– С Хранителем огня нельзя разговаривать, – не терпящим возражений тоном сказал он. – Приготовьтесь. Сейчас мы войдем к Веду. С ним нужно быть почтительными, ибо он злобен и злопамятен. Случайно нанеся ему обиду, можно расплатиться здоровьем или жизнью, так как он знает множество проклятий.
– Я лучше не пойду, – сказал осторожный Колпак, – я вас здесь подожду.
– Почему, – удивился Мизинчик, – ты что – испугался?
– Да нет,– неуверенно пояснил Колпак, – просто я подумал, что если с нами обоими что-нибудь случится, то как же Самтыгном останется один и кто же поможет тебе.
– Почему это мне? Ты думаешь, что Вед проклянет именно меня? – видно было, что Мизинчик даже мысли такой не допускал.
– Боюсь, что так, – вздохнул Колпак. – Ты ведь редко думаешь, когда говоришь, а когда говоришь, совсем не думаешь. Полезешь к Веду с вопросами, а он на тебя обидится. – Мизинчик не мог не признать справедливости в словах Колпака. Поэтому он, не задумываясь, пообещал молчать и ни о чем не спрашивать.
Наб легонько коснулся того места в стене, где, предположительно, должна быть дверь, и она проявилась точно так же, как при входе в скалу. Гномы, проскочив в нее по очереди, увидели перед собой довольно просторную келью отшельника. А его самого обнаружили стоящим в глубокой задумчивости перед глухой совершенно плоской стеной, на которой мягким светлым камнем были обозначены какие-то линии, круги, треугольники и квадраты в настолько сложных сочетаниях, что Мизинчик с Колпаком ими даже не заинтересовались.
– Вед, – обратился к отшельнику Наб, – эти гномы прибыли издалека, чтобы победить руса. Помоги им. – Наблюдатель за народом как всегда был краток и категоричен. Не сказав больше, чем надо, он вышел из кельи. Вед мельком глянул на непрошеных гостей и снова уперся взглядом в свои тайные знаки на стене. Колпак, Мизинчик и Смот, помня о возможном проклятии, молча переминались с ноги на ногу, боясь сделать лишнее движение, чтобы не нарушить спокойную сосредоточенность Веда.
– Ну, чего застыли, – не оборачиваясь, сказал Вед. – Проходите, садитесь, где найдете. Только ничего не трогайте. – Он еще немного почертил камнем на стене, нарисовал какие-то знаки, потом стер их пучком сухой травы, нарисовал другие, постоял немного, о чем-то думая, вздохнул:
– Нет, ничего не получается. Так вы, значит, решили победить руса? – обернувшись к гостям, с усмешкой спросил он. – И чем же вы собираетесь его победить?
– Веревкой, – не задумываясь, ответил Мизинчик.
– Интересное сообщение, – Вед стал бесцеремонно разглядывать гномов, словно стараясь определить, способны ли они хоть на какое-нибудь дело. – Да-а-а, – протяжно промычал он, и было видно, что его выводы для будущих победителей неутешительны. – Выглядите вы, конечно, не героически, – заметил он. – Но, вопреки общепринятому мнению, не будем судить по одежке. Если бы вы были совершенно безнадежны, Наб не привел бы вас сюда. Итак, в чем состоит моя помощь?
Мизинчика, несмотря на обещание молчать, прорвало, и он выложил сразу все вопросы, которые, как гвозди, торчали в его голове. Вед внимательно выслушал его, не перебивая, а затем сказал с явно уважительными интонациями:
– Идея превратить озеро снова в реку – хорошая. Что касается ваших затруднений, то я подумаю. Прошу вас навестить меня ближе к закату.
Мизинчик нюхом гнома почувствовал, что этот Вед знает, как им помочь. И возликовал. Пока их компания выбиралась из скалы, он то скакал на одной ноге, то приплясывал, то теребил Колпака за колпак, то дергал Смота за драные полы его кафтана и во все горло пел, если это можно было назвать песней: – Ого-го, о-ей-ей, будет озеро рекой! Мы прогоним злого руса – будем жить, не дуя в уса! Нет. Не так. Уплывет страшила рус – будем жить, не дуя в ус! – Он так живо напомнил Колпаку того маленького Мизинчика, который сражался с невидимыми врагами в зарослях высокой травы и во всю силу молодой глотки горланил свои жизнерадостные сочинения, что Колпак расстроился и затосковал по дому, по тому времени, когда они жили впятером в маленькой избушке из каменных голышей, обмазанных глиной, бегали по своим дорожкам, которые утром уводили их в чащу леса, а вечером возвращали к согревающему теплу растопленной Самтыгномом печи и к ароматам его великолепной кухни.
