- Забили тамтамы, и папуасы ринулись к корыту с едой! - прозвучало у нее над ухом, и она поняла, что это Кирной.

- Эти папуасы чуть меня не затоптали, - пожаловалась Леночка, отряхивая пуховик от пыли.

- Наконец-то до толпы дошло, что танки настоящие! - вещал Кирной, - это хорошо! А то, понимаешь, превратили трагедию в фарс! Кому это выгодно? Никому! Все должно быть настоящим, и снаряды, и свобода, и вино. Долой понарошечных демократов!

Через мгновение на Кирного набросились три пожилые дамы в черных одеждах и очках, по виду учителки.

- Лазутчик! Провокатор! - заверещали они, повиснув на куртке удивленного Паши, который стоял, как столб, и не сопротивлялся, силясь сообразить, что произошло.

К ним быстро подошли военные с триколорными повязками, видимо, патруль.

- В чем дело? - спросили они.

- Он кричал: долой демократов! - указывая на Павла, завопила женщина.

- Господа, они с ума сошли, женская психика не выдерживает, им всюду стала мерещиться измена, - спокойно и даже развязно заговорил Кирной. - Я крикнул: долой понарошечных демократов, понимаете разницу? Чем они слушали, интересно?

- Да, он крикнул: понарошечных, - вклинилась в разговор Леночка, - я слышала, а эти не поняли…

Пончик поддержала подругу.

Патруль на всякий случай проверил Пашины документы. Билет члена союза художников их успокоил, и они отвязались.

- Саламандра, ты спасла мне жизнь! - с пафосом воскликнул Кирной, - чем мне отблагодарить тебя?

- Не спаивай моего отца, а то, чувствую, у вас хорошая компашка организовалась, - посетовала Леночка.

Кирной нахмурился и произнес:

- Что касается вина, Саламандра, а вино с таким названием, кстати, я тоже пил… так вот, что касается вина, я всех отсылаю к Александру Блоку, а уж совсем дурных к Пушкину: “Что за Пушкин без шампанского!”

- А вино, между прочим, “Масандра” называется. И вообще, хватит тебе ерничать, уже, говорят, три человека погибли, - оборвала его Леночка, - и неизвестно, что к утру будет…

- Ладно, пойдем к папе, а то меня опять арестуют, - согласился Кирной, и вся компания направилась в пресс-центр.

Вдруг Пончик резко остановилась и, схватив подругу за рукав, вскрикнула, тыча пальцем в сторону набережной:

- Смотрите! Это же …! Это она!

- Забили тамтамы и папуасы ринулись… - возвестил Кирной.

Друзья быстро перебрались на ту сторону баррикад и очутились возле танка, на башне которого в свете прожектора позировала перед кинокамерой Янка. Волосы ее были растрепаны, лицо и блузка вымазаны сажей. Она стояла лишь в блузке и плавках. В одной руке держала босоножки, в другой - белые закопченные лосины, размахивая ими как флагом.

- Боже мой, - охнула Лариса, - она же бухая в стельку, дитя несчастное, покинутое…

Тем не менее Янка вовсе не походила на несчастное покинутое дитя. Она явно изображала из себя мисс Свободу.

- Господа! - восклицала она надрывно, - эту ночь мы не забудем никогда! Какая ночь, господа! Она поглотила собой тиранию коммунизма и оставила нам только любовь, одну любовь! Любовь и танки, господа, это прекрасно! А меня зовут Янка, и поэтому я на танке… Это самые лучшие мои стихи, господа!

- Замерзнет, дура, - не выдержала Лариса, и полезла на танк. Янка как-то по-детски покорно подчинилась ей. Пончик стащила ее вниз, напялила на нее свой пуховик, заставила надеть босоножки и поволокла к костру, который жгли прямо на лестнице Белого дома.

Кирной снова исчез куда-то, но вскоре возвратился с парой вполне сносных кроссовок для Янки и со спортивным трико. “Мисс Свобода” постепенно оклемалась и попросила вина.

Кирной подогрел бутылку возле костра и протянул ей.

- Пей за свой потрясающий успех, Янка. Завтра тебя без штанов по телеку на всю страну покажут, класс! Мисс Свобода на плененном танке! Будущее России в свете прожекторов смутного времени!

Янка выпила теплого вина и ожила окончательно.

- Я поняла, дорогие мои, что вся моя жизнь до этого дня была лишь репетицией к этому действу. Сегодня мой день рождения, господа!

