— Ага. Сверху вниз, или поперек. Старикашка настаивает на втором варианте, иберрец, из принципа — на первом. Брык и Фри-Фри готовятся выступить свидетелями. Чует мое сердце, сбудется их желание…

— А его высочество?

Далия мигом отставила кружку, достала спрятанного в кармане юбки нефритового крокодильчика и принялась разматывать ленточку, которой была завязана его длинная зубастая пасть.

— Его высочество наследный принц Кавладора Арден изволит пребывать в гостевой комнате.

— Уф, хвала богам, — успокоились сыщик и госпожа придворный алхимик.

— Курьезная зверушка, — улыбнулся Клеорн, принимая Оракула из рук Далии. — Только немного болтливая. Когда я был здесь в прошлый раз — летом, сопровождал ее высочество Ангелику и мэтра Фледеграна, — этот забавный артефактик сказал, что вы где-то рядом…

Всезнающий Оракул на именование его «забавным артефактиком» выдал усатому сыщику потрясающую крокодилью ухмылку.

— Если точнее, он сказал, что я ближе, чем вы думаете, — поправила алхимичка. — Между прочим, совершенная правда. Я тогда за гобеленом пряталась.

— Ишь ты, — поразился полезности магической вещицы сыщик. Потом напрягся: — А зачем вы прятались за гобеленом?

— Чтоб вы меня не нашли, разумеется! — поразилась чужой недогадливости Далия.

— Постойте… Но я половину лета провел, разыскивая тех похитителей, которые вас с госпожой Кордсдейл украли! А вы в это время были здесь?

— И вовсе нет. Мы много где были, в Ильсияре, в Хетмироше, в гробнице гиджа-пентийских царей…

— А в Луазе? — осторожно спросил сыщик.

— И в Луазе, — согласилась алхимичка, делая маленький глоточек.

Оракул услужливо объяснил:

— Инспектор Клеорн собирается спросить, не случилось ли вам, за время пребывания в Луазе, убить некоего Лека-Притворщика.

— Что?! — подскочила Далия. — Да вы… как… что… вы в своем уме, инспектор?

— Нет, у него мозги отказали по причине хронической влюбленности, — тут же отреагировал крокодильчик.

— Вот как? И в кого он влюблен? — тут же переключилась мэтресса.

Покрасневший, как вареный рак, сыщик попытался заткнуть разговорчивый артефакт. Тот многоопытно увернулся:

— Конечно же, в вас, ваша ученость!

— Ха, — только и смогла ответить алхимичка. — Несколько нелогично, но всё-таки приятно. Значит, именно из-за того, что он испытывает ко мне романтический интерес, он считает меня способной на преступление?

Прежде, чем нефритовый крокодильчик выдал еще одну тайну, Клеорн успел его перехватить и плотно сжать разговорчивую пасть.

— Позвольте заметить, что еще в начале нашего знакомства госпожа Кордсдейл поклялась: вы способны на всё. Вот я и подумал…

— Не делайте так больше, — попросила Далия. Нахмурилась, решая, стоит ли уточнять, чего именно не стоит делать сыщику — думать, подозревать или влюбляться. — Надеюсь, теперь-то вы понимаете, что я — человек мирный, уравновешенный, безобидный… Подумаешь, рассержусь на кого-нибудь из студентов и вылью на голову чернила, это ж ничего не значит.

— Ага, — поддакнули Клеорн и Оракул.

— Или свалю на кого-нибудь статую — я ж не со зла, оно само так получилось…

— Угу, — кивнули слушатели.

— Среди моих недостатков можно назвать множество — я язвительна, многоречива, несколько импульсивна и порой вспыльчива, но я никогда не забываю о том, что действительно важно в этой жизни…

Тут Далия нахмурилась. Что-то она расфилософствовалась. Какие, интересно знать, травки заварил ей коварный Фри-Фри?

Магический Оракул немедленно воспользовался паузой. Он вывернулся из рук, свалился на ступеньку ниже и громко, во всю каменную глотку объявил:

— Меж тем его высочество принц Кавладора пытается покончить жизнь самоубийством. Предоставленный самому себе и всеми позабытый, он подходит к окну…

— Чего?

— Как? — в один голос закричали хранители его высочества.

Клеорн сорвался с лестницы, чуть не расквасив себе нос, Далия, потратив секунду, чтобы отшвырнуть кружку, поспешила следом.

