кровь.
— Роля-янд, меня зофут Ролянд, — с сильным швейцарским акцентом назвал свое имя снайпер.
Трейтон развернулся и, приставив пистолет к другому колену, продолжил знакомство:
— Если бы меня интересовало ваше имя, я бы представился первым.
Охранник снова крепко сжал рукой рот снайпера в ожидании выстрела.
— Перестаньте валять дурака, иначе я прострелю вам второе колено. Боюсь, что после этого вам будет проблематично вести стрельбу с верхних этажей, сидя в инвалидной коляске. Придется заняться вышиванием или вязанием на спицах.
Ролянд, выпучив глаза, начал что-то мычать, и затряс головой. Трейтон глазами дал понять охраннику, чтобы тот дал ему возможность говорить.
— Я получать задание от высший софет Ордена. Мы себя так назыфать — «Орден магистров».
— Что это за бред такой, почему я никогда раньше ничего не слышал о вашем хреновом Ордене.
— Мы оберегать очень древний знания.
— Зачем же их оберегать? В Риме знания и без вас охраняют чуть ли не на каждом углу. Кругом, куда ни глянь, одни библиотеки, архивы, музеи. Сдается мне, что вам понравилось, и вы все-таки хотите получить еще одну дырку.
— Нет-нет, я не обманывать фас. Этот тайный организация уже насчитыфать восемьсот лет. Ее членами есть очень флиятельный и титулофанный особы. Я тоже фходить в этот тайный организация. Мое полное имя барон Ролянд фон Раушенбах.
— Надо же, прошу извинить меня, ваше высочество. Если бы я знал, то смазал бы пули маслом, — съязвил Том, еще плотнее прижав глушитель пистолета к колену.
— Поферьте мне, это я вчера ночью ранить дефушка, — признался снайпер.
— И почему же вы ее только ранили? Сегодня вы стреляли заметно лучше, уложив наповал троих охранников Ватикана.
— Мой цель быть не дефушка, а докто-ор Ма-айльз. Но он ф последний момент нагибаться и пуля ранить рука дефушка, что есть необъяснимо. По фсем законам баллистика, пуля должен попадать прямо фыше сердца, но она изменять траектория полета. Я уверен, что дефушка охранять ангелы. Я еще ни разу не промахиваться.
Спрятав пистолет, Трейтон едва заметно улыбнулся:
— Девушка, она и вправду необычная. В целях вашей же безопасности будет лучше, если наш медицинский персонал займется вами. По дороге в больницу мои помощники зададут вам несколько более конкретных вопросов. Очень надеюсь, что вы ответите на них без лукавства.
— Мы не доехать до больница, они нас всех убифать… Вы не кодонца понимать, насколько эти люди серьезный. Они и сейчас следить за нами со спутника…
Скептически посмотрев на снайпера, Том громко включил музыку и начал шепотом отдавать инструкции своему помощнику:
— На следующем перекрестке «нырнете» в подземный паркинг. Снимете с барона пижаму, трусы, носки, тапочки и этот дурацкий чепчик. Предупредите сеньора Гоби, чтобы не переусердствовал. Этот тип нам нужен живым. Барон должен быть один на верхнем этаже. Никаких медсестер к нему не пропускать и не вздумайте его кормить больничной стряпней. Заблокируйте выход с пожарной лестницы и перенастройте лифт на ручное управление с поста охраны. Все желающие подняться на наш этаж должны попадать сразу в техническое помещение на крышу, где вы заварите двери листом металла и просверлите отверстия для подачи в кабину лифта закиси азота. Повеселим гостей как следует. Действуйте.
Перегруженный информацией Брайан молча кивнул головой. Том знал, что, даже если он что-то и упустил из виду, Пирсон додумает сам. Он вышел из автомобиля и не спеша направился к Палардо, беседующему с детективами. Вежливо кивнув головой, Трейтон отвел Антонио в сторону и шепнул ему на ухо название организации, устроившей на них охоту. Палардо сразу же побледнел. Это было худшим вариантом из всего, что он ожидал услышать.
— Советую вам с сегодняшнего дня снова носить бронежилет, как когда-то в молодости.
Затем, пожав Трейтону на прощание руку, он добавил:
— Может так случиться, Том, что мы сегодня ночью еще раз встретимся где-то в Альпах. И если вдруг вы окажетесь на месте раньше, поставьте меня, пожалуйста, в известность. Я думаю, что вместе нам будет легче вернуться обратно целыми и сохранить жизнь нашим людям. Передайте вашему шефу, что теперь мы несем ответственность за доктора Майлза.
Трейтон слегка растерялся. Он прекрасно понимал, что Джино будет вне себя от ярости, но решение Ватикана было бесполезно оспаривать, поэтому он лишь крепко пожал Антонио руку в ответ и, сев в машину, поехал к Белуджи на виллу.
В сопровождении эскорта из четырех полицейских машин доктор Майлз и отец Винетти продолжили движение в сторону аэропорта в единственном уцелевшем бронированном джипе, в который они успели пересесть, спасаясь от шквального огня террористов. Палардо, как обычно, занял свое место на переднем сиденье. Мысль о том, что кардинал Сантори мог быть осведомителем могущественного тайного Ордена, сверлила его мозг. Он не верил в собственную версию насчет прослушивающих устройств, поскольку кабинет Папы самым тщательным образом утром и вечером проверялся, а круглосуточное видеонаблюдение не могло оставить незамеченным любую попытку прикрепить жучок к столу или креслу. Все телефонные разговоры понтифика, его личного секретаря и служащих Ватикана, имевших допуск к секретной информации, велись по закодированной линии и, не зная самого кода, прослушать их было практически нереально. Однако соблазн быть осведомленным о делах Ватикана был настолько велик, что Антонио не исключал и такой возможности. Попросив у водителя телефон, он позвонил Герману — дежурному офицеру, охраняющему вход в кабинет Папы, и приказал немедленно передать ему трубку.
