«Душа живет. И в униженьи…» Душа живет. И в униженьи, Неистребимая она, Чуждаясь мудрых откровении Последней истиной явна… И только шлет слова глухие Недосягаемой звезде… Не так ли ты, моя Россия, Живешь наперекор беде?.. 12. IX <19>25 «Здравствуй, веселое горе!..»
Здравствуй, веселое горе! Голая радость моя! Вот — на ветвях, на заборе Хохот и плач сентября… Вот заискрились лампады Под виноградной парчей… Кончили ткать шелкопряды Осени плод золотой… Вот по полям в перелесок, Шелковым платьем звеня, Тихо проходит Невеста И осеняет меня… И завертелся в круженьи Неба и веток промеж Ветра, и листьев, и пенья Золотовейный мятеж… Это опять ворожеи Неизменяющий зов… И на деревьях, как змеи, Виснут обрывки стихов. Это опять у Кащея Нищим похищенный клад… И по тропам, по аллеям Брызги червонные в ряд… И непонятные речи Неумолимой земли… Тело мое человечье В тихий собор понесли… 30. IX <19>25 «По улице томительно и жалко…»[149] По улице томительно и жалко Текла густая человечья речь, Спешил фонарщик с огоньком на палке, Чтоб хоть какой-нибудь огонь зажечь… Бродили люди. Делали делишки И продавали Бога второпях, С девчонками развязные мальчишки Уединялись в городских садах. А я худел и наливался желчью, Артерии вздувались на висках, Судьбу хулил — глухонемую, волчью, Успокоения искал в стихах… Я чувствовал, как, вечность наполняя Своим дыханием, был близок Бог… Он тихо звал, мой дух опустошая, А я хилел и отвечать не мог. Душа моя, вкусив земного знанья Горчайшии плод, томилась в пустоте Надеждой на иное процветанье Воспоминаньем о небытие. 3. V<19>26 «Господь, Господь, один, единый…»[150] Господь, Господь, один, единый Твой мудрый, Твой пречистый луч… И я — свободный и невинный, Взойду сверкающею льдиной Из глубины морей — до туч… И пусть свинцовым взором Вия За мной сорвутся в туголет Воспоминания глухие — Там в небесах моя Россия Огромным голосом поет… 21. V<19>26 «Душа мятежная, живи!..» Душа мятежная, живи! Два в мире чуда от богов — Возникновение любви И зарождение стихов… 1. VI <19>26 «Я закрываю плотно дверь…» Я закрываю плотно дверь, Предчувствием смутным обезволен. Не трогайте меня теперь, Не трогайте меня — я болен… О ней, о ней, все об одной — Одна мечта, одна забота! Но музы призрак предо мной Явится медлит отчего-то… Немая музыка во мне, Все узницей она таится… О, сердце, раскались огнем — Тогда она осуществится. И горькой совести теперь, Я знаю, до конца тревога… Не трогайте меня: я — зверь, Я — ангел, не узнавший Бога… 5. IX <19>26 Сон(«На ярмарку штампов, базар велеречий…»)[151] На ярмарку штампов, базар велеречий Собрались поэты, пророки, предтечи И бродят и ищут среди балаганов На вывесках ветхих «цветистых обманов»… И сам я, поэтик и странник по миру, Забрел на базар обновить мою лиру… Какое смятенье! Пройти невозможно, За каждую строчку дерутся безбожно… А я, утомленный, прижавшись к забору, Взираю на стаю, на стадо, на свору… — Какая потеха! И что за охота Так страстно ломиться в гнилые ворота… В глухой балаган ярлыки зазывают, Стоят продавцы и, скучая, зевают, Торгуют, торгуют — все тем же товаром — «Цепями судьбы» и «любовным пожаром». И цепи, ржавея, звенят на стене, Любовный пожар — сковорода на огне… А дальше — по трубочкам «слезы» в стаканы, На полках развешаны «грезы», «туманы»… — На гривенник дайте мне «крыльев могучих», А мне на полтинник «лобзаний», да жгучих, Два пуда «позора», «печалей» штук восемь, Немножечко «счастья» и рифму на «осень»… О тут я, не выдержав, страхом объятый, Поспешно покинул базарчик проклятый. вернуться По улице томительно и жалко. К этому стихотворению семантически и интонационно-ритмически близко стихотворение Д. Кнута «Набережная» (впервые: ПН, 1934, № 4677,11 января, стр. 3; затем включено в его сб. стихов «Насущная любовь», 1938). вернуться Господь, Господь, один, единый. Соединение образов «Вия» и «России» (в том числе и как рифмующихся) см. также в стихотворении «…А потом завыли Вии…» Последнее двустишие, возможно, ритмическая рефлексия на финал блоковской «Равенны» (1909): «Тень Данта с профилем орлиным/ О Новой Жизни мне поет»; ср. к этому в стихотворении Г. Раевского «Ни муз, ни хоров, ни Орфея…» (Георгий Раевский. «Строфы» 1923–1927 (Париж, 1928), стр. 40): «Кулисы рушатся. В разрывы/ Глядит пустынный небосвод —/ И ветер страшный и правдивый/ Об одиночестве поет». вернуться Сон. Возможно, импульсом этому стихотворению послужили книжные базары, устраивавшиеся Издательской коллегией парижского объединения писателей, где шла дешевая распродажа книг. |
