И избрал себе Давид моровую язву для народа своего во время жатвы пшеницы. В результате такого эгоистического выбора Давида послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени (ну, это как сержант велел солдатам копать траншею от дерева до полудня). И началась язва в народе и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек. Ангел Божий уж было простер руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его, но Господь в последний момент сказал Ангелу, поражавшему народ: «Довольно, опусти руку твою».

Еще бы! Не хватало Господу убить и собственного помазанника! Пусть уж лучше безродные людишки мрут.

Но Давид проявил невиданное гражданское мужество, обратясь к Господу:

— Вот, я согрешил, я — пастырь поступил беззаконно… А эти овцы да бараны Господни, что сделали они? Обрати на меня и на дом мой руку свою. Пошто же людям-то страдать!

Но слово Господа сильнее закона.

Пришел в тот день Гад к Давиду и сказал, чтобы тот поставил жертвенник Господу. И пошел Давид по Гадскому слову, и сделал, как повелел Господь. Соорудил Давид жертвенник Господу и принес всесожжения и мирные жертвы. И умилостивился Господь над страною, и прекратилось поражение Израильтян.

Когда царь Давид вошел в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться. A печки русской, на которой бы согреться старику, в тех Палестинах не было.

И решили слуги его, что надо сыскать для господина молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за ним и лежала с ним, чтобы было тепло господину их, царю Давиду. А все прежние жены Давидовы к тому времени превратились в старых кляч и не уже могли согреть великое кобелиное сердце царя Израильского. Искали-искали во всех пределах Израильских и нашли красивую девицу — Ависагу Сунамитянку. Привели ее к царю, и ходила она за царем и прислуживала ему, но царь не познал ее. Да уж куда там! На засохшем сучке цветы не цветут…

Как всегда, как царь на ладан дышит, так какому-то честолюбцу будто гвоздь в задницу вонзается. Адония, сын Аггифы, возгордившись говорил: я буду царем. Завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов, что вовсе ему не подобало по чину его.

Давид же уже совсем мышей не ловил: у него и подозрения не возникло, что же на уме у его сыночка, который родился у него вслед за Авессаломом.

Советовался Адония и с Иоавом военачальником, и с Авиафаром священником, и они помогали Адонии. Видать, остоведьмел им старый маразматик. Однако другие сильные мира того не были на стороне Адонии. Им было выгодно за ниточки дергать Давида, как паяца в кукольном театре. А и правда, вспомните, ведь как удобно ближней челяди было жить при Кремлевском Старце!

Заколол как-то Адония овец, волов и тельцов у камня Зохелет, что у источника Рогель, и пригласил всех братьев своих, сыновей царя, кроме Соломона, и всех Иудеян, служивших у царя. Не позвал он и открытых недругов своих — пророка Нафана и Ванею.

Тогда Нафан понаушничал Вирсавии, матери Соломона, что Адония, сын Аггифин, заявляет всем, что он царь, а Давид и ведать не ведает о том. И посоветовал Нафан Вирсавии:

— Чеши по-быстрому отсюда, спасай жизнь свою и жизнь сына своего Соломона. И еще поди к царю Давиду и скажи ему: «Не клялся ли ты, господин мой царь, рабе твоей, говоря, что сын твой Соломон будет царем после тебя и сядет на престоле? Почему же воцарился этот очередной Лжедмитрий Адония?»

Вирсавия пошла к царю в спальню, где вертелась вокруг него Ависага Сунамитянка, и поклонилась царю. Царь сказал:

— Ну, чего тебе, старая калоша, надо от меня?

— Господин мой царь! Ты клялся рабе твоей Господом Богом твоим, что сын твой Соломон будет царствовать после тебя, а теперь, вот, Адония своевольно воцарился, а ты и ухом не ведешь. Он тут пир устроил на весь мир, нажарил множество шашлыков да люля-кебабов, притащил цинандалей-мукузаней и пригласил всех братьев своих, а Соломона же не позвал.

Так царь ты, или не царь, в конце концов? Объяви сам громогласно всех Израильтянам, кто сядет на престоле после тебя.

Когда она еще говорила с царем, пришел и пророк Нафан. Как и положено, поклонившись царю до земли, он язвительно спросил:

— Господин мой царь! Сказал ли ты: «Адония будет царствовать после меня и сядет на престоле моем»?

Давид, само собой, разгневался, что делается что-то без его ведома, позвал людей и поклялся именем Господа Бога Израилева:

— Да будет Соломон, сын мой, царствовать после меня. Так я и сделаю это сегодня, не откладывая дела в долгий ящик, пока не сыграю сам в ящик! Позовите ко мне священника Садока и пророка Нафана!

Привели их к царю, и сказал им царь:

— Возьмите с собою слуг господина вашего и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону. И да помажете вы его там в царя над Израилем. А потом затрубите трубою и возгласите: «Да здравствует царь Соломон! Под знаменем Давида, под водительством Соломона, вперед, куда глаза глядят!»

А потом посадите его на престоле моем. Ему я завещаю быть вождем Израиля и Иуды.

Так все и сделали: посадили Соломона на мула царя Давида, и повели его к Гиону, а там взял Садок священник рог с елеем из скинии и помазал Соломона. И затрубили трубою, и весь народ восклицал: «Да здравствует!.. Под знаменем!.. Под водительством!.. Вперед!..»

И весь народ провожал Соломона, и играл народ на свирелях, и весьма радовался, так что земля расседалась от криков его.

Услышал Адония и все приглашенные им весь этот хипеш, озадачились, даже перестали есть. И тут пришел Ионафан, сын священника Авиафара. Спросили его, что там за шум-гам, а он им и сказал, что Давид поставил Соломона царем и что Соломон уже сел на царском престоле.

Тогда испугались все приглашенные Адонией, и разбежались. Адония же, боясь Соломона, встал и ухватился за роги жертвенника. Доброхоты тут же донесли Соломону, что Адония боится царя Соломона, схватился за роги жертвенника и вопит:

— Пусть поклянется мне теперь царь Соломон, что он не умертвит раба своего мечом.

— Если он будет человеком честным, — сказал Соломон, — то ни один волос его не упадет на землю. Если же найдется в нем лукавство, то умрет.

Послал царь Соломон, и привели Адонию от жертвенника. Поклонился тот новому царю, и сказал ему Соломон:

— Ладно, вали в дом свой!

Когда приблизилось время и Давиду отбросить сандалии, то тогда завещал он сыну своему Соломону:

— Вот, я отхожу в путь всей земли, ты же будь тверд и будь мужествен. Храни завет Господа Бога твоего, ходя путями его и соблюдая уставы его, как написано в законе Моисеевом.

Еще одно: ты знаешь, как поступил Иоав с двумя вождями войска Израильского, с Авениром и Амессаем, как он умертвил их и пролил кровь бранную во время мира, обагрив ею пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих. Так вот, поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю.

А сынам Верзеллия Галаадитянина окажи милость, ибо они пришли ко мне, когда я бежал от Авессалома.

Вот еще у тебя есть Семей, Вениамитян. Он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим, но потом вышел навстречу мне у Иордана. Я поклялся ему Господом, что не умерщвлю его мечом. Но ты же не оставь его безнаказанным — ха-ха, ты ж не я! Ты человек мудрый и сам скумекаешь, как тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю.

Да, при жизни Давид не был злопамятным — он просто был злым, и память у него была хорошая…

И почил Давид с отцами своими и погребен был в городе Давидовом. Времени царствования Давида над Израилем было сорок лет: в Хевроне царствовал он семь лет и тридцать три года царствовал в Иерусалиме.