Очередная коробочка, содержащая, что удивительно, не пудру, а какой-то темный порошок, стукнул Огги по лбу, он очнулся и поспешил на помощь.

Глупая девчонка опять подумала что-то не то! Он всего лишь хотел помочь! Он, между прочим, всяким там иберрийским выскочкам и не думал навязываться!

В этот момент донна де Неро, наконец, вырвала свою собственность из клыков вороватого зверя. Тот возмущенно фыркнул и скрылся в глубинах зеркала, а потом Кассандра сжала ожерелье в кулаке, повернулась и от всей души врезала подошедшему Рутферу в челюсть.

Удар вышел сильным, мужским. Огги перелетел через комнату, врезался затылком в стену и со счастливой улыбкой потерял сознание.

— Он хотел меня обокрасть, — в пятый раз объяснила Кассандра. В только что озвученной версии ночного происшествия не было ни волшебных котиков, ни странных зеркал, одна голая правда: Рутфер забрался к ней в комнату, попробовал утянуть ожерелье, а она, с риском для жизни и чести, была вынуждена обороняться. Сделайте что-нибудь, господин Бонифиус! Девушка нервно поправила халат, потуже затянула пояс, и еще раз повторила: — Этот хам собирался украсть мои изумруды! Я требую, чтобы его наказали!

Возлежащий среди дюжины подушек фрателла хмыкнул, вроде бы соглашаясь, но и не спеша делом доказать свое согласие.

— Требует она, — фыркнула, появляясь на пороге, пренебрежительная Луса. — Молода еще, требовать-то! Задом не виляла бы, мужики к тебе и не приставали бы! А то — как глазки строить, так она первая, а как ответ держать, кто шум поднял, Бони нашего сна лишил — так не виноватая она, мужик сам пришел… Бони, ты как? Супчику хочешь?

Раддо отмахнулся. Не до супа, сейчас надо с делом разобраться. Вот поэтому-то он и не завел семью, а тем более — дочерей. Дела — на половину ломаного гроша, а шума, склок, беспокойства — на целый золотой.

— Он хоть живой? — поинтересовался фрателла у Фломмера. Безмолвный охранник возвышался у стены — свою роль он выполнил, прибыл на место происшествия и нейтрализовал буянящий элемент. Правда, элемент буянил не слишком… скорее, пускал пузыри и сдавленно мяукал…

— Живой. Только пьяный, — доложил Фломмер.

— Неси его в подвал. Пусть проспится. Утром скажешь, что я лишаю его недельного жалованья.

Некоторое время Кассандра ожидала продолжения. Его не последовало — квохчущая вокруг Раддо Луса поправила своему благодетелю одеяла, подоткнула подушку и снова принялась угощать супчиком. Ну ложечку… ну профилактики истощения ради… Целитель сказал — восстанавливать силы, а тут всякие вертихвостки шумят по ночам, понимаешь…

— Что, и всё?! — не поверила Кассандра. — Он меня чуть не обокрал, а ты его лишаешь недельного жалованья, и всё?!

— Не бери в голову, — отмахнулся Раддо. — Если бы Огги и в самом деле хотел тебя обокрасть, уж поверь, он сумел бы провернуть дело по-тихому. Ну, выпил парень лишнего, померещилась ему какая-то чушь… Он, вообще-то, добрый, покладистый.

— «Добрый, покладистый»? — возмутилась девушка. — Этот жлоб посреди ночи вламывается в спальню к незамужней девушке, и всё, что ты делаешь — называешь его «добрым и покладистым»?

Не привыкший, что на него повышают голос, Бонифиус поморщился. А Луса не была бы Лусой, если бы упустила повод поскандалить:

— Тебе что, наш господин Бонифиус — отец родной, или муженек законный, чтоб переживать, кто да зачем к тебе по ночам шастает? И вообще, как ты смеешь ему «тыкать»? Молода еще!

— Донна де Неро заслужила небольшие поблажки, — пожурил Лусу фрателла. — Она весьма хорошо зарекомендовала себя, и не ее вина, что наш эль-джаладский летний проект провалился с таким треском. Кстати, донна, как дела с герцогом Тирандье? Что-то я не помню доклада о том, чем закончилась кавладорская поездка. Исанро намеревается возвращать долг? Как?

— Не при ней, — проворчала Кассандра, кивая на навострившую ушки Лусу. Бонифиус мрачно покачал головой:

— Вот как раз Лусе я доверяю. В ее пустой голове ничего не задерживается, так что можешь говорить смело. Ты согласовала график возвращения кредита?

