Узбекская сказка
Дедка Петко и бабка Пена
Жили-были в одной деревне старик и старуха — дедка Петко и бабка Пена. Любили они вкусно покушать, зимою в тепле поспать, а летом в холодке подремать. Одного только не любили — работать.
— Работа мне ни к чему,— говаривал дедка Петко.
Как-то раз бабка Пена сварила в горшке бобовую похлебку. Сели старики за стол, выхлебали весь горшок, наелись досыта.
Вот бабка Пена и говорит:
— Я сварила похлебку, а ты засучи рукава да вымой горшок. Утром он мне понадобится — буду корову доить.
— Не стану, — отвечает дедка Петко. — Это женское дело. Сама вымой!
— Не буду я мыть!
— Ну, пускай стоит немытый.
Наступила ночь. Легли старики спать, а горшок остался немытый.
— Слушай, — говорит дедка Петко жене, — ты утром встань пораньше да вскипяти мне молока. Похлебаю молочной тюри и пойду в поле.
— А во что мне доить молоко? Горшок-то немытый стоит. Вымоешь — надою.
— Не стану я его мыть, — упирается дедка Петко. — Лучше давай побьемся об заклад. Кто проиграет, тот и вымоет.
— Давай, — говорит бабка Пена. — А как?
— Будем оба молчать. Кто первый не утерпит, вымолвит слово, тот пусть и моет горшок.
Замолчали старики, да и заснули. Прошла ночь, взошло солнце. Крестьяне идут на работу. Пастух собрал стадо, гонит его на поляну пастись. На дворе у стариков корова мычит — некому ее подоить да на пастабище выгнать.
А старики сидят себе посиживают да молчат. Тут уж и соседи забеспокоились, стали заглядывать через плетень. В толк не возьмут, что такое приключилось у дедки Петки — корова стоит привязанная, мычит, а во дворе никого нет.
Вошли соседи в хату и спрашивают:
— Что у вac такое, бабка Пена? Почему не доишь корову?
Молчит бабка Пена.
— Дедка Петко, молви хоть ты словечко! Почему бабка Пена молчит?
Но дедка Петко тоже ни слова. Только головой качает, как лошадь.
— Ну и дела! — говорит один сосед. — Старики-то, видать, онемели. Сбегайте-ка за лекарем, да поживей! Игнатка, беги, сынок, покличь лекаря.
Игнатка побежал за лекарем. А тот жил в дальнем конце деревни. Покуда мальчонка за ним бегал, соседи начали расходиться кто куда: один спешит в поле, другой на базар, третьего дома работа ждет. Только двое остались при «онемелых» стариках — одна старушка и поп.
Поп тоже собрался уходить и говорит старушке:
— Ты, старушка божья, оставайся тут, пока не придет лекарь. Приглядишь за стариками. А то как бы с ними не приключилось чего худого.
— Не могу, батюшка.
— Почему не можешь?
— В нынешние времена никто даром не работает. Заплатите — останусь.
— Как? По-твоему, я тебе должен платить? Я? Да где ж это видано, чтобы попы деньги платили?
Оглянулся поп кругом — на стане рваная кацавейка висит. Пошел он снять кацавейку, а бабка Пена как завизжит:
— Ты что? Хочешь отдать моки кацавейку этой лентяйке? А я в чем ходить буду?
Услышал дедка Петко, как раскричалась его старуха, поднялся и говорит:
— Ну, бабка, ты заговорила первая — проиграла заклад. Ступай теперь вымой горшок.
Догадались тогда и поп и старушка, почему дедка Петко и бабка Пена онемели. Покачали они головой и убрались восвояси.
Болгарская сказка
Дедов совет
В старину был в одном краю такой обычай: стариков, которые уже не могли себе хлеб зарабатывать, отводили в лес и оставляли там. В те времена жил в этих краях один старичок, был у старика сын, и у сына тоже сынок. Стал сын старика примечать, что отец уже не тот работник, каким был прежде, что пора ему на тот свет отправляться. Заметив это, взял сын у сынишки санки, посадил на них своего старого отца и повез в лес. А внучек побежал следом за санками. Привез сын отца в лес, опрокинул санки и сказал:
– Лежи тут вместе с санками!
А сынишка, паренек смышленый, говорит:
– Нет, отец, не оставлю я здесь свои санки!
