Жена Самсонова тут же помчалась и сообщила разгадку сынам народа своего. И вот в седьмой день до захождения солнечного сказали ему граждане той страны: «Это то, что слаще меда, и что сильнее льва!» Догадался Самсон, что произошло. Но джентльмен своему слову должен быть верен. Долг платежом красен. Но где деньжат найти? Но и на этот раз сошел на Самсона Дух Господень, и пошел он в Аскалон немножечко нарушить заповеди «не убий» и «не укради». Там он пришил тридцать мужиков, раздел их и отдал их платья парням, разгадавшим его идиотскую загадку. Однако же, воспылал гнев его на супругу-предательницу, и ушел он в дом отца своего, бросив жену.

Недолго горевала жена Самсонова: не долго думая, вышла она за необрезанного брачного друга Самсонова, который щеголял в новом костюме.

Через несколько дней, во время жатвы пшеницы, пришел Самсон повидаться с женою своею, принеся с собою козленка. Он-то и слыхом не слыхивал, что его благоверная иноверная уже переженилась. Хотел уж он и в спальню войти, но бывший его тесть не дал ему войти, сказав:

— Я подумал, что ты возненавидел дочь мою, а потому отдал ее другому — другу твоему. Что же бабе-то пропадать зазря? Но у меня еще младшенькая есть, покрасивше даже будет, чем старшая. Бери ее!

— Ну, уж нет! Теперь я буду прав пред Филистимлянами, если сделаю им зло!

И пошел Самсон, поймал триста лисиц, привязал каждой по факелу к хвосту, зажег факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и нежатый хлеб, и виноградные сады и масличные. Филистимляне недоумевали, кто ж такую подлянку им сотворил? Потом кто-то догадался, что это Самсон, зять Фимнафянина, ибо этот взял жену его и отдал другу его.

Что в этих случаях делают? Пошли Филистимляне и сожгли огнем дом Фимнафянина вместе с ним и дочерьми его. В Самсоне же опять взыграло ретивое:

— А теперь я отмщу вам за убиение нелюбимой жены моей! И тогда только успокоюсь.

Перебил он им голени и бедра (детали сей операции не сообщены), пошел и засел в ущелье скалы Етама. А жаждущие мести Филистимляне и расположились станом в Иудее. Естественно, жители Иудеи вопросили, что за повод для такого пришествия. Филистимляне сказали, что пришли связать Самсона, чтобы поступить с ним, как он поступил с ними. Они рассказали Иудеянам, что натворил Самсон.

Три тысячи человек вышли из Иудеи к ущелью скалы Етама для поимки государственного преступника. Начальник полчища Иудейского сказал Самсону:

— Разве ты не знаешь, что Филистимляне господствуют над нами? Что же ты наделал? Понимаешь ли ты, какой вред ты нанес государству нашему?

— Как они со мною поступили, так и я поступил с ними. — Пробурчал в ответ Самсон.

— Мы пришли связать тебя, чтобы отдать в руки Филистимлянам.

— Поклянитесь мне, что вы не убьете меня, и тогда я добровольно сдамся вам.

— Да на кой хрен ты нам, чтобы убивать тебя? Там, где шкодил — там и отвечай. Мы только свяжем тебя и отдадим тебя в руки их, а умертвлять не умертвим.

И связали его двумя новыми веревками и повели его из ущелья. Когда он подошел к Филистимлянам, те с криком встретили его. И опять сошел на Самсона Дух Господень, и веревки, бывшие на руках его, сделались, как перегоревший лен, и упали узы его с рук его.

Нашел он свежую ослиную челюсть, валявшуюся на дороге перебил ею тыщу человек.

Господь, взирая на то, довольно потирал свои бесплотные руки и радовался: сотворил Самсон мщение Филистимлянам. Правда, за что, он уже запамятовал: старость — не радость, маразм — не оргазм, как скажет впоследствии один большой хохмач. Но не корите Господа: поживете с его, так и вовсе сбрендите.

После совершённого избиения почувствовал Самсон сильную жажду, воззвал к Господу и сказал:

— Ты соделал рукою раба твоего великое спасение сие. Доволен? А теперь что? Умру от жажды, и попаду в руки необрезанных, так что ли?

