– Стоп! – грозно рявкнул на него Вед и уже более миролюбиво заметил: – Мне нравится ваша любознательность, юный гном. И я отвечу на ваши вопросы, но не теперь, потому что мы уже пришли.

Гномы стояли перед широко распахнутыми каменными воротами, открывающими выход из пещеры. Снаружи едва брезжил бледный, чуть подернутый дымкой тумана рассвет. Последняя звезда еще цеплялась за вершину самой высокой горы, но уже, обессиленная, готова была сдаться на милость солнечным лучам и погаснуть.

– Кто идет? – раздался усиленный горным эхом голос, падающий откуда-то сверху.

– Я – Вед. От народа Малой Луны, – четко прозвучало в ответ.

– Привет тебе и твоим спутникам от народа Большой Луны, – торжественно провозгласил голос. – Кто ждет тебя?

– Татаур, – коротко сказал Вед.

– Проходите, – разрешил голос.

Мизинчик почувствовал легкое дуновение ветерка, как будто кто-то выдохнул ему в затылок. Он оглянулся и увидел, что огромные ворота, кажущиеся такими неповоротливыми, легко пришли в движение и поплыли навстречу друг другу, породив упругую волну свежего утреннего воздуха. Мизинчик глянул на небо – звезды там уже не было. «Какие точные эти гномы Большой Луны», – подумал он и побежал догонять Веда с Колпаком.

Гномы спускались с горы, а перед ними распростерлась прекрасная долина. Солнечный луч упал на верхушки деревьев и пополз, расширяясь, захватывая пространство и неся в мир золотистое свечение. Мизинчик зажмурился, чтобы переждать нестерпимую яркость наступившего дня, слишком сияющего по сравнению с полутьмой пещеры, из которой они только что вышли. На мгновение ему показалось, что он снова попал в Веселую страну. Он распахнул ресницы и с тревогой вгляделся в даль – внизу не было озера, но там текла река. И она начиналась водопадом. У Мизинчика в груди испуганно бухнуло сердце: в Веселой стране ничего хорошего их не ожидало. Но приглядевшись, Мизинчик обнаружил, что водопад не один, их несколько, больших и маленьких. С каждой горы, спускающейся своими склонами к реке, сбегал ручеек, который с крутого берега бросался в воду. Над рекой стояла дымка тумана, а в ней солнечные лучи отразились не одной, а множеством ярких радуг, переплетение цветов которых трудно было проследить.

– Каждый раз, когда прихожу сюда, – сказал Вед, – не могу не остановиться, чтобы полюбоваться игрой света и воды. Завораживающее зрелище. Кстати, хорошо освежает мозг, помогает думать. На этом месте я принял несколько жизненно важных для себя решений.

Мизинчик, конечно же, сразу раскрыл рот, чтобы спросить, какие это решения, но почему-то передумал. Оказывается, он уже научился иногда сдерживать свое любопытство: если Вед не хочет сам сказать, то и нечего у него выпытывать. Вместо этого он спросил, кто такой Татаур.

– Не знаю, как тебе объяснить, чтобы ты понял, – задумчиво произнес Вед. – У каждого гнома есть своя судьба.

– Да, я знаю, – обрадовался Мизинчик, услышав нечто знакомое, – у нас Чистюля и Побудка ушли, потому что услышали ее Зов.

– Так вот, – продолжал Вед, – и у каждого народа есть своя судьба, то есть смысл существования – зачем-то он появился на белом свете и что-то должен совершить. Но простые гномы слышат Зов только своей личной судьбы. Им не дано понять, к чему призывает жизнь целый народ. Для этого есть Татаур. Он слышит Великий Зов Судьбы народа и указывает ему путь.

– Значит, он яснослышащий, – сказал Колпак.

– Ну, пусть будет так, – согласился Вед, – если так понятнее.

Гномы постояли еще немножко, стараясь закрепить в памяти этот великолепный вид, чтобы потом, когда-нибудь, воспоминание о нем могло вызвать в душе такое же радостное чувство, и углубились в чащу леса.

Здесь все было не так, как в Веселой стране. Колпак и Мизинчик почувствовали это сразу, как только сделали первые шаги. Могучие деревья росли не слишком близко друг от друга, не смыкались кронами, поэтому пропускали много света. Тропинки, расчищенные от кустов и корней, разбегались в разные стороны, поэтому куда ни пойдешь – ни носа не расшибешь, ни шишек не наставишь. Видно было, что над лесом изрядно потрудились. Даже земляничные поляны, чтобы их не вытаптывали, кто-то огородил низеньким, плетенным из лозы заборчиком. Через все ручейки были перекинуты аккуратные березовые мосточки.

