Мальчишка был непривычно задумчив и грустен.

— Нет. Дядя Роскар всегда говорит, что лучше он, чем кто-нибудь другой, и кажется, я его понимаю. А почему он сказал про тетю Ангелику? Ну, что любит ее?

— Наверное, потому, что это правда, — подумав над парой возможных вариантов, ответила Далия. — Мы можем сердиться на своих родственников, подсыпать им соль в компот, но в конечном счете мы жить без них не можем. И сделаем всё, чтобы оградить их от бед… Спокойной ночи, ваше высочество. Постарайтесь отдохнуть — завтра мы поговорим о том, что такое манипулирование общественным мнением и как ей противостоять.

— Спокойной ночи, мэтресса.

На этот раз мальчишка и не подумал отлынивать от урока. Надо же, как его пробрало… Всё-таки жаль, что мэтр Фледегран так не вовремя умер. Теперь госпоже сапиенсологу предстоит ночь напролет думать, чем она, со своей не магической, а очень даже специфической научной специализацией, сможет помочь наследнику Короны справиться со сложившимися обстоятельствами. Хмм… И почему неумолимая логика подсказывает, что побег — как можно дальше, как можно быстрее — из Королевского Дворца будет наилучшим выходом?

Нет, побег оставим в качестве крайнего варианта. Будем думать.

Она шла по бесконечному лабиринту. Серые стены, гулкие шаги, отзывающаяся шорохом и призрачным смехом пустота. Тени…

Поворот. Еще один. Еще… Она идет вдоль стены, касаясь безжизненного, спящего камня кончиками пальцев. Лабиринт бесконечен, о том, чтобы найти из него выход, не следует и мечтать, но стоять на месте нет смысла, и она идет, идет, туда, где шорох и тени…

Тихий смех.

Поворот, десяток шагов, приоткрытая дверь. Снова смех — близко, совсем рядом. Надо всего лишь протянуть руку, и сможешь коснуться того — или тех — кто заставляет бурлить кровь в твоих жилах. Кто вызывает непередаваемое, невыносимое ощущение счастья, желания жить, дышать, кричать о своем существовании…

Но это сон. И во сне она знала, что картина, которая предстанет перед ней в следующую секунду — не настоящая. Это всего лишь тень, воспоминание о минувшем.

Давно ушедшем. Давно забытом и проклятом.

— Здравствуй, Кёр, — говорит он, появляясь из темноты.

Картина нарисована золотом, чернотой и багрянцем. Парчовый балдахин пышного ложа тускло сверкает в лунном свете, темное меховое покрывало соскользнуло вниз, подушки и простыни в беспорядке, в углах шуршат наглые тени, а любовники забыли обо всем, кроме друг друга.

Белый и белая. Высокая, красивая, гибкая женщина и подвижный как ртуть, стремительный в движениях худощавый мужчина. Ее длинные косы растрепались и в лунном свете кажутся старым золотом; его волосы от рождения лишены цвета, и кажутся седыми. Белая и белый. Поцелуи. Широко распахнутые глаза в окружении длинных светлых ресниц — и его кровавый взгляд.

— Здравствуй, Кёр, — повторяет Айлеруэ, — Я безумно скучал по тебе.

Любовники заняты друг другом, и до остального мира им дела нет. Воин и могущественная волшебница. Искательница и хранитель древних тайн. Криомантка и альбинос. Они встретились случайно, и только чудом не убили друг друга при первой же встрече. Им обоим не давала покоя легенда о Мире Трех Лун, и они вместе искали дорогу к таинственному Замку, освещенному лунным светом и кольцом призрачных теней.

Они выжили, обманули собственную Судьбу и заслужили право на счастье.

Сейчас, под светом угасающей Золотой и растущей Серебряной Луны, они снова вдвоем. Кожа к коже, сердце к сердцу. От слов, что шепчет обезумевший от страсти мужчина, женщина смеется, и от ее тихого смеха растворяются спрятавшиеся по углам мрачные тени.

Айлеруэ подходит и обнимает ее за плечи. Ласково касается губами щеки, ушка, шеи… Устроившееся на постели воспоминание гораздо откровеннее и решительнее. Стыд? Стеснение? Фр, какие глупости! Мы здесь, мы счастливы, и пусть весь мир перевернется, если…

— Нам было хорошо вместе, ведь правда, Кёр? — спрашивает Айлеруэ.

