- Я знаком с вашей дамой. Мы с ней очень давние знакомцы. Но мне она не рассказывала про Индокитай.

- Ты мне тоже не очень-то рассказывал о себе, Ромгур, и весьма невежливо исчез, к слову, - парировала я.

Начало 90-х

Политические страсти накалялись с каждым днем. Трошин неотлучно находился в правительственном здании. Изредка звонил домой и просил дочь или жену передать с Кирным то, что ему надо. Паша выполнял роль связного между Белым домом и серым домом, где жила семья Трошиных. До приезда Влада Леночка решила жить с родителями.

Только после того, как членов ГКЧП арестовали, Трошин, наконец, объявился. Небритый, обветренный, продымленный кострами и беспредельно счастливый, он все еще не мог успокоиться: говорил громко, размахивал руками, словом, радости полные штаны. Кирной продолжал и после победы демократии исполнять роль ординарца при знаменитом журналисте. В основном они пили вино у отца в кабинете и наслаждались интеллектуальными беседами при демократической Луне за окошком. Леночка и мама приняли это пополнение семьи как неизбежность судьбы, и перестали раздражаться на Павла.

- Семейный скоморох, - шутила Леночка, - потомок папуасов…

Кирной, действительно, откалывал один фокус забавнее другого. Однажды приперся с корпусом от гитары без грифа и струн, на котором корявыми буквами зеленела надпись “ТАМТАМ!”

Он тарабанил по гитаре ладошками и восклицал:

- Забили тамтамы, и папуасы ринулись к корыту с едой! Да здравствует демократия!

- Господи, боже мой! - всплеснула руками Ирина Николаевна, - что у них, Паша, в корыте, скажи на милость? Что они у тебя постоянно к нему бегут?..

- Как что, Ирина Николаевна, - удивленно воззрился нее Кирной, - в корыте жареные термиты, деликатес номер раз для всякого уважающего себя папуаса.

- Тьфу, гадость, - фыркнула Ирина Николаевна и ушла на кухню готовить ужин.

Леночка, взглянув на ободранный «тамтам», иронично заметила:

- Попроси учителя, он тебе новую гитару купит, не позорь демократию, Кирной!

- Саламандра, ты даже не представляешь себе, что это такое, - восторженно потрясая гитарным корпусом, воскликнул Кирной, - эта гитара знала самого Володю Высоцкого! Он собственноручно разбил ее об мою голову! Вот об эту, извините, голову! А вы советуете мне ее выбросить. Вы с ума сошли, мадам!

- Ну и чему радоваться, Паша? Высоцкий по башке гитарой треснул? Помалкивал бы об этом…

- То есть как это помалкивал бы? - возмутился он, - неужели ты не понимаешь, что многие бы за счастье посчитали, если бы их Владимир Семенович гитарой по голове бабахнул, но дудки, кишка тонка, это счастье досталось моей башке, что лишний раз подтверждает ее гениальность!

- А за что он тебя гитарой треснул, Паша? - полюбопытствовал Трошин.

- Да так, по пьянке, к Марине Влади приревновал, - отмахнулся Кирной.

- Ну врать! Ну врать! - рассмеялась Леночка, - ты же тогда еще под стол пешком ходил, Кирной! Совести у тебя минимум, конечно… Одна фантазия…

Паша не стал спорить, сунул свой тамтам в пакет и, весело насвистывая, ушел домой.

В кабинете Трошина зазвонил телефон. В трубке раздался незнакомый голос. Звонивший представился полковником госбезопасности Федором Туркиным, и сообщил журналисту страшное известие.

Влад Французов позавчера отправился на рыбалку на своей моторной лодке. Через несколько минут после того, как он отчалил от пристани, сработало мощное взрывное устройство, установленное в лодке неизвестным лицом. Взрывом разнесло все в клочки. Водолазы обследовали участок реки Витим, где произошла трагедия, но безуспешно, ничего не смогли найти. После окончания следствия он пообещал Трошину переслать документы и деньги Влада. На вопрос журналиста, что это значит, Туркин сказал, что это явно заказное убийство. Подозреваются трое: бывший шеф Влада по руднику Абасов, геолог Кравцов и некий Акулин. Туркин хотел также поговорить с женой погибшего, но Трошин объяснил ему, что она беременна на последних месяцах и ей сейчас лучше ничего не знать. Федор согласился держать связь с Трошиным и сообщить ему результаты расследования.

