Эпиграмма на самого себя[175] Не трогайте его. Он занят. Он творит. Он Музе говорит, и Муза отвечает… А он, нахмурившись, затворником сидит И крестословицу внимательно решает. 1966 Похороны («В рядах последних говорят…»)[176] В рядах последних говорят Негромко, правда, о погоде, Посередине чуть грустят О человеческой природе. А впереди у черных дрог, Красиво убранных цветами, Со всех путей, со всех дорог, Земли не чуя под ногами, Собрались те, кому он был Так мил, полезен и приятен, Оратор, берегя свой пыл: «Вся жизнь его была без пятен». И льются горькие слова Привычно и неторопливо, И плачет жалкая вдова, Что с ним была несправедлива. «Ах, если б думала, что в век Судьба разлуку нам предпишет»… Ох, радость знать, что человек Тот ничего теперь не слышит. Веселый могильщик Напевая, роет яму, Рой пугая комариный… Скоро дочь выходит замуж, Эх ты, водочка-малина! Хороша земля лопате, В хороводе пташки скачут… Справил новое ей платье Да приданое в придачу. Чисто выметена хата, А к обеду будет заяц… Ничего, что дочь горбата, А жених ее хромает… Клочья глины так и скачут, Что комаринский танцуют, Ничего, что где-то плачут, О покойничке горюют. Завтра, верно, погребенье, Да не наше это дело… В баню что ли в воскресенье — Вся рубаха пропотела. И уходит, напевая, Волоча свою лопату… Эх ты, дочка дорогая, Любят и тебя, горбату… Кармен-Клеопатра-Суламит(«Я помню о Берлине…»)[177] Я помню о Берлине, И в сердце ноет боль, — Спою на мандолине, Люблю тебя я сколь… Глаза твои — маслины, И волосы, как смоль, — Сильнее нафталина Души изводят моль… Под складками мантильки, Скажи, Кармен, в лесу Зачем теряешь шпильки И пудра на носу?.. Царица Клеопатра, Прости, ведь я не груб, Мила ты средь театра С «гвоздикою» у губ… Печаль моя изжита, Любовь моя, как звон, Ты вся, как Суламита, А я, как Соломон. Петух (бред)[Шуточная поэма][178]
I Я живу в невысокой стране, Где не борются ночи со днями, В опрокинутой чаше, на дне, В синеве, в пустоте, словно в яме… Птицы ползают здесь по земле, Змеи звонко по небу летают, Светят черные солнца во мгле, Теневыми лучами играют. И пастух кривоногий, слепой Гонит по полю дикое стадо — Люди шествуют вниз головой, И походки иной им не надо… II Мы вышиты цветами На темном полотне, Мы прорастаем снами Души больной на дне. Мы бурые букашки На грубом полотне Смирительной рубашки Затянутой на мне… И музыка немая Как облако летит, Но, музыке внимая, Земля глухая спит. В устойчивом порядке, Как в обморочных снах, Покачиваясь сладко На китовых хребтах… III Я живу в темно-красной земле, Я зерно — и не знаю откуда… О, как сладостно лопнуть во мгле, Протянуться в зеленое чудо! О, как страшен мучительный рост В вышину, в глубину, бесконечно, Чтоб двубортную бездну, как мост Связью нежною связывать вечно!.. IV Из сонного рая До смрадного ада, Дороги не зная — Дороги не надо — Свирепая сила (Не тайна ли мира?) Зерно прокатила По зыби эфира. Зерно прозвенело Сквозь море и сушу… О, темное тело, Прими мою душу… О, ангел, мне больно, О, демон, мне сладко Жить в небе подпольном Огромной загадкой… Я — озеро в гроте В лесу сталактитов, Я — рог на охоте Слепых троглодитов… ………………………………. И музыка немая Опять летит, летит… Не муза ли Синая Со мною говорит? вернуться Эпиграмма на самого себя. В другом варианте Вдохновение с третьей строчкой: «А. он, задумавшись, губами шевелит». Луцкий отправил ее в письме В.Л. Андрееву от 23 сентября 1971 г. вернуться Похороны. Ср. Я видел свое погребенье (1859) К. Случевского, с которым текст Луцкого роднят некоторые образно-лексические детали (первая часть в следующих параллелях принадлежит Луцкому вторая — Случевскому): «Посередине чуть грустят/ О человеческой природе» «Как в нас непонятна природа!«, «А впереди у черных дрог,/ Красиво убранных цветами» — «Жена <…> крепом красиво накрывшись», «Со всех путей, со всех дорог <…>/ Собрались те» — «И гости съезжались». вернуться Кармен-Клеопатра-Суламит. Вверху над стихотворением рукой Луцкого написано: «А теперь шутки-насмешки, которые Люсик любит» (Люсик — Сильвия Луцкая, жена поэта, которой и посвящен шутливый экспромт). Под стихотворением приписка: «На мотив „Разлука ты, разлука…”». вернуться Петух (бред). Впервые: «Из творческого наследия Семена Абрамовича Луцкого». Публикация, вступление и примечания Олега Ласунского, ЕКРЗ V, стр. 80–86. Отправляя поэму дочери, Луцкий писал (письмо от 5 декабря 1972 г.): «Посылаю тебе моего так мне надоевшего сумасшедшего Петуха. Чем больше я его читаю, тем более я сам его перестаю понимать… Вероятно, я написал его в каком-то бредовом состоянии, но ничего не могу и не хочу переменить. Делай с ним, что хочешь, но я буду удивлен, если его в каком-нибудь журнале напечатают… Впрочем, сейчас сумасшествие во всем искусстве и любителям «заумной» поэзии он, может быть, понравится. Сейчас ведь в моде «абстрактное» искусство…». |