Долг платежом красен: разверз Бог ямину, и потекла из нее вода. Напился Самсон, утер губы, и возвратился дух его.

После этих славных побед был Самсон судьею Израиля во дни Филистимлян двадцать лет.

Но вот пришел однажды Самсон в Газу и, увидев там блудницу, вошел к ней. Ну, это обычное мужское дело: ведь Господь запретил жен да девиц пользовать, а блудницы — не в счет, это у них работа такая.

Жители Газы прослышали, что Самсон пришел в их место. И ходили они кругом, и подстерегали его всю ночь в воротах города, и таились всю ночь: вот, мол, до света утреннего подождем, и убьем его.

Самсон тешился с блудницей той лишь до полуночи, а в полночь же встав, схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону, и положил их там.

Как он умудрился сделать это — уму непостижимо, ведь там караульщиков в засаде была тьма, и все они хотели изловить его.

Самсон был весьма женолюбив. Вскоре полюбил он одну женщину, жившую на долине Сорек, имя которой было Далида. Узнав про сие, к ней пришли владельцы Филистимские и сказали:

— Ты членша Патриотического Движения? Тогда выведай у своего хахаля, в чем великая сила его, чтобы смогли мы одолеть его и связать. За это каждый из нас даст тебе по тысяче сто сиклей серебра.

Много ли это, спросите вы? Ну, это с каждого по пудовой гире из серебра, наподобие той, которую пилил Шура Балаганов. Тут и без патриотического долга соблазн велик!

И вот однажды во время утех любовных спросила Далида Самсона:

— Самсончик, милый, до чего ж ты могуч, ты гоняешь стаи туч! Скажи мне, в чем великая сила твоя? Да и можно ли вообще связать тебя, чтобы усмирить тебя?

— Если свяжут меня семью сырыми тетивами, которые не засушены, то я сделаюсь бессилен и буду, как и все прочие люди. — Отшутился Самсон.

Принесли Далиде владельцы Филистимские семь сырых тетив, которые не засохли, и после очередных любовных плясок связала она заснувшего Самсона, а потом заорала благим матом:

— Самсон! Филистимляне идут на тебя!

Самсон, пробудясь, разорвал тетивы, как разрывают нитку из пакли, когда пережжет ее огонь.

И осталась не узнана сила его. Сказала Далида Самсону:

— Вот, ты обманул меня и говорил мне ложь. И не стыдно, Самсонушка? Скажи же теперь мне, чем связать тебя можно, чтоб наверняка?

— Дура ты дура! Все вы бабы одинаковые. Если свяжут меня новыми веревками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен и буду, как прочие люди.

Принесли Далиде новые веревки, и когда Самсона сморил сон после исполнения мужеского долга, связала его и опять заорала:

— Самсон! Самсон! Тревога! Филистимляне у порога!

Сорвал Самсон веревки с рук своих, как нитки. Далида губки надула и жеманно так говорит Самсону:

— Все ты обманываешь меня, милый! Знать не любишь меня…

— Ладно, ладно, скажу уж тебе. Надо семь кос головы прибить гвоздем к ткальной колоде, и буду я бессилен, как и прочие люди.

И вот уснул как-то после бурной ночи Самсон у Далиды на коленях. Та взяла семь кос головы его и прикрепила их к колоде, и завопила:

— Филистимляне идут на тебя, Самсон!

Самсон вскочил, выдернув ткальную колоду. Опять обманул!

Далида же продолжала день за днем:

— Как же ты говоришь: «люблю, люблю», а сердце твое не со мною? Вот, ты уже трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя.

Вконец достала Далида Самсона, и он открыл ей все сердце свое. Ему, лопуху придорожному, и невдомек было, что неспроста она у него про его силу тайну выведать хочет, что она всего-навсего подставная проститутка. Устав от Далидиных упреков, Самсон проболтался ей о самом важном своем колдовском секрете:

— Я же назорей Божий от чрева матери моей, а посему бритва не касалась головы моей. Если же остричь меня, то отступит от меня сила моя, и я сделаюсь слаб и буду, как прочие люди.