Колпаку очень нравился этот порядок, как на тропе Чистюли, а Мизинчику стало скучно: тут уж точно никакой Лов ниоткуда не выскочит. Ему и выскакивать неоткуда – все просматривается далеко вперед. Еще одна особенность этих мест – перенаселенность. Куда ни повернешь, везде гномы, занятые каким-нибудь делом. Мизинчик нигде не видел, чтобы кто-то праздно сидел на берегу реки. Если сидит – значит, ловит рыбу. Если бредет по лесу – значит, собирает ягоды, или грибы, или корешки трав. Если застрял посреди поляны – значит, выдергивает сорняки, чтобы то, что там растет, росло еще лучше.

– Да-а-а, – сказал он протяжно с интонациями разочарования в голосе, – здесь совсем не весело, как в Веселой стране. Я думал, если всегда лето, а вся еда водится в лесу круглый год, то можно жить легко и беспечно. И ничего не делать.

– Можно и не делать, – согласился Вед. – С голоду не помрешь – лес прокормит.

– Почему же местные гномы не хотят отдыхать? – удивился Мизинчик. – Им досталось такое хорошее место. Теплый дом строить не надо. Дрова заготавливать ни к чему – печки-то нет. Всегда лето, и еда прямо с куста.– Мизинчик протянул руку и сорвал спелую ягоду абрикоса. Сунул ее в рот, почмокал губами, выплюнул косточку и проглотил сочную мякоть. – Какая сладкая! – восхитился он. – А у нас Самтыгном всю весну, лето и осень делает запасы на зиму.

– Бывал я у вас, – загадочно сказал Вед. – Там жить гораздо легче. – Мизинчик аж подскочил от возмущения:

– У нас-то легче!.. – Но Вед прервал его:

– Чтобы это понять, надо пожить среди местных гномов.

– А если времени нет, – вмешался в разговор Колпак. – Там Самтыгном один остался.

– Если гном все время спешит, если ему всегда некогда, – Вед сурово глянул на Колпака, – то он никогда не прозреет, а будет жить, как слепой новорожденный лисенок. – И быстрым шагом побежал вперед. «Сам спешит», – проворчал Мизинчик себе под нос, но вслух ничего сказать не решился, а только тоже прибавил шагу. На языке у него все время вертелись разные вопросы: Вон те гномы, зачем они рубят такое толстое дерево? А там какие-то чудаки роют яму, будто им ям в лесу не хватает. А зачем те гномы строят такой высокий забор? Интересно, как они через него перелезут?.. Но Мизинчик боялся о чем-нибудь спрашивать – ему казалось, что Вед будет недоволен. Его, как и Колпака, преследовало ощущение, что он что-то делает не так. «Хотя, – рассуждал Мизинчик, – если бы я ему сильно досаждал, он бы меня проклял. Но он же не проклинает, значит, я ему нравлюсь». Эта мысль подняла Мизинчику настроение, и он стал вертеть головой по сторонам с бóльшим удовольствием.

Вед довольно долго вел гномов по тропинкам Сияющей страны, так Мизинчик назвал эту долину, где даже в лесу было много света. Вдруг ухоженные тропинки, полянки, ручейки превратились в настоящий непролазный бурелом. Шаг назад – идеальный порядок, радующий душу Колпака, шаг вперед – удивительно восхитительный для Мизинчика природный заповедник, где, казалось, не ступала ничья нога.

– Вот мы и на месте, – сказал Вед. – Это владения Татаура. Никто без приглашения не может сюда прийти.

– А почему мы можем? – тут же спросил Мизинчик.

– Потому что нас здесь ждут, – коротко ответил Вед.

Гномы с трудом продирались сквозь заросли диковинных кустов, на которых вместо листьев росли длинные и острые шипы. Пока они одолели эту преграду, на них остались жалкие лохмотья от и без того потрепанной одежды.

– Хорошо хоть здесь жарко, – сказал Колпак, – а то у меня все тело торчит наружу. – Мизинчик глянул на него и покатился со смеху. Из всего когда-то тщательно подобранного для путешествия наряда Колпаку удалось сохранить одну изодранную штанину, держащуюся на куске ткани вокруг бедер, и полрукава, висевшего на плечевом шве, соединяющем его с воротником.