Трошин заходил взад-вперед по своему кабинету и лихорадочно соображал, как поступить, что предпринять… Но что может предпринять человек, от которого ничего не зависит? Одно он решил: дочери, под свою ответственность, ничего не сообщать как можно дольше. Тут он вспомнил, что Боб обещал отправить Леночку рожать за границу, и какой-то план у него созрел. Он тут же связался с Божмеровым по телефону и попросил его заехать для важного разговора.

Боб не заставил себя долго ждать. Через пару часов он приехал.

Трошин рассказал другу все, что знал, и попросил его пораньше отправить Леночку за кордон.

За чаем Боб, как бы впроброс, спросил Леночку, не решилась ли она рожать в заграничной клинике.

- А что тут думать, - неожиданно ответил за нее Трошин, - того и гляди гражданская война начнется в России. Я раньше не настаивал, но в связи с такими событиями… Поезжай, Леночка, чем скорее, тем лучше. Отдохнешь там от нашего кошмара и родишь в спокойной обстановке. А Владу мы с мамой все объясним. Не враг же он тебе и собственному ребенку.

- Наконец-то понял! - радостно воскликнула Ирина Николаевна.

Леночка с удивлением поглядела на отца, потом на Боба, и настороженно спросила:

- Что случилось? Скажи, па, что произошло? Почему вдруг такая спешка?

- Ты еще спрашиваешь, что случилось… - раздраженно выпалил Трошин, - ты что, в Белом доме со мной не была? А ведь это только начало! Сейчас каждый час будет что-то случаться. И это надолго… Боб, старина, давай отправим ее прямо на этой неделе. Воспользуйся хоть раз своими шпионскими связями ради простой роженицы…

- Ладно-ладно, успокойся, - урезонил его Боб, - за неделю не получится, но дней за десять вполне можно утрясти это дело. А ты, Леночка, зря так реагируешь, отец прав. Каша действительно заваривается крутая. Москва забита войсками… Поживешь в Париже, в клинике у тебя будет отдельная палата со всеми удобствами и комфортом. Никто тебя ни в чем ограничивать не будет. Да и вообще, когда еще во Франции удастся тебе побывать…

- Ладно, - согласилась Леночка, - но с Владом, па, сам будешь разговаривать и все объяснять.

- Не волнуйся, с ним мы уладим, - обрадовался Трошин, - я всегда знал, дочка, что ты у меня умница.

Он встал из-за стола, подошел к Леночке и поцеловал ее в рыжую прядь надо лбом.

- На тебя, па, этот переворот расслабляюще подействовал, сентиментальным ты у меня стал, - весело сказала она.

После чая отец с Бобом вновь уединились в кабинете и долго о чем-то толковали. Леночку это нисколько не удивило: время накладывает свой отпечаток на все, и на поведение людей тоже.

В постели она размечталась о Париже. “Кому война, а кому мать родная”, - вспомнила она на этот случай поговорку. Действительно, все для нее складывалось лучшим образом: в связи с политическими бурями в Москве, она чувствовала себя вправе, не посоветовавшись с мужем, уехать рожать заграницу. В глубине души она очень этого хотела и сильно переживала, зная заранее, что Влад будет против.

И вот все решилось само собой… Отец поговорит с ним… он умеет зубы заговаривать. Ее немножко расстроило только то, что опять забыла спросить у Кирного, как он додумался нарисовать картину “Саламандра” с длинноволосой девушкой, очень похожей на нее.

В следующий раз она решила начать общение с Пашей прямо с этого вопроса. Может, выяснится, где она его раньше встречала. Леночка уже подумывала, уж не шутки ли это дяди Боба? Он первый, узнав о картине в “Работнице”, ей этого Кирного напророчил.

“Засыпаю с Кирным и просыпаюсь с Кирным, тьфу, зараза!” - в сердцах подумала она и нырнула с головой под одеяло.

Боб проявил удивительную расторопность: через неделю все документы на выезд Леночки в Париж, включая авиабилет, были готовы.