— Когда меня велено отпускать?

— Простите, вашество, отпускать вас не велено. Сторожить, не чиня особых увечий — это да, а вот отпускать — ни-ни.

— Завтра с утра отправишься к госпоже Далии и спросишь, как да что, — сказал Цогобас. Впрочем, не слишком уверенно; десятым чувством предугадывая, что с упомянутой дамой поиграть в «Пни коротышку» можно единственным способом — пав под ее ножки ковровой дорожкой. — Ясно тебе? А теперь переворачивай страницу, я желаю…

Дверь резко распахнулась.

Увидев вошедшего, ростом напоминающего тролля, а телосложением — двух, Цогобас подавился очередной фразой.

Перепуганный тюремщик подскочил, не зная, то ли отвешивать принцу поклон, то ли застыть в неподвижности, то ли пасть ниц и возвестить о явленной благодати. Роскар, пригнувшись, вошел в камеру и знаком велел стражнику убираться вон.

Поправив лампу, чтобы светила ровнее, Роскар внимательно посмотрел на заключенного.

Тот был на редкость уродлив — большая лысая голова, густые рыжие брови, острый длинный нос, маленькие глазки. И испуган. Очень, очень испуган.

— Не бойтесь, сударь, — хрипло проговорил принц. — Ничего не бойтесь. Я приложу все усилия, чтобы вас оправдали.

— Э-э… Вот как?

— Я знаю, что вы невиновны в покушения на короля.

— Покушении — на кого? — Цогобасу показалось, что он ослышался. — На коро…крхых…ааагхрх!!!

Трен кайхай! Он ведь знал, догадывался, что нельзя верить женщине, которая говорит, что верит ему! Предательница, обманщица, одно слово — алхимик! Она его обманула! Обнадежила, а сама подставила!

Чтобы помочь карлику справиться с истерикой, Роск осторожно похлопал его по щекам.

— Успокойтесь, сударь. Вас никто не казнит.

— Конечно же, — ядовито подтвердил Цогобас. — Я не такой дурак, чтобы позволять так с собой обращаться! Но как я мог ей поверить?!. — Забыв обо всем, карлик дергался, пытаясь освободиться.

Со скрежетом Роскар вытянул железные кольца из стены и помог узнику избавиться от оков.

Шокированный неожиданным освобождением еще больше, чем известием о составе преступления, Цогобас посмотрел на своего избавителя с большим удивлением. На первый взгляд громила громилой, а ведет себя… как Госпожа Кёр! Только она — да, может быть, иногда Джоя, — на памяти карлика вела себя так, будто в мире нет ни богов, ни демонов, а есть только она сама и цель, почитаемая как главный смысл бытия.

— Вы можете идти, куда угодно, — торжественно объявил Роскар.

— Э-э… — растерялся теперь уже свободный карлик. — И куда же?

Устраиваясь на соломе, принц пожал плечами. Ему какая разница? Он сделал то, что должен. Если о чем-то и жалел, так это о том, что не поймал злодейку, подтолкнувшую его на путь преступлений. Конечно, недостойно истинному рыцарю иметь недобрые устремления против женщины, но…

Сегодня Роскар не ощущал себя рыцарем. Нисколько.

— Благодарю вас, мой господин, — наконец, определился с ответом Цогобас.

Он отвесил своему освободителю глубокий поклон, после чего тихо исчез.

До Солнцеворота оставалось пять дней. Вернее, четыре с половиной — праздник обычно начинали загодя.

Еще вчера вечером королевский мажордом не знал, какие распоряжения отдавать поварам, портнихам и декораторам. Будет ли королевское семейство праздновать День Снега, или, в свете случившихся обстоятельств, сочтет торжество невозможным. Однако где-то в промежутке между полуночью и тремя часами утра решение было принято.

Просиявший Олбер уточнил: означает ли дозволение на подготовку праздника, что его величество пошел на поправку? В ответ генерал Громдевур издал раздраженное рычание, собрался и уехал инспектировать гарнизоны.

Теперь Королевский Дворец напоминал кипящий на огне суп.

Правда, потенциальный. В том смысле, что воду еще требовалось принести из колодца, мясо благополучно бегало по зеленым лужайкам, а кастрюля счастливо пребывала в рудно-зачаточном состоянии.

