Между тем и взаправду небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел страшенный дождь. Ахав же сел в колесницу, заплакал (видимо, от счастья) и поехал в Изреель. А Илия опоясал чресла свои и бежал пред Ахавом до самого Изрееля.

Пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он убил всех пророков мечом собственноручно.

Иезавель была крутая бабенка! Она, ничтоже сумняшеся, послала посланца к Илии сказать:

— Если ты Илия, то я — Иезавель! Пусть проклянут меня мои боги, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душою того же, что ты, подлая тварь, сделал с душою каждого из них.

Испугался — это не то слово! — Илия. И про Господа своего позабыл — драпанул, чтобы жизнь свою спасти. Пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там, а сам отошел в пустыню на день пути и, придя, сел под можжевеловым кустом, и просил смерти себе. К ночи он лег и заснул под тем кустом. Среди ночи кто-то коснулся его.

Вскочил Илия, как ошпаренный, и видит Ангел! Тот и говорит ему:

— Встань, ешь и пей, ибо дальняя дорога пред тобою.

Взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, напился и, подкрепившись, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива. Вошел он там в пещеру и ночевал в ней. И вот, было к нему слово Господне, и сказал ему Господь:

— Выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, пройдет большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь.

После ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь, но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра — и там Господь!

Пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск, и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя помажь в царя над Израилем, а Елисея помажь в пророка вместо себя.

Кто убежит от меча Азаилова, того умертвит Ииуй, а кто спасется от меча Ииуева, того умертвит Елисей.

Впрочем, я оставил между Израильтянами семь тысяч мужей живыми, всех тех, чьи колени не преклонялись пред Ваалом и чьи уста не лобызали его.

Так и сделал Илия по приказанию Господню.

Венадад, царь Сирийский, собрал все свое войско, и в компании с другими тридцатью двумя царями (а раньше было: что ни деревня, то свой царь), и осадил Самарию. Послал он послов к Ахаву, царю Израильскому, в город, чтобы сказали:

— Так говорит Венадад: серебро и золото твое было твое — стало мое. Жены и лучшие сыновья твои, были твои — стали мои.

— Да будет по слову Венадада, вашего царя. — Отвечал царь Израильский. — Я и все мое — твое.

Но тут народ осерчал на Ахава, стал орать:

— Ты что, совсем сдурел, царь? Ничего не отдадим супостату, будем биться до последней капли крови!

После всенародного одобрения, Ахав сделал официальное заявление послам Венадада:

— Скажите господину царю, что его требование я выполнить никак не могу.

Когда же Венадад пригрозил войной, осмелевший царь Израильский передал ему через послов:

— Скажите царю, что пусть не хвалится подпоясывающийся, как распоясывающийся. Иными словами: Не хвались, идучи на рать, а хвались едучи с рати!

Услышав это слово, Венадад, который пил вместе с царями израильскую чачу, приказал рабам своим начать осаду города.

И они осадили город.

В это время один пророк, имя которого осталось для библейских историков неизвестным, подошел к Ахаву, царю Израильскому, и сказал:

— Вот что мне под большим секретом сообщил Господь. Ответ твой Венададу весьма понравился. Видишь ли все это большое полчище? Господь сегодня предаст его в руку твою. Битву начинай сам.

Ахав счел всех сынов Израилевых, оказалось их семь тысяч. В полдень они выступили против врага. Венадад же напился допьяна в палатках вместе с тридцатью двумя союзными царями. Тут донесли ему, что люди вышли из Самарии. Окосевший Венадад сказал заплетающимся языком:

— Если за миром вышли они, то схватите их живыми… А впрочем, если на войну вышли, также схватите их живыми.

Но не тут-то было! Наступали воины Ахавовы и побежали Сирияне, а Израильтяне погнались за ними. Венадад едва спасся на коне с всадниками. И было большое поражение у Сириян от царя Израильского. Подошел к царю Израильскому все тот же безымянный пророк и сказал, что надо укрепиться, ибо по прошествии года царь Сирийский опять пойдет войной.

Советники же царя Сирийского сказали своему боссу, что Бог Израилев есть Бог гор, а не Бог долин, поэтому Израильтяне их и победили в горах. При сражении же на равнине, победа будет на нашей стороне, на стороне Сириян.

По прошествии года Венадад собрал Сириян и выступил к Афеку, чтобы сразиться с Израилем.

Собраны были и сыны Израилевы и пошли они навстречу им. И расположились сыны Израилевы станом пред ними, как бы два небольшие стада коз, а Сирияне наполнили землю.

Господь же зело осерчал на Сириян, что они принизили мощь его, назвав всего лишь «Богом гор» и решил показать Сириянам, где раки зимуют!

И стояли враги станом одни против других семь дней. В седьмой день началась битва, и сыны Израилевы поразили сто тысяч пеших Сириян в один день. Остальные убежали в город Афек, где — не иначе, как с Божьей помощью — на них упала городская стена и раздавила, как клюкву, остальных двадцать семь тысяч человек.

Венадад же был в городе в одном из домов и бегал в панике из одной внутренней комнаты в другую, забегая временами, куда надо, по большой нужде. Сказали ему слуги его:

— Мы слышали, что цари дома Израилева цари милостивые. Позволь нам опоясать власяницами чресла свои и надеть веревки на головы свои, чтобы пойти к царю Израильскому. Может, он пощадит жизнь твою.

Так и сделали и пришли к царю Израильскому и сказали:

— Раб твой Венадад просит, чтобы ты пощадил жизнь его.

— А разве он жив? О чем речь! Он же брат мой!

Привели к Ахаву Венадада и тот сказал:

— Города, которые взял мой отец у твоего отца, я возвращу.

— Хорошо. После договора я отпущу тебя.

Договор заключили, и Ахав отпустил пленника.

По-людски поступил… Но не по-божески! Один из пророков встретился в пути с Ахавом и сказал ему:

— Так говорит Господь: за то, что ты выпустил из рук твоих человека, заклятого им, душа твоя будет вместо его души, народ твой вместо его народа.

И отправился царь Израильский домой встревоженный и огорченный, и прибыл в Самарию. И думал про себя:

— Боже милосердный, пошто за милосердие караешь?

У Навуфея Изреелитянина в Изреели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского. Сказал Ахав Навуфею:

— Отдай мне свой виноградник, из него будет у меня овощной сад, ибо он близко к моему дому. А вместо него я дам тебе виноградник лучше этого, или, если угодно тебе, дам тебе серебра, сколько он стоит.

— Сохрани меня Господь, — ответил Навуфей, — чтоб я отдал тебе наследство отцов моих!

Пришел Ахав домой встревоженный и огорченный тем словом, которое сказал ему Навуфей Изреелитянин, говоря, что не отдаст наследства отцов своих. В смущенном духе лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел. Вошла к нему жена его Иезавель и спросила:

— Что Ахавушка не весел? Что ты голову повесил?

— Да, знаешь, когда я стал просить Навуфея Изреелитянина отдать мне виноградник свой за серебро, он сказал, что не отдаст мне наследства отцов своих. Да, милая, родину не продают даже за большие бабки!

— Что за царство было бы в Израиле, если бы ты так поступал? Встань, поешь и будь спокоен: будет тебе виноградник Навуфеев.

Села она в своем офисе и написала письма от имени Ахава к старейшинам и знатным в городе, где жил Навуфей. А письма были такого содержания: «Объявите общее собрание и посадите Навуфея на видное место, а напротив него посадите двух негодных людей, которые свидетельствовали бы против него, говоря, что он хулил Бога и царя. А тогда выведите его, и побейте его камнями, чтоб он умер».