— Обнажи твой меч и заколи меня, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною.

Но оруженосец не захотел сделать этого, ибо очень боялся убить помазанника Божьего. Тогда Саул взял меч свой и пал на него, сделав себе харакири. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним, все равно не сносить ему головы — не доглядел хозяина. Так погибли в один день Саул и три сына его, и оруженосец его. А потом, естественно, были перебиты и остальные люди. Ведь тогда был военный закон: в плен не брать, а расстреливать на месте.

Израильтяне, жившие на стороне долины и за Иорданом, видя, что люди Израилевы побежали, и что умер Саул и сыновья его, оставили города свои и бежали, а Филистимляне пришли и засели в них.

На другой день Филистимляне пришли грабить убитых, и нашли Саула и трех сыновей его, павших на горе Гелвуйской. Отсекли ему голову на всякий случай, сняли с него оружие и послали по всей земле Филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу. Положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене Беф-Сана.

Услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили Филистимляне с Саулом, шли всю ночь, взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, вернулись в Иавис, и тела там, а кости их погребли под дубом, после чего постились семь дней.

По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения Амаликитян и пробыл в Секелаге два дня, пришел человек из стана Саулова в разорванной одежде и с головой, посыпанной прахом. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился ему.

Давид спросил:

— Откуда ты пришел?

— Я убежал из стана Израильского.

— Что произошло? Расскажи мне.

— Народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло. Умерли и Саул, и сын его Ионафан.

— Как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли?

— Я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня и спросил, кто я. Я ответил, что я Амаликитянин. Тогда он сказал мне: «Подойди ко мне и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, а душа моя все еще во мне». Я подошел к нему и убил его, как он меня и просил, ибо знал я, что он не будет жив после своего падения. Взял я царский венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда.

Тогда схватил Давид одежды свои и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, разодрали одежды свои, и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле и о сыне его Ионафане, и о народе Господнем и о доме Израилевом, что пали они от меча.

И сказал Давид отроку:

— Как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника Господня?

— Не мог я ослушаться господина моего… Да и мучился он болью нечеловеческой после неудачной попытки самоубийства…

Но призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей Амаликитянина. И тот убил отрока…

А Давид, будто обращаясь к трупу, произнес:

— Кровь твоя на голове твоей, ибо твои уста свидетельствовали на тебя, когда ты говорил, что ты убил помазанника Господня.

И оплакал Давид Саула и сына его Ионафана своею плачевною песнью. Особенно жалился он о смерти своего возлюбленного, которого любил неповторимой и не всем из нас понятной мужской любовью: «Скорблю о тебе, брат мой Ионафан… Ты был очень дорог для меня — любовь твоя была для меня превыше любви женской».

Да, как говорится, родились они не там и не тогда: им бы жить сейчас да при этом в Сан-Франциско!

После сего Давид вопросил Господа:

— Идти ли мне в какой-либо из городов Иудиных?

— Иди!

— А куда идти-то?

— А пойди-ка в Хеврон!

И пошел туда Давид и обе жены его, Ахиноама Изреелитянка и Авигея, бывшая жена Навала, Кармилитянка. Привел он с собой и людей своих с их семействами, и все они поселились в городе Хевроне.

Узнали мужи Иудины, кто к ним пожаловал, пришли к Давиду с челобитной и помазали его на царство над домом Иудиным.

А между тем, Авенир, Главнокомандующий сухопутными войсками Саула, взял Иевосфея, сына Саулова, привел его в Маханаим и воцарил его над Галаадом, и Ашуром, и Изреелем, и Ефремом, и Вениамином, и над всем Израилем. Сорок лет было Иевосфею, сыну Саулову, когда он воцарился над Израилем, и процарствовал он два года. И только дом Иудин остался с Давидом.

Опять амбиция царей да страсть к военным разборкам столкнула Израиль с Иудой. Вышел Авенир и слуги Иевосфея, сына Саулова, из Маханаима в Гаваон. Навстречу им вышел Иоав, сын Саруи, со слугами Давида, и встретились войска у Гаваонского пруда, и засели те на одной стороне пруда, а эти на другой стороне пруда.

Предложил Авенир Иоаву:

— Пусть-ка потешатся наши молодцы перед нами!

— А давай! Поглядим, чья возьмет! — Задиристо ответил Иоав.

Встали и пошли числом двенадцать Вениамитян со стороны Иевосфея против двенадцати из слуг Давидовых. Схватили они друг друга за пейсы и все одновременно воткнули мечи один другому в бок и пали все одновременно. И было названо это место в Гаваоне Хелкаф-Хаццурим, что на древнем еврейском языке означает «Поле Острых Ножей».

Раз спор не удалось решить малой кровью, начали соплеменники в тот день жесточайшее сражение, и Авенировы люди были поражены слугами Давида.

Среди воинов Иудиных было три сына Саруи: Иоав, и Авесса, и Асаил. А из них Асаил был легок на ноги, как серна в поле. Погнался Асаил за Авениром и преследовал его, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов его. Оглянулся Авенир назад и сказал:

— Ты ли это, Асаил?

— Да, я, начальничек хренов!

— Уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков и возьми себе его вооружение.

Но Асаил не захотел отстать от него. Повторил Авенир еще раз:

— Отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю. Как я после того буду смотреть в глаза Иоаву, брату твоему? Прошу тебя добром: возвратись к брату твоему Иоаву.

Но Асаил в азарте продолжал преследование Авенира. Тогда тот, поворотив копье, поразил Асаила в живот да так, что копье прошло насквозь его, и он упал там же и умер на месте. Иоав же и Авесса продолжали преследовать Авенира. Солнце уже зашло, когда они пришли к холму Амма, что против Гиаха, на дороге к пустыне Гаваонской. Собрались Вениамитяне вокруг Авенира и стали на вершине холма. И воззвал Авенир к Иоаву:

— Долго ли намереваешься наступать на одни и те же грабли? Вечно ли будет пожирать вас мой меч, а ваш меч меня? Или ты не знаешь, что последствия будут горестные? И доколе ты не скажешь людям, чтобы они перестали преследовать братьев своих? Очнись, Иоав! Кому нужна эта братоубийственная война?

— Жив Бог! — Сказал Иоав. — Если бы ты сказал это поранее, то еще утром перестали бы люди преследовать братьев своих.

И затрубил Иоав трубою, и остановился весь народ Иудин, и не преследовали они более Израильтян: сражение прекратилось! Так, пожалуй, впервые в длинной истории сынов Израилевых и Иудиных здравый смысл все же возобладал. Не зря, видимо, имя Авенир означает «Отец света».

Авенир и люди его шли равниною всю ту ночь и перешли Иордан, и прошли весь Битрон, и пришли в Маханаим. Иоав возвратился от преследования Авенира и собрал весь народ, и недоставало из слуг Давидовых девятнадцати человек, не считая Асаила. Слуги же Давидовы поразили триста шестьдесят человек из людей Авенировых.

Иоав с людьми своими шел всю ночь и на рассвете прибыл в Хеврон. Найденное тело Асаила похоронили во гробе отца его, что в Вифлееме.