Почему-то Кассандра не поспешила заверить фрателлу, что всё в полном порядке и финансовая операция идет так, как было запланировано. Вместо ответа девушка достала из кармана халата многострадальное ожерелье, принялась перебирать камни, как чётки, и разразилась речью о том, как недопустимо иметь дело с помощником, который пьет, устраивает затяжные гулянки, кормит бродячих кошек…

— Да брось, — уже не мягко, а рассерженно повторил Раддо. — Сказал же — Рутфер безобиден. Хорошо, если ты так настаиваешь — Фломмер даст ему по шее. И всё, я больше не желаю слушать твоих жалоб. Ты, извини за прямоту, не монашка, а он вовсе не такой кобель, которым ты желаешь его выставить. И вообще, я не понял — тебя беспокоит то, что он пытался стащить твое золотишко, или то, что он попал мимо постели? Что там с долгом Тирандье?

Кассандра посмотрела — но не на Раддо, а на изумруды, зажатые в кулачке. Взгляд у нее был диковатый и испуганный — так бывает с сомнамбулами, вдруг очнувшимися в кишащем цинскими змеями подземелье.

— Потребуется еще пара недель на дополнительное согласование, — пробормотала Кассандра.

— Хорошо, — согласился Раддо, — пара недель у тебя есть. Если тебе потребуется помощь…

— Нет, — решительно отказалась донна. — Я справлюсь сама.

— Как хочешь. Тебе и карты в руки.

— И с тебя одной спрос будешь, ежели лажанешься, — поддакнула Луса. — Кушай супчик, Бони, супчик полезный, его Любомарта варила, а я приглядывала. Кушай, поправляйся, дорогой ты наш фрателлушка!..

То, что Кассандра ушла — молча и не поднимая скандала, — вполне можно было считать чудом.

То, что изумрудное ожерелье не помогло своей хозяйке настоять на своем… было не чудом, это было катастрофой!

Бросившись к себе, Кассандра зажгла свечу, и, не обращая внимания на оставшийся после визита Огги разгром, принялась прощупывать и рассматривать золотое украшение. Замочек, цепочка, оправа первого изумруда, чуть заметная ямка в золотой пластинке, оставшаяся после кошачьего зуба… нет, это повреждение слишком мало, чтоб нарушить свойства артефакта! Идем дальше…

Нет!

Центральный, самый большой камень ожерелья от прикосновения тонких ловких пальчиков вдруг шевельнулся и, уподобившись сломанному зубу, с едва различимым хрустом покинул насиженное место.

Если бы в покоях Кассандры-Аурелии де Неро, как называла себя в Пелаверино иберрская красавица, вдруг оказался какой-нибудь маг, или, на худой конец, Черно-Белый Кот, он бы увидел, как насыщенно-зеленая пульсирующая аура украшения мигнула и погасла.

Нет, этого не может быть… Что же теперь делать?!!

Чтобы добиться большего правдоподобия, Виг велел девушке забраться на крышу птичника.

— Вот, почти балкон. Давай, удалец, действуй.

Проводимый эксперимент будил в душе почтенного мага бурные, совсем не старческие чувства. Его секретарь, напротив, почему-то медлил и не радовался. Виг решительно подтолкнул алхимика поближе к «красавице на балконе», сам засел в «зарослях», то есть пролевитировал на подоконник второго этажа Башни, и приготовился наблюдать за развитием событий.

Выпущенный из лаборатории призрак откровенно наслаждался свободой и едва различимым туманом носился по прилегающей к Башне заснеженной лужайке.

Хорошенькая девчушка с ловкостью белочки вскарабкалась на крышу небольшого деревянного строения; повела подвижным, остреньким носиком, пугая замерших от неожиданности кур и перепелок. Томно потянулась, подставляя гладкую, роскошную шубку под лучи зимнего солнца, перебросила на плечо пышную косу и принялась строить глазки Фриолару.

— Давай, алхимия, — нетерпеливо повторил Виг. — Какие там у тебе с девками проблемы? На Даце четверти часа не прошло, как ты с тамошней вампиршей миловался, в Талерине в тебя молотками да топорами кидались… Кто знает, чем тебя Пелаверино встретит? Как я могу послать тебя с поручением, если тебе первая же попавшаяся юбка сможет или совратить, или крови твоей напиться, или даже вообще пристукнуть? Испортило тебя воспитание… Ну да ничего, сейчас поправим! Давай, тренируйся!