Джоя хлопнула себя по лбу. Ну да, как же она могла забыть! А всё из-за мэтра Мориарти с его вселенским заговором! Совсем из головы вылетело!

Девушка сорвалась с места и поспешила догнать хозяйку Замка.

— Леди Кёр! Вы не сказали, понравилась ли вам Баллада…

— Разумеется, понравилась. Пожалуй, надо сделать ее исполнение традицией.

— Это всё госпожа Джоя постаралась, — добавил подоспевший Цогобас. — Вы ведь вознаградите ее за труды, правда ведь, Госпожа?

— Почему бы, собственно, и нет, — вежливо скрывая назойливую зевоту, согласилась Кёр.

— Вы вернёте меня домой? — затаив дыхание, спросила Джоя.

Зевота сразу же прекратилась:

— Что, мечтаешь вернуться и поведать всем заинтересованным лицам о задумке мэтра Мориарти? Не стоит, девочка, из этого плана получится больше беды, чем пользы.

— Но, госпожа Кёр!..

— И не спорь. Золотое Полнолуние — дело хорошее, но я ведь все-таки волшебница, а значит, могу читать чьи-то хитрые мысли без труда, — она постучала длинным пальцем по лысой шишковатой голове Цогобаса. Карлик вдруг заинтересовался собственными башмаками. Носы у них были узкие, длинные, подвязанные к щиколоткам — загляденье, да и только! — Если я не вспоминаю каждый день о твоем фиаско с кольцом фон Пелма, это еще не значит, что я о нем забыла. И вообще… Через три недели будет Серебряная Ночь, подумайте, какое развлечение вы сможете нам предложить… А пока — золотых тебе снов, девочка.

Холодное зимнее солнце ушло, и добропорядочный город Бёфери погрузился в сон. Почтенные матери семейства с чувством выполненного долга отложили спицы, на которых вязались теплые чулочки; солидные отцы семейства употребили кружечку согретого со специями вина; после чего чада и домочадцы, зевая, отправились спать. Попутно молодежь получила выговор, что не о том она мечтает на ночь глядя, кухарки — указания насчет завтрака, а сторожа — приказ спустить с привязи волкодавов. Мало ли… Конечно, воров в Бёфери нет — вернее, нет таких воров, которые рискнут залезть ночью в дом соседа своего. Сосед ведь тоже человек, в крайнем случае — полугном, или даже чуть-чуть эльф, у него, как и у нас, по всему дому охранные заклинания, ловушки — магические и рукодельные, наемники, скучающие по хорошей драке… Нет, господа, воровать что-то у соседа можно только тогда, когда другим способом получить желаемое нельзя. Кстати, — на всякий случай задумались отходящие ко сну главы бёферинских семейств. — А есть ли у соседа то, что мне позарез требуется? И, надвинув на уши вязаные колпаки, принимались считать чужие доходы и строить планы, как увеличить свои.

Если планы были хорошими, то в самом скором времени семейство ожидал переезд на Бурдючную улицу.

Уж там-то простые преступления не свершались с года Бледного Удава. А сложные… Что ж, потому-то самые отпетые мошенники герцогства Пелаверино и живут на Бурдючной улице города Бёфери, что умеют проворачивать заковыристые сделки. Из тех, до чего обычному человеку додуматься трудно — например, продавать вампирам расфасованный в стеклянные банки лунный свет, простачкам — экскурсии в параллельный мир, кентаврам — туфли на шпильках, или даже гномам — ими самими сделанные гвозди. Себя они называют скромно — «Честные братья», или, как это звучит на пелаверинском диалекте — «Фрателли онести». И, поверьте, мало кто в этом мире ценит полночный покой больше, чем бёферинские фрателлы.

Вот уже третий месяц ночи Бурдючной улицы проходили на редкость тихо и благообразно. Последний раз заварушка была… хмм… да, в начале месяца Чаши, когда из поездки в Эль-Джалад вернулся фрателла Бонифиус Раддо. Обычно из подобных турне Раддо возвращался довольным, наглым, потирающим руки и еще более богатым, чем был прежде. На этот раз Бонифиусу не повезло. Он заперся в доме и избегал показываться даже ближайшим конкурентам — фрателле Мильгроу пришлось нанимать шпиона, чтоб тот залез в дом Раддо и подслушал, чем закончилась для старины Бони попытка выиграть Гонки Года. Нет, что маг-эльджаладец, с которым Раддо делал бизнес, помер, это мы знаем, а вот подробности…

Разнюханные шпионами подробности взбудоражили весь город. Оказывается, Раддо прокляли! Ллойярдская некромантка напустила на него стаю скорпионов! Нет, змей! Нет, демонов! И все они, как один, попили фрателловой кровушки, отчего тот стал вампиром и теперь на людей бросается!