Это сон. Всего лишь сон, лунный свет и не в меру расшалившееся воображение. Почему бы во сне не ответить правду?

— Да, — шепчет она. Поворачивается и отвечает на поцелуй.

Наваждение? Безумие? Нет, всего лишь память давно ушедших дней. Не-настоящая она и Айлеруэ лежат в постели и наслаждаются своей любовью; живая Кёр и тень воина-альбиноса застыли посреди залитой лунным светом спальни…

Что здесь правда? Что ложь?

Какая разница? Здесь Холод и Смерть.

Два очень-очень холодных, беспощадных сердца, когда-то согревавших друг друга.

Он шепчет о своей любви. О том, как она ему дорога. О том, что этот мир, холодный, опасный и полный тайн, создан для них двоих. О том, как ему хочется вернуться — смерть ужасно скучна, хорошо, что ты пока этого не знаешь, Кёр! Пожалуйста, Кёр. Я ведь нужен тебе, я — твое продолжение, так же, как и ты — мое начало, пожалуйста, Кёр… На восходе Черной Луны. Ну что тебе стоит? А кровь девчонки подойдет, даже сомневаться не приходиться. Она сама услышала мой зов, она видела меня, ну пожалуйста, Кёр… Ты же понимаешь, что такой шанс выпадает нечасто. Она сама пришла в твой Замок, что это, как не веление Судьбы? Пожалуйста, Кёр… Это так просто. На восходе Черной Луны, когда откроются тропы. Выведи ее в лес, возьми кинжал и сделай надрез на шее. Луна выпьет ее кровь, и мы навсегда останемся вместе…

Шепот, поцелуи, смех… Айлеруэ, внимательно склонившийся над картой таинственного мира. Айлеруэ, бросающий вызов сородичам и Судьбе. Айлеруэ, вставший между ней и смертью.

Черный лес, белый снег и извилистые тени, порожденные тремя лунами. Нет ни конца, ни начала, есть Айлеруэ, сталь, приставленная к ее сердцу, и дикая, всепожирающая ненависть в красных глазах. Тебе не обойтись без меня, Кёр. Слышишь? Ты могущественна, твое Искусство бесспорно, но чтобы удержать мир, тебе потребуются страх и ненависть, а значит, нужен я. Для этого ты слишком слаба, я нужен тебе, Кёр!

Через лес тянется едва намеченная трудолюбивыми карликами просека. Тишина. Поземка. Верёвка, забытая лесорубом. Сталь и не думает уходить. Для воина привычна смерть, для наследника древней рода связь с магичкой, рискнувшей пройти по тропе-между-мирами, всего лишь забавное приключение. Он родился альбиносом, и маги его клана сочли белое дитя дурным предзнаменованием. Верно думали… Айлеруэ не щадил себя, и ни разу в жизни не пощадил кого-то другого.

Он получит то, что хочет, или сталь напьется крови. Поклянись своим сердцем, Кёр, что отдашь мне власть над Миром Трех Лун! Поклянись, что отныне мое слово здесь закон! Что я, и только я имею право казнить…

И миловать, — шепчут замерзшие губы. Снег, ночь, и ей холодно впервые в жизни.

Милосердие унижает, знаешь ли. Оно нужно только слабым, а я — воин.

Я люблю тебя, Кёр, — сказал тогда Айлеруэ. Я люблю тебя, и всегда буду любить. Без твоей магии мне не обойтись, но у мира не может быть двух правителей. Ты или я. Твоя магия или мой меч. Конечно, лучше бы и то, и другое, но мне надоело спорить с тобой по поводу каждого мертвого карлика. Можно подумать, ты их считаешь равными себе. Давай закончим этот бессмысленный спор, и отправимся в Замок, в твою спальню…

Меч напротив ее сердца. Красные глаза с узким черным зрачком, улыбка, губы… Поцелуи, шепот и правда: он любит ее, и будет горько оплакивать потерю.

Поэтому — веревка. Быстро и решительно, пока не передумала. Действенно и окончательно, чтобы не сожалеть об упущенных возможностях. Заклинание, не требующее слов; мысленное усилие, и толстая петля захватывает горло, сдирает бледную кожу, сжимает жилы, мышцы, тащит вверх — и с хрустом ломает шею.

— Я всё понимаю, — шепчет Айлеруэ. — Я не смог бы полюбить женщину, не способную на убийство.