Вот они миновали просторный каменный зал, освещенный зелеными шарами, и добрались до того места, где должна была находиться дверь. Мизинчик начал тыкать кулаком в темную стенку, нажимая на все подряд выступы, какие попадались ему под руку, но дверь не открывалась. У Колпака и так было худо на душе, а тут ему показалось, что они никогда больше не увидят солнца, что Наб запер их здесь как возмутителей покоя и пришельцев из чужого мира. Он вспомнил слова Наба: «Никому не верьте», – и его как кипятком ошпарило – кровь горячей волной прилила к голове, а сердце сдавила жесткая рука страха. «Он же нас предупредил, – думал Колпак, – почему же мы ему поверили? Все высмотрел, подслушал и заманил нас сюда, в подземелье». Колпак опустился на корточки, прижался спиной к камням и уже готов был примириться со своей неизбежной участью узника. Ему даже стало жаль Самтыгнома, который никогда не узнает, что с ними произошло, куда они с Мизинчиком бесследно исчезли. И тут дверь открылась. На пороге стоял Наб.
– Я ждал вас, – сказал он лишенным оттенков голосом, – вы не задержались. Согласился ли Вед помочь вам?
– Да! Очень даже согласился! – Мизинчик был полон энтузиазма. – Вечером мы полезем на скалу.
– Я провожу вас, – сказал Наб, не проявив никакого отношения к радостным словам Мизинчика, и вывел их наружу. – Здесь я прощусь с вами, – он сделал многозначительную паузу и добавил… – до вечера. – У Колпака сжалось сердце от недоброго предчувствия.
Когда солнце почти подкатилось к вершинам гор, Мизинчик, Колпак, Смот и Ныр поджидали Веда у входа в дом Наба.
– Разве Наб выпустит его? – усомнился Колпак. – Мне кажется, что мы напрасно ждем.
– Он же обещал, что Вед нам поможет, – доверчивый Мизинчик полагал, что никто не станет произносить слова зря.
– Что-то я стал в нем сомневаться, – прошептал Колпак так, чтобы его услышал только Мизинчик. И тут дверь отворилась, а из нее, не торопясь, вышел Наб, затем появился Вед, а потом, толкая друг друга, поспешно выкатились пол сотни гномов, нагруженных какими-то вьюками. Мизинчик, Колпак и их новые друзья радостно кинулись навстречу Веду.
– Да, здравствует свобода, – шепнул ему на ухо Смот.
– А на что она мне? – ничуть не таясь, ответил Вед. – Мне в тюрьме спокойнее. Я живу под персональной защитой. – И он направился к озеру. За ним потянулась вся компания.
Добравшись до подножия горы, гномы, не теряя времени, полезли вверх. Только Наб остался внизу. Довольно быстро преодолев вершину, они расположились на ночлег на той же площадке, где накануне провели ночь Мизинчик и его друзья.
– Начинать любое дело лучше всего с рассветом и на голодный желудок, – строго сказал Вед, – поэтому всем спать. – Никто ему не возразил, так как все очень устали.
Колпак, нашедший свой рюкзак, проверил, на месте ли веревка и огниво, и, успокоенный, уснул, подложив его под голову. На его лице всю ночь блуждала счастливая улыбка. Но из всех приятных сновидений он запомнил только последнее. Будто стоят они впятером: Мизинчик, Самтыгном, Побудка, Чистюля и он сам, – на берегу озера. Греются на солнце. Самтыгном удочкой ловит рыбу. Вдруг клюнуло. Все заволновались. Рыбина оказалась огромной. Гномы дружно бросились помогать Самтыгному ее вытаскивать. Но вместо рыбины из воды показалась маленькая змеиная голова руса, затем на берег вылез и он сам. Весь его вид говорил о том, как он несчастен. Рус рыдал, вытирая слезы передними коротенькими лапками, а чтобы до глаз дотянуться, складывал шею в три изгиба. Он жаловался, что совсем извелся в этом озере, где нет никакой рыбы, и скучает по дому. Гномам стало жаль руса. И тут в руках у Чистюли появились два огромных крыла. Он резво забрался по хвосту на спину чудищу и каким-то образом прикрепил крылья у него между лопатками. Обрадованный рус взмахнул крыльями и поднялся в воздух вместе с Чистюлей. Гномы стали громко кричать и размахивать руками. Рус вспомнил о Чистюле, опустился на землю. Чистюля скатился с его ребристой спины. А рус снова устремился в небо. Очень скоро он достиг вершин гор и уже казался маленькой точкой, одиноко парящей в чистом голубом небе, а потом и вовсе исчез. На этом Колпак проснулся. Он еще несколько минут пребывал в благодушном настроении, переживая момент встречи со старыми друзьями, с его семьей, и еще не осознавая, что все это ему только приснилось. Оглядевшись по сторонам, он с неохотой вернулся к действительности.
