— Я имею в виду — те, которые используются для подчинения чужой воли, для управления поведением другого существа, — скороговоркой выдал волшебник, — именно эти заклинания уже лет двести как не используются. Вышли из обихода, я потому-то чары не сразу и признал, думал, что подобное никто уже не практикует…

Некоторое время Далия помолчала, обдумывая новую информацию.

— Итак, маг, заколдовавший Роскара, весьма немолод. Запишем для памяти. А теперь более насущный вопрос: как нам расколдовать принца?

На лице Фледеграна проступила мука и ярость, характерные для любого лектора, чьи студенты пропустили самую важную часть информации:

— Мэтресса, я же сказал: Магия Крови не имеет обратного хода! До тех пор, пока в жилах Роскара течет кровь, которую связал своей волей маг-чернокнижник, принц будет под его контролем!

— И будет выполнять его приказы? Любые, даже те, которые противоречат желанию самого принца?

— Вот именно!

— И до тех пор, пока жив колдун, Роскар будет оставаться марионеткой в его руках?

— Насколько мне известно, да. Кровь — это навсегда, мэтресса. Природные Начала сильны, но неразумны, их можно нейтрализовать, используя их естественное противодействие; Магия Разума имеет свойство истончаться со временем; практически любой раздел Магического Искусства имеет свои собственные ограничения, но Магия Крови действительно может сохранять свой эффект веками.

— Вы хотите сказать, что заклятие будет действовать и на детей принца Роскара? — ухватилась за неосторожное слово алхимичка.

Волшебник покаялся в своем неведении. Может быть, вполне даже может…

— Последние несколько месяцев я занят исключительно поисками средства, как приглушить действие чар. Единственное, что мне пришло в голову — отправить Роскара куда-нибудь подальше. Я бы и отправил, да побоялся. За несколько дней дурень обзавелся неснимаемым колдовством, а что с ним случится, если надолго уедет?

Пропустив мимо ушей оскорбление королевского родича, Далия меланхолично побарабанила по сковородке. И в самом деле, что же делать?

— И собственную «кончину» вы разыграли для того, чтобы иметь больше времени на поиски спасения?

— А еще, — истово покаялся мэтр, — я пытался подсматривать за теми коллегами, которых подозревал в совершении преступления. Составил подробную хронику, иногда даже — по часам, — он живо предъявил Далии пухлую тетрадь, — можете передать господину Ле Пле, чтобы тот не тратил понапрасну время, проверяя тех, кого я уже оправдал. Надеюсь, слово придворного мага еще что-то значит для главного «спокушника»…

— Бывшего.

— А?

— Вас лишили должности в связи с безвременной кончиной, мэтр, — напомнила Далия.

— Жаль… Но я же понимал, на что иду, устраивая себе этот «отпуск», — Фледегран старался держаться бодрячком, но подергивающееся веко и суетливые движения рук выдавали, насколько нелегко ему дался разговор.

Надо было его как-то утешить. Сказать, что всё обойдется, что Гудеран, хвала богам, не умер, Роскара теперь, когда Далия знает подлинный мотив его действий, не отправят на плаху, и даже Ардена можно не прятать, — теперь-то, когда ясно, откуда ждать удара, можно собрать силы для защиты, принять соответствующие меры… Фледеграна надо было успокоить, поблагодарить, что наконец-то всё объяснил, может быть, обнадежить, что со временем, когда Далии надоест играть в придворные игры…

— Мэтр, — задумчиво произнесла алхимичка. — А у вас, оказывается, очень сговорчивая совесть.

— Да как вы смеете!..

— Вы должны были сразу объявить, что случилось с его высочеством и принять соответствующие меры.

— Какие меры? — вспылил задетый за живое маг. — Выпустить из его жил всю кровь?! Переправить в соседний мир? Превратиться в ищейку и рыскать по Кавладору в поисках мага-чернокнижника?! Я же сказал вам — от чар Магии Крови нельзя избавиться!

— Не знаю, — честно ответила Далия. — Но что-то мне подсказывает, что вас гораздо больше беспокоило не то, что может случиться с заколдованным принцем, а то, что защищать королевское семейство от колдовства — ваша прямая обязанность. А с ней-то вы и не справились. И сбежали, трусливо поджав хвост.

