VII. В жемчужных митрах, в белых облаченьях Apxиepeи движутся внизу… Нет слов в витиеватых песнопеньях, В глухих хоралах Богу-мертвецу! И души грешников в богослуженьи ада, Простершись ниц на мозаичный пол, Услышали слова забытого обряда — Престолом Бога Сил стал дьявола престол. И бережно они держали свечи; И как пчелиный воск, просты их были речи; И с грешных губ к кадилам Сатаны Молитвы были верой зажжены. VIII. Высокий купол был невидно-мрачен, Как будто не был там написан Саваоф, И Око-Бог был сводами утрачен, И неба черного затрепетал покров. Из ада, с алтарем червонным, с полукругом Агатовых колонн, молилась пена свеч Своим земным, измучившим недугам, Незнаемому Богу горьких встреч… И Небо вольное давно забыто было, И мимо ночь к безвестным далям плыла, И у самой земли они едва ль, Приникнув ухом, выведали даль! IX. Над сетчатыми волнами, над адом Далеким и нестрашным, высоко, На выступе, они сидели рядом… Как будто свадебное было торжество Для них в огнях паникадил и в четких Янтарных огоньках копеечных свечей, В провалах ниш, в архистратигах кротких С наивностью извилистых мечей. И в этой бездне черной, там, где купол Раскрыл глубокий, легкий, чуткий рупор, И, вслушиваясь в равномерный гул Невидимый, неведомый прильнул. X. В пролетах ночи утро трепетало, Стучали резко по сырым камням Пролетки… Лампами в пекарнях замелькало По хлопающим с гирями дверям. Едва касаясь тротуара, в сквер спустились Изнеможенные, но бодрые… Едва Короткие лучи на крышах заструились, В прорезах облаков темнела синева. Потом на лавочку уселись. Под глазами Темнело, сжались зябкими плечами И в полузабытьи под звон колоколов Не надо было, не хватало слов. XI. Потом извозчик вез их по просторным И гулким улицам… По призрачным мостам К унылым слободам и к рынкам сорным, С подбитым голубем, бродившим по доскам, С громоздкой, красной, грязною тюрьмой, С подводами и бабой с молоком; К слесарням с их угарно-душной тьмою И дребезжащим по железу молотком; К угрюмым кузницам с зловещими горнами, С покорными седыми битюгами У черных виселиц… И ртутью на столбах Блестела изморозь, оттаявши в лучах. XII. По красным насыпям бежали — с розоватым, Неясным отблеском на окнах — поезда, И трубы дым несли голубоватый С собой, над крышами, неведомо куда. Расплылось кладбище через кусты по лугу Буграми плоскими отверженных могил, Могил неведомых ни матери ни другу; С Ходынской ямою… Мир вам! Я к вам ходил По скользкой глине узенькой тропинкой, Срывал с кустов седые паутинки. И, может быть, они в отравленные дни Спокойствие холодное вплели! XIII. Мир вам! Любить меня вы научили Глухую родину, над вами я узнал Ее томительно-нерадостные были И песни мирные проклятьем запятнал. Мир вам! И мне не увидать свободы, И к вам снесут меня, как вас, рабы, И злые, мятежом разметанные, годы Пройдут поникшими на эшафот судьбы. Когда бы мог, народ, тебе свою свободу Я завещать!… Нашептанную воду Не примет, покорясь, безбрежный океан, И с волею моей ты изойдешь от ран! XIV. Стояли черными, заброшенными дачи… С балконных крыш тянулись нитки струй, Выдалбливая на песке воронки. Грачий Сонливый крик был странен в купах туй. В отворенных поломанных калитках Уж были новые глубокие следы; Склонившись с клумб, легли на красных плитках Измятые зимой осенние цветы. Вдоль по платформочке, у мокрых рельс, скучая, Старик городовой ходил, ружьем качая, И вдруг, остановясь над ручейком, Откидывал сучок запруживший штыком. XV. На тихий свет предутра, на избушку Скворца на иве, в полу-мглу террас, Откинувшись дремотно на подушку, Улыбкой широко открытых глаз Глядела Кадя, нечета и чёта Искала в номерах, придумывала сны О живших здесь когда-то… И зевота Извозчика так прибавляла глубины И важности и сумеркам, и думам!… И сквозь дремоту, по неясным шумам В вершинах лип, узнала, что места Чужие, и спросила: «мы куда?» XVI. И снова отрешилась в созерцаньи От скучного «куда», ненужного «зачем»… И, если б в бесконечное скитанье Увлек их тайный кто-то, — ах, ко всем, Ко всем краям, родным и чуждо-дальным, Улыбкой светлою своих широких глаз В весеннем утре, свежем и кристальном, С глубокой радостью она бы отдалась. Нестись вперед, встречаться с тополями, С ручьями звонкими, с серьезными полями, С ним рядом, с ним. Он тих, он не грустит, Он только хорошо и ласково молчит. |