- Прекрасно, мисс Свобода сама себя родила второй раз! - похлопал в ладоши Кирной, - роды принимали доблестные танкисты, они же явились и названными отцами новорожденной…

- Вот именно, танкисты, - засмеялась Лариса, - что ты там целый день в танке делала? Отвечай, мисс Половая свобода!

- Пончик, как ты могла подумать, блин, что я… что мне секс дороже демократии! Каждый судит в меру своей испорченности, блин.

- Между прочим, танки-то приехали демократию подавлять, Яночка моя дорогая, - съязвила Леночка.

- Ты, Саламандра, никогда в политике не разбиралась, - защищалась Янка, - я лучше вас знала, для чего они приехали к Белому дому, поэтому и решила их деморализовать. Сами подумайте, какой дурак стрелять будет, если у него красавица в башне.

- Вот-вот, завтра Ельцин захватит власть, и тебя, как сообщницу ГКЧП, потянут, - равнодушно заключил Кирной, - придется тебе следователей деморализовывать…

У костра они провели остаток ночи. К утру Леночке стало плохо. Сказалось все сразу: и нервы, и усталость, и беременность. Кирной по просьбе Трошина поймал левака и отвез ее к Ирине Николаевне, которая дома буквально с ума сходила. Хорошо хоть, отец догадался позвонить и предупредить, что они с Леночкой до утра будут в Белом доме.

- А это кто? - настороженно взглянув на спутника дочери, спросила Ирина Николаевна.

- Кирной, друг отца, и мой тоже, - кратко ответила Леночка.

- То что он кирной, я и так вижу, а как зовут? - переспросила мать.

- Да фамилия у него такая, мама, уже объяснять надоело. Павел Кирной, - рассмеялась Леночка.

Кирной уже еле держался на ногах от вина и бессонной ночи.

- Может, постелить ему, пусть отдохнет? - осторожно спросила дочку Ирина Николаевна.

- Кирной, ты, может, отдохнешь у нас, поспишь немного, а потом поедешь? - громко повторила Леночка, - куда тебе ехать, ты же лыка не вяжешь! Оставайся, без тебя демократы обойдутся.

- Нет, Саламандра, у меня еще один номер остался, - пробубнил Павел, - я должен быть там… там… там …забили тамтамы и папуасы.

- Заколебал ты своими папуасами, ложись отдыхай, - бросила она и ушла в свою комнату. Прежде, чем лечь спать, решила позвонить мужу в Бодайбо. Пошла вторая неделя, а о нем ни слуху, ни духу. Уже волноваться стала. На этот раз ей повезло, Влад оказался дома. Леночка взахлеб рассказала ему о событиях, которые только что пережила со своими отцом и друзьями в Белом доме.

Влад был спокоен, говорил уверенно. Сообщил, что продал все вещи, компьютер и обстановку, а сейчас завершает оформление продажи своей “Нивы”, и на этом, собственно, все дела его в Сибири закончатся, так что скоро он примчится в Москву к своей милой крошке. Норда он хорошо пристроил одному своему другу охотнику. Пес будет счастлив: ему предстоит часто выезжать в тайгу, а этой собаке больше в жизни ничего не надо.

Обговорив всякие мелочи, они распрощались до следующей недели.

Леночка вышла поглядеть, что с Кирным. Ирина Николаевна уложила его в кабинете отца на диван и накрыла старым теплым пледом, на котором были аппликации семи улыбающихся милыми улыбками гномов. Из-под пледа выглядывала спящая и тоже улыбающаяся физиономия Паши.

- О, восьмой, - сказала она маме, кивнув на Кирного, - точно диснеевская рожица…

- Что-то хорошее во сне видит, - улыбнулась Ирина Николаевна.

- Ничего он не видит, - махнула рукой Леночка, - у него каким-то образом глаза с губами связаны: стоит ему прикрыть глаза, как губы начинают улыбаться.

- Ну и ладно, лишь бы не плакал, пусть спит, - прошептала мать, - и ты ступай поспи, миленькая моя, - нежно добавила она, обнимая дочку.

Дневники Яны (датировано 2000-м годом)

“Оскар почти силком вытащил меня в Дом Киноактера. Я отбивалась как могла, твердила, что с некоторых пор влюблена в одиночество, что ненавижу общение, не выношу людей, объелась ими, сыта! Ведь я уже другая, не та, у меня другая душа, все во мне изменилось, даже внешность, походка. Я люблю читать и общаюсь только с Достоевским…