Напрасно мэтр Иллариан, хозяин дома 7, убеждал, что все перечисленные слухи не имеют оснований и что Раддо поправится. «Честных братьев» залихорадило предвкушение грядущего перераспределения паев консорциума, и всё закончилось тем, что самые нетерпеливые попытались действовать на собственный страх и риск.

Да, весёленькая вышла ночка…

Господа конкуренты наняли на Диком Рынке Вертано пять дюжин громил и велели им проверить самочувствие безвинно укушенного. Вооруженные до зубов брави выбрали час потемнее, перелезли через высокий каменный забор и попробовали проинспектировать сейфы, содержимое погребов и тайных деловых записей господина Раддо.

Совершенно неожиданно их встретило ожесточенное сопротивление. Почему неожиданного?

Дело в том, что Фломмера, лучшего наемника господина Раддо и бо-о-ольшого любителя свернуть кому-нибудь глотку, в Бёфери боялись все. Поэтому-то и исхитрились вовремя опутать неутомимого рубаку снотворными чарами. А кто еще Раддо будет защищать? Огги Рутфер? Да боги с вами, он еще более больной на голову, чем сам фрателла, его испугать — и всё, нет Рутфера. А кроме Фломмера да Огги в доме всего восемь охранников (обычных, не троллеподобных), конюх да две женщины… Одна, кажись, кухарка, а вторая — жена Фломмера.

Нападавшие совершенно не учли, что первую звали Луса, а вторую — Любомарта, и что обеих женщин удерживала в доме Бонифиуса Раддо страстная, пламенная любовь.

Страстью Лусы были табак, дешёвое вино и Бонифиус Раддо, который по недосмотру богов влюбился в смешливую девчонку лет тридцать назад. С тех пор Луса из смешливой стала сварливой, променяла Бонифиуса на какого-то купца, чью восковую куколку сейчас хранила под подушкой и время от времени тыкала булавками, состарилась и полюбила читать нравоучения, подхлестывая фантазию очередным выпивоном. Бывший сердечный друг из совершенно несвойственной пелаверинцам сентиментальности подбрасывал Лусе работенку — приглядеть, как разгружают ворованное, или, допустим, посторожить пленницу, пока за нее не заплатят выкуп. Когда Луса была в плохом настроении, она ворчала, что Бонифиус мог бы на ней жениться, не будь она такой елено; хорошее настроение в расписании женщины не встречалось никогда. Но при любом раскладе она отстаивала право самолично портить жизнь тому, кто обеспечивал ей крышу над головой.

Жизнь Любомарты складывалась совершенно по-другому. Ее детство, юность, то, что следует за юностью и то, что никак нельзя, во избежание удара в челюсть, считать началом зрелости, прошло в деревне Нижняя Исподвысковочка, где-то между юго-западной Буренавией и северным Кавладором. Пока Любомарта наливалась красотой, ее матушка Ханна, считавшаяся в деревне чем-то вроде ведьмы, успела овдоветь двенадцать раз. У дочки даже с первым официальным браком вышла серьезная заминка. Любой мало-мальски вменяемый мужчина обходил спелую красотку стороной; невменяемые попадались, спору нет, но потом утекали со всех лап, визжа или поскуливая, не в силах вынести любовного жара, полыхающего в Любомартовой груди. Однажды Любомарта и Ханна не выдержали и покинули родную трясин… то есть Исподвысковочку. Что их разыскивало кавладорское Министерство Спокойствие, это вопрос отдельный; важно, что обе дамы нашли свое женское счастье. Ханна сподобилась стать владычицей Царства Мёртвых и императрицей гиджа-пентийской (хоть и пришлось для этого обвенчаться со старой, трухлявой мумией и остаться во мраке древнего некрополя), а Любомарта уловила Фломмера.