– На что тебе нужны такие плохонькие санки?
– А если у меня их не будет, тогда на чем свезу тебя в лес, когда состаришься и зачахнешь?
Услышав такие речи, сын старика призадумался: “Гляди-ка, – думает он, – собственный сын сулит мне тот же конец, какой я своему отцу учинил. Нет, так не годится!”
Посадил сын отца обратно в санки и повез домой. Но дома он не смел у всех на глазах держать при себе беспомощного отца, поэтому спрятал старика в погреб, там его кормил и поил.
Вскоре разразился в том краю страшный голод. Ржи ни у кого не было ни зернышка, и редко у кого сыщется горстка ячменя.
Старик в погребе давно уже стал примечать, что плохи у людей дела, потому что сын давал ему только ячменный хлеб, да и того лишь на один укус. Однажды спрашивает старик сына:
– Почему не даешь мне ни ломоточка ржаного хлеба?
Сын отвечает:
– Во всем краю голод страшный, ржи больше ни у кого нет ни зернышка; беда настала великая – не только есть нечего, но и посеять нет ни горсточки.
– Тяжкие времена, – вздохнул старик, – однако послушай, сынок, дам я тебе совет, как хоть на посев зерна добыть. Раскрой половину крыши над ригой и вымолоти еще раз старую солому, поглядишь, сколько в ней осталось зерна.
Сын сделал, как велел ему отец: раскрыл половину риги, снова вымолотил солому с крыши и собрал целую мерку ржаных зерен. Сделав это, сын опять пошел к отцу в погреб и рассказал, что вымолотил из старой соломы мерку ржи,
Отец ему говорит:
– Раскрой вторую половину крыши и обмолоти и там старую солому, поглядишь, сколько в ней осталось зерна. Сделал сын, как велел ему отец: раскрыл вторую половину риги, обмолотил еще раз старую солому с крыши и опять набрал целую крынку ржаных зерен. Тогда отец и говорит:
– Теперь посей рожь!
Сын посеял, и на другое лето у него такая тучная рожь уродилась, что хватило и на следующий год посеять.
Увидев эту рожь, весь люд голодного края диву дается, откуда, мол, поднялись такие хлеба, если ни у кого не было ни зернышка? Прослышал об урожае сам помещик, приказал позвать к себе хлебопашца и спрашивает:
– Откуда у тебя целое ржаное поле, когда во всем краю ни у кого нет ни зернышка ржи?
Подумал сын малость, потом собрался с духом и рассказал всю правду, как дал ему старик-отец добрый совет. А помещик спрашивает:
– Где ж он есть, твой отец, что его не видать, не слыхать?
Сын отвечает:
– Я его в погребе держу!
Тут-то и помещик и все жители того края сразу поняли, что и от стариков есть прок, а прок этот – в добрых, мудрых советах.
С той поры люди никогда больше не убивали своих стариков.
Латышская сказка
Дедушкин обушок
Жил в Полевском старичок один. Камнерезным делом промышлял. Резал, стало быть, из яшмы-агата, да змеевика-сердолика разную каменную поделку. Что хошь мог из камня изладить, хошь пуговку, а хошь плиту надгробную с веселеньким узором.
Ну и как-то раз под вечер заходят в дедушкину избушку трое, все в кожаном пальто, глаза у их горят как у кошек, а сбоку у кажного, стало быть, левольверт прилажен. “Ты, — говорят, — дедушко из каменьев народных, из малахита-изумруда, народной кровью политого, всякую ерунду точишь? Пуговки, там, плиты надгробны и протча?”
Старичок старый, а сразу смекнул, что это новы Хозяева Медной горы к нему припожаловали. “Нету, — говорит имя, — сынки. Опечатка у вас вышла, отродясь я никакого камня в руках не дярживал!”
Робята кожаны-то, слышь-ко, смеются над им. “Собирайся, — говорят, — дедушко, пора тебе пришла в тюрме лет двадцать посидеть за разбазаривание народного пролетарского булыжника!”
Видит дедушко — делать нечего. “Не обессудьте, — молвит, — сынки, придется мне вас тово... огорчить!” И быстрехонько всю троицу топориком-то и угваздал!
Наши-то заводские долго потом смеялись. А дедушка этого всё ж таки упекли в тюрму-то, только не за камушки, а за анекдот про товаришша Сталина.