— Да как ты гвозди заколачиваешь! — кричал Ньюфун Кордсдейла на работников, возводящих в парадном зале декорации к танцевально-музыкальному представлению. — Кто так молоток держит! Ровнее локоток! Жёстче удар, жёстче! А ты что делаешь?

— Согласно предписания начальства украшаю окно декоративной елементой! — последовал бойкий ответ.

— Ты ж эту декоративность криво вбиваешь! Дайте мне лестницу, я покажу, как надо!

— Ньюф, ты что здесь делаешь? — строго спросила Далия.

Гном повернулся и смерил алхимичку взглядом.

— А ты что?

— Я — завтракаю, — ответила мэтресса, предъявляя в качестве доказательства кружку кофе и надкусанный бутерброд. — А ты должен быть в «Розочке», сторожить… — Далия спохватилась и продолжила шепотом: — его высочество.

— Будь спок, его уже уделали… Да брось кашлять, живой он, только пьяный. Ребята его всю ночь поили, ох, и крепок же он пить, дылда окаянная!

— А ты что, трезвенником заделался?

— Нет, я гвозди продал. Они вон, — Ньюфун указал на компанию, развешивающую гирлянды, ленты и дополнительные светильники, — заявились в «Розочку» среди ночи, попросили срочно им продать молотки и всё прочее. У, недоделки криворукие! Кто ж так вбивает!!!

Рассерженный гном побежал инструктировать, а Далия еще раз, теперь уже более придирчиво, осмотрела трудящиеся массы.

Чтоб настоящие работяги покупали гвозди в ресторации? Ночью? Ха!

— Врунгель? — алхимичка подкралась к толстяку, занятому натягиванием шелковых лент.

«Спокушник» чуть не рухнул вместе со стремянкой.

— Мэтресса Далия… ваша ученость… не выдавайте меня! Начальство зверствует, а если узнает, что вы мою маскировку раскрыли, вообще съест!

— Не буду, не волнуйтесь. Вы лучше скажите, означает ли ваше появление, что у министра Ле Пле есть план?

— А как же! У начальства всегда есть, — охотно подтвердил Врунгель. И, спустившись на грешную зе… э-э… грешный паркет, принялся шепотом излагать мэтрессе Далии секреты Министерства Спокойствия.

Только-только Далия успела добраться до второй половины бутерброда, ее поймала горничная.

— Ваша ученость! Ну где же вы пропали! Вам на примерку пора!

— Кармела, если не ошибаюсь? Какая примерка? — не поняла Далия, но поставила пустую кружку на край ближайшей скульптуры и позволила увлечь себя в дальнее крыло дворца, где размещались личные портнихи королевского семейства.

— Новой мантии, неужели вы запамятовали! Матушка Жизель уже третий день вас разыскивает!

— Надеюсь, мантия хотя бы черная? — во избежание недоразумений уточнила Далия.

— Конечно!

— Тогда поторопимся!

Мантия действительно оказалось классического цвета Алхимии. И даже, не исключено, соответствовала нужному размеру. Но…

— Кружева? — не поверила алхимичка собственным глазам.

Матушка Жизель оскорбилась до глубины души:

— На вас не угодишь!

Потратив четверть часа на восстановление дружеских отношений с повелительницей игл и лоскутков, Далия собралась вернуться, поговорить с Ньюфуном. Но в коридоре была атакована превосходящими силами гномьей банды.

— Прячьтесь!

— Бегите!

— Шухер!!! — подпрыгивали Скузя, Кув и Поддув Штрудельгольцы.

— Что случилось? — забеспокоилась Далия.

— Фульк вышел на охоту! — на три голоса доложили юнцы. — Он всех забирает репетировать танцы!

— А мы не хотим!

— А еще мы его туфли к полу прибили… Эх, он и ругался! Обещал расправиться с тем, кто это сделал.

— Что скажет ваш отец, господа Штрудельгольцы, когда узнает об очередных шалостях? — приступила к чтению нотаций Далия. Гномы дружно повесили головы и заалели оттопыренными ушами. Увидев столь явные признаки раскаяния, алхимичка рассмеялась. — Ах вы, шкодники… У меня будет для вас секретное и очень важное поручение. Сейчас поднимаетесь ко мне в Башню…