Но я пишу не о Православии, оно само за себя постоит.

Я пишу лишь о том, что общество вступило в эпоху перемен с лозунгом:

Зачем та дорога, которая идет не к Храму?

а завершились перемены лозунгом:

Зачем нам Храм?

Так процесс перестройки завершился окончательно.

Абуладзе отправлен в архив. Покаяние отменяется.

А теперь дискотека.

Наконец понял, что означает белая ленточка и оппозиционное движение.

Понимание было все время близко, так часто бывает, когда проблему в целом понимаешь, но последнего штриха нет.

Много спорили, всякий раз почти что доходило до выяснения истины — а срывалось.

Споры всегда упирались в стену: — Вы против власти воров? — Да! — А вы против всех воров в принципе, или только против этих воров? — Важно свалить этих воров, а там посмотрим! — Но те, кому вы служите и от кого получаете зарплату, они тоже воры.

Здесь разговор замирал, делалось неловко — зачем на личности-то переходить?

Или например другой разговор: — Вы против этой власти! — да, власть губит страну! — а у вас есть другая программа? — нет, но потом придумаем! — А вы не думаете, что вы расчищаете дорогу другой воровской клике?

И опять разговор замирает.

Зачем предполагать в собеседнике такой низкий расчет. Он — просто недоволен, он хочет сказать ворам в лицо, что они — воры. Ну да, не всем ворам, а только некоторым, тем, кому сейчас принято это говорить. Но это ведь все равно неплохо!

Или третий разговор. — Вы поучаете зарплату высокую? значит, вы тоже вор? — Моя зарплата высока, потому, что я хороший менеджер (журналист, пиар агент, дизайнер, архитектор)! Я — не ворую! Ворует — Путин и его клика чиновников! — Но разве ваш работодатель (заказчик, клиент, покупатель) не платит вам такую высокую сумму потому, что его собственные доходы огромны? А он министр, депутат, губернатор, одним словом — член команды воров. Если бы не общая система воровства, и ваши доходы были бы ниже.

И опять — тупик. Человек против воровства, а не против своей зарплаты, зачем связывать разные вещи?

Или такой разговор: — Вы хотите изменений в обществе? — Да! — А каких именно? вернуть недра народу, образование, медицину, жилплощадь — бесплатно раздавать, отменить акции и ваучеры, поделить нефтяной бизнес между всеми гражданами? — Нет, это революция, а мы против революций! — То есть, Вы за изменения без революций, без кардинальных изменений? Вас система распределения не устраивает? А грабежом населения вы довольны?

И опять — тупик. Ну что же звать к большевизму? Человек против воровства правительства, а других воров он обсуждать не желает. Право имеет!

Это уже хорошее начало! Люди против коррупции и воровства! Да, они сами живут на плоды этого воровства — но это уже иной разговор.

Ситуация немного странная — но это классическая ситуация.

И Белые Ленточки — играют несказанно важную роль в обществе.

Неожиданно я понял природу явления.

Белые Ленточки — это индульгенции.

Это индульгенции — как в Средние века в церкви были.

Эти индульгенции демократии — как раньше были индульгенции католической церкви.

Индульгенция отпускает грех воровства и коррупции.

Приобретая эту индульгенцию, как бы символически освобождаешься от этого греха, отрекаешься от Мамоны.

Это не значит, что ты перестаешь жить на ворованное, дружить с казнокрадами, взяточниками, ворами и убийцами. Это в реальности невозможно.

Все архитекторы строят дома ворам, журналисты пишут в газеты, принадлежащие бандитам, а пиар агенты рекламируют жуликов. Рукопожатие давