Черный сонет («Ужасное, уродливое время…»)[142] Ужасное, уродливое время… Как страшно жить! И не грешно ль любить?.. Кто черное посеял в мире семя? Кто брату брата повелел избить?.. Позор. Война. Насилье. Кровь. И голод… И трупы, трупы, трупы — без числа… О, Господи! Зачем Твой день так золот, Но так Твоя десница тяжела?.. Безмерная распущена стихия… От ящика Пандоры снят затвор, И гады вышли на земной простор… Во тьме вампир над миром бьет крылом, И там, где был наш, братья, общий дом, — Кресты, кресты!.. Ты — кладбище, Россия!.. 10. IX <19>22 «Четыре ветра надо мною…»
Четыре ветра надо мною, Четыре голоса во мне, Но лишь один поет струною, Дрожащей в яви и во сне… И первый голос — ветер южный, Второй — оттуда, где закат, Полярный третий, белый, вьюжный, Но лишь четвертому я брат… В степях далекого Востока, Над нивой родины моей Он веял вольно, одиноко Среди удушливых ночей… В глухие избы он врывался, Над мертвым городом летел, Он скорбью русской напитался И русским голосом запел… Когда, звенящий кандалами, Он пролетает надо мной, Он сыплет черными цветами И дышит дальнею весной… И мне, бредущему с котомкой На неприютном берегу, Приносит грезу-незнакомку… — Ее я свято берегу… Givors, 11.IX <19>22 Теремок («…Ворожила, сторожила…»)[143] …Ворожила, сторожила У морозного крыльца, Вилась, билась да кружила Средь метельного кольца… …И метелица рыдала под окном, И колдунья ведьмовала об одном… Космы серые, как клочья от пурги, Рот с клыком — змеи жесточе у Яги. И глаза ее — колючи, нос — юла, Руки цепкие, как крючья и клюка… И грозила причитала у дверей И на помощь призывала всех зверей… Снежной пряжей покрывала белый дом И ковала, окружала синим льдом… И мятежная метелица мела, Снеговые ожерельица плела. И метелица кружила кружева, И колдунья ворожила — чуть жива… …Эй, злей! Ведьма, вей! Силы всей Не жалей!.. Колдовская Яга, Костяная Нога, Ты согнись в три рога!.. Закрутись В три кольца!.. …Отойди От крыльца!.. — Мне все нипочем, Свят, крепок мой дом, — Я с Ней — за окном!.. …Я повесил на оконце Три звезды, Луну и Солнце, Нет здесь земного угла. …Занавешено оконце, Светят звезды, месяц, Солнце, А снаружи — стужи, мгла… …Свят, свят теремок, Запер дверь на замок… …На руке моей колечко — всех светлей, На устах моих словечко — всех милей… И со мной — моя Царевна, как весна, И душа моя напевна и ясна… И я сам теперь могучий чародей, Не страшны метель и тучи, Я — с Ней!.. …А Она смеялась тихо У узорного окна… …За стеной ходило Лихо И метель была грозна… 17. IХ <19>22 «Знаю — петь нельзя, не любя…» Знаю — петь нельзя, не любя, И любить невозможно без муки… Дай мне, Ангел, видеть Тебя, Я хочу целовать Твои руки… Посмотри. Туман надо мной… Я забыл — улыбаются ль зори? Два крыла расправь за спиной, Два луча засвети в моем взоре… Освяти меня чистотой, Белый Ангел, склонись надо мною… Я дышать хочу красотой — Посмотри — я над топью гнилою… 20. IX <19>22 «На нити грезы серебристой…»[144] На нити грезы серебристой Низать жемчужные слова И паутинкой шелковистой Вязать узорно кружева… И вдруг — не чуять, что тоскую, И свить в волнистую вуаль Души прозрачной голубую И голубеющую даль… Когда же вечер синеглазый Неслышной поступью пройдет, На нем сосчитывать алмазы И в сад сойти, где кто-то ждет… И в бледно-матовые руки Отдать Ей душу и мечты… И слушать неземные звуки В благоуханьи красоты… 29. IX <19>22 вернуться Черный сонет. Слово «ужасное» вписано над зачеркнутым словом «тяжелое». вернуться Теремок. Двустишие — «Мне все нипочем,/ Свят, крепок мой дом» — повторяется в поэме «Петух». вернуться На нити грезы серебристой. После третьей строфы следовала еще одна, зачеркнутая автором: …Души нежданное цветенье! Крылами вздрогнуть и — взлететь! Есть радость, счастье, опьяненье — Под солнцем постоянно петь… |