— Вы не… как будто… я… Он сам во всем виноват! — закричал Фледегран. — Он сам, по собственной глупости, выпил магическое зелье, и с тех пор от него большинство заклинаний отскакивает! И вовсе я не трус. Я просто не знал, что делать. Вот погодите — окажетесь на моем месте, послушаю, как запоете… Сторожить от бед королевское семейство — это вам не доказывать существование того, чего нет…

Так как говорить больше было не о чем, Далия пожала плечами и, не прощаясь, покинула бывшего придворного мага.

Разговор с Фледеграном оставил неприятный осадок. Положа руку на сердце, Далия готова была признать, что своеобразная логика в поступках волшебника присутствовала. Более того, они были логичными настолько, что собственные деяния «госпожи придворного алхимика» на их фоне выглядели суматошным мельтешением. Разве на месте мэтра Фледеграна любой образованный человек не поступил бы так же? Погрузиться в опыты и постепенно, год за годом, искать выход из сложившейся ситуации?

А что маг не объявил о том, что принц заколдован, — что, сама Далия так уж спешит признаваться в поступках, способных разрушить ее профессиональную репутацию?

Размышления были неутешительными, и пребывающая в расстроенных чувствах алхимичка пробежала половину Фюрдаста, совершенно ничего кругом не замечая.

Уже выйдя под хмурое, разбрасывающее снежную крупу небо, она поняла, что рядом происходит нечто странное. А именно — Напа Леоне, всегда гордящаяся отличной физической формой, серьезно отстала от убежавшей вперед научной предводительницы. Более того, гномка шла, тяжело согнувшись и пыхтя, как переевший медведь.

— Что это у тебя за спиной? — строго спросила Далия.

— Мешок, — буркнула Напа.

— Постой! А откуда он взялся? Ты же сама жаловалась, что даже топор захватить не успела!

— Что я за гном, если не найду в кармане пару-тройку мешков для добычи?

— Какой добычи? — не поняла мэтресса. Гномка попыталась изобразить святую невинность. Далия поняла, что начинает злиться: — О какой добыче идет речь, Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл?!

Сорвав со спины гномки основательный мешок, Далия охнула от тяжести и выпустила ношу из рук. По заснеженной дорожке покатились золотые подсвечники, украшенная драгоценностями чаша, фрагмент мраморного барельефа…

— Ты что… — от неожиданности у мэтрессы пропал голос. — Ты что, воруешь?!

— И вовсе нет, — залихватски подбоченилась гномка. — Я, между прочим, спросила, будет ли кто-нибудь возражать, если я возьму эти никчемные, уродливые, оставшиеся без присмотра вещи.

— И?

— И никто не возразил! Так что это — моё!

У Далии ёкнуло сердце. Самоуверенный вид, отсутствие малейшего намёка на раскаяние, нездоровый блеск в глазах — всё говорило о том, что с Напой творится что-то неладное. Осталось решить, имеет ли место гномий вариант подросткового кризиса, или же юную Кордсдейл сразил приступ мании накопительства.

Нет, только не золотая лихорадка… Говорят, у гномов от нее полностью сносит шлемы!

— Дома разберемся, — сквозь зубы пообещала Далия.

Прочитав газетную статью, извещавшую Кавладор об успехах министра Ле Пле, инспектор Клеорн станцевал тарантеллу на осколках тарелки, отказался от завтрака и, сердитый, ушел проверять окрестные дубы на предмет политической благонадежности. Брык, и так чувствовавший себя крайне неуютно среди странной компании, собравшейся в доме Вига, убежал следом. Должно быть, допрашивать кустики.

Обязанности охраны его высочества возложили на крепкие плечи господина Фриолара. Впрочем, Арден ничуточки не возражал.

Сейчас мальчик сидел на теплой кухне, чистил луковицу и слушал лекцию мэтра Фри-Фри о вреде азартных игр. Госпожа Касси разнообразила сухой академический стиль молодого алхимика, добавляя наблюдения из личного опыта.