Перепуганные, они ворвались в отведенную принцу Ардену комнату.

— Вва… ваше высочество… — задыхаясь, пролепетал сыщик. — Что вы делаете?

— Играем. С Рыжиком. Мэтр Фри-Фри разрешил, — честно ответил мальчик. Огромный грифон лежал у камина, положив голову Ардену на колени и млея от удовольствия.

— А вы не пытались… вы не… того…

— Господин инспектор хотел напомнить о технике безопасности. Не кладите ему руку в клюв и не пробуйте на вкус кисточку хвоста, — потянула сыщика за рукав алхимичка. И добавила, понизив голос: — Вот вам и «забавный артефактик»! Клятые каменные говорилки просто обожают сказать что-нибудь этакое, что можно понимать десятком способов одновременно. Вы что, забыли, что в Кавладоре не один принц, а очень даже два?

— Вы хотите сказать, что это принц Роскар пытается покончить с собой? — не понял Клеорн, позволяя, тем не менее, вывести себя обратно на лестницу.

— С чего вдруг? — попыталась найти логическое объяснение Далия.

День был серым. Серым было небо, одежда пробегавших мимо охранников и ожидание. Тоска имела вкус, запах и тяжесть; она давила на сердце, заставляя его то пускаться галопом, то останавливаться, замирать и ждать, ждать, ждать…

Сумрачный, потерявшийся в тучах и страхе рассвет сменился серым днем. Ангелика была рядом, что-то говорила, утешала, советовала. Привела Везувию, усадила рядом и начала щебетать о чем-то отвлеченном — Роскар готов был поклясться, что видит, как вырывающиеся из губ сестры слова превращаются в серую пыль. В невесомые паутинки. В тени, расплывающиеся и заполняющие всё вокруг.

Днём, когда стало ясно, что Гудерану снова повезло, и он выживет, Везувия сквозь зубы прошипела извинения. Прости, дорогой брат, мне не следовало называть тебя идиотом, остолопом и использовать прочий список более примитивных ругательств, мне следовало бы вспомнить, что именно благодаря тебе мой муж еще жив…

Слышать это было невыносимо, и Роскар сбежал.

Чтобы сразу же попасть в цепкие щупальца Мелорианы и ее папаши. Ваше высочество, мы вам соболезнуем… ваше высочество, мы в печали и сострадании… ваше высочество…

Вытянувшись, сжав кулаки, будто готовясь к атаке, Роскар заставил себя дослушать их пустословия до конца. Голоса старого герцога и юной прелестницы доходили до его ушей сквозь серый ком ваты, сквозь серую мглу, порожденную усталостью, тревогой и чувством вины. Раскаяния. Стыда. Горечи. Страха…

Высвободившись из цепких объятий семейки Тирандье и увидев, что ему навстречу идет сосредоточенный, деловитый и полный идей Громдевур, Роскар предпринял позорную попытку к бегству. Свернул в первый же зал и перепугал своим появлением танцмейстера. Оказывается, девочки, Анна и Дафна, уже обрадованные хорошими новостями, занимались с господином Фульком и своими подругами. Анна при виде дяди просветлела, Дафна издала радостный визг и попросила составить ей пару, даже Элоиза Росинант, непривычно тихая и мрачная, посмотрела с толикой приветливости.

Роскару захотелось завыть от тоски и безысходности. Как вы можете мне улыбаться, смотреть с сочувствием и теплотой, после того, что я натворил?! Почему, почему вы ведете себя как обычно, неужели не видите, в какого монстра я превратился?! Почему говорите о том, что понимаете мою печаль, мою скорбь и страх, когда вы ничего, совершенно ничего не понимаете?!!

Он бродил по Королевскому Дворцу и снова и снова натыкался на людей. На горничных, торопящихся по своим делам. На охранников, с серьезным видом оглядывавшихся по сторонам. На придворных, на целителей, на тех, кого он знал с самого детства…

Неужели вы не видите, каким чудовищем я стал?!!

Почему вы не прекратите моих терзаний? Это было бы так милосердно с вашей стороны. Один удар кинжалом, или, может, подсказать воспользоваться арбалетом? О боги, до чего ж тяжело жить…

День тянулся, серый и заполненный призраками встреч, отголосками былых дел. Темнело рано; с трудом отделавшись от Олбера, который жаждал накормить его высочество ужином, Роскар повернул к покоям придворного мага.