Положение щекотливое. Приказал Давид Иоаву прислать к нему Урию Хеттеянина, который служил большим начальником в Израилевой армии. Пришел к нему Урия, расспросил его Давид о положении в армии, о положении народа, и о ходе войны. После дружеской беседы с орогаченным им же Урией, Давид отпустил его домой, приказав отнести в дом того царское кушанье.

Но Урии дома не оказалось, он спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом. Сказали о том Давиду, и закралось в его сердце беспокойство: мало ли, что может выкинуть ревнивый муж, мстя за поруганную честь? Позвал Давид Урию опять и вопросил:

— Вот, ты пришел с дороги, устал, намаялся… Отчего же не пошел ты в дом свой ночевать?

— Страна на военном положении, не время с бабой в постели валяться, ваше благородие!

— Ладно, Урия, останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу тебя.

Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. А в письме том он написал Иоаву, чтобы тот поставил Урию там, где будет самое сильное сражение. Более того, он приказал отступить от Урии в самый критический момент, чтоб он был поражен насмерть.

Приказ начальника — закон для подчиненного, посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди.

И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа, из слуг Давидовых. Конечно же, был убит и Урия Хеттеянин, как было заранее спланировано.

И послал Иоав донести Давиду о всем ходе сражения. Но как замаскировать совершенно секретное сообщение особой важности? Ведь не отрапортуешь же, что задание выполнено — Урия убит, правда? Поэтому он приказал рассказать все в форме того секретного кода, о котором они договорились с Давидом заранее.

И пошел посланный от Иоава к царю в Иерусалим, пришел, и рассказал Давиду обо всем ходе сражения. Давид сделал вид, что разгневался на Иоава и сказал посланному:

— Зачем вы близко подходили к городу сражаться? Разве вы не знали, что со стены будут бросать на вас? Забыли что ли, как убили Авимелеха, сына Иероваалова? Не женщина ли бросила на него со стены обломок жернова, и он умер? Зачем же вы так близко подходили к стене?

— О царь, но одолевали нас те люди и вышли к нам в поле, а потом мы преследовали их до входа в ворота. Тогда стреляли стрелки со стены на рабов твоих, и умерли некоторые из рабов твоих. Иоаф со скорбию великой сообщает тебе, что убит также и раб твой Урия Хеттеянин…

Давид едва не подпрыгнул от радости. Слава Богу! Теперь и позора не будет из-за беременности Вирсавии, и дорога к полному сексуальному обладанию ею расчищена! А внешне скорчил Давид весьма печальную мину на лице своем и сказал сланному:

— Так скажи Иоаву: пусть не смущает его это дело, ибо меч поядает иногда того, иногда сего. Пусть он усилит войну против города и разрушит его. Так ободри его.

Услышала и жена Урии, что убит муж ее, и лицемерно плакала она по муже своем. Когда же кончилось время плача, Давид послал за ней, и взял ее в дом свой, чему она была безумно рада: хоть и надцатая по счету, а все же царева жена! И сделалась Вирсавия женою Давида и родила, как считали придворные преждевременно, сына.

И было содеянное Давидом злом в очах Господа. Как часто бывало уже в истории, мог Господь и остановить Давида и даже наказать, но почему-то не сделал ни того, ни другого. Вместо этого решил он слегка пожурить любимчика своего, Давида.

И послал Господь пророка своего Нафана к Давиду, и тот пришел к нему и рассказал такую прозрачную притчу:

— В одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный. У богатого было немеряно мелкого и крупного рогатого скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил еще совсем крохотным ягненочком и выкормил. Овечка та выросла у него вместе с детьми его, на груди у него спала, и вообще была для него, как дочь.

И пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить обед для странника, который пришел к нему, а украл овечку у соседа-бедняка и приготовил из нее трапезу для человека, который пришел к нему.

Сильно разгневался Давид, услышав про поведение богача, и сказал Нафану:

— Да такой негодяй достоин смерти за то, что он сделал это, и за то, что не имел сострадания! А за овечку ту он должен был бы заплатить вчетверо.

— Вот ты-то и есть тот человек! — сказал Нафан Давиду. — Знаешь, что сказал Господь Бог Израилев по этому поводу? Он помазал тебя в царя над Израилем и избавил тебя от руки Саула. Он дал тебе дом господина твоего и жен господина твоего на лоно твое. Он дал тебе дом Израилев и Иудин… И если этого для тебя мало, то прибавил бы тебе еще больше…

Зачем же ты пренебрег слово Господа, сделав злое пред очами его? Урию Хеттеянина ты убил мечом Аммонитян, а жену его взял себе в жену.

И еще говорит Господь, что воздвигнет на тебя зло, возьмет жен твоих пред глазами твоими, и отдаст их ближнему твоему, и будет он спать с женами твоими под этим солнцем. Ты совратил Вирсавию тайно, а Господь сделает это явно пред всем Израилем и пред солнцем.

— Господи! Го-о-о-споди! — возопил в страхе Давид. — Согрешил я пред тобой! Прости и помилуй! Я больше не буду…

— Ладно, ладно, не вой. Снял Господь с тебя грех твой. Ты не умрешь, но как ты этим делом подал повод врагам Господа хулить его, то умрет родившийся у тебя сын.

Словом, все, как полагается в высших эшелонах власти: наказание невиновного и награждение непричастного!

На этом нравоучения Нафана и показательное наказание Господом блудодея Давида завершились. Родила бывшая жена Урии Давиду дитятю, и оно заболело, а на седьмой день благополучно скончалось. Даже пипиську обрезать ему не успели…

Когда Давиду сообщили, что сын его новорожденный преждевременно покинул сей грешный мир, он встал с земли, умылся, помазался, переменил одежды свои и пошел в дом Господень, где истово молился. (Скорее всего, благодарил Господа, что тот выбрал такую «гуманную» форму наказания его, Давида за блудодейные деяния.)

И утешил Давид Вирсавию, жену свою… Как, спрашиваете вы? Обычным способом: вошел к ней и спал с нею, и она зачала в очередной раз. Родила она сына, и нарекла ему имя Соломон, что означает «мирный». И Господь возлюбил его и послал пророка Нафана, который нарек ему имя по слову Господа — Иедидиа, что значит «возлюбленный Иеговой». Однако, несмотря на то, что имя это было дано самим Господом, оно не прижилось: Соломон остался Соломоном, хоть ты осыпь его Господними звездами.

Иоав непрестанно с кем-то воевал. Во время войны против Раввы Аммонитской, он окружил царственный город и послал Давиду донесение: «ДАВИДУ ЛИЧНО тчк НАПАЛ НА РАВВУ тчк ОВЛАДЕЛ ВОДОЮ ГОРОДА тчк СОБЕРИ ОСТАЛЬНОЙ НАРОД И ПОДСТУПИ К ГОРОДУ тчк ЕСЛИ Я САМ ВОЗЬМУ ЕГО зпт ТО МОЕ ИМЯ БУДЕТ НАРЕЧЕНО ЕМУ тчк».

Давид, конечно, не мог стерпеть, чтоб город был наречен не его именем, а именем Иоава. Собрал Давид народ и пошел к Равве, и воевал против нее и взял ее.

Когда захватившие город начали грабеж, то и Давид снял с трупа тамошнего царя венец и возложил на свою голову. А венец тот был золотой с огромным драгоценным камнем. Много захватил Израиль добычи и вынес ее из города. Народ же весь, что жил в этом городе, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи.

Словом, устроил он тот еще Освенцим! Не хватало только доктора Менгеле для проведения медицинских опытов на живых людях перед сожжением…

Так Давид поступил со всеми городами Аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь его народ в Иерусалим. Настало время отдохнуть от трудов праведных и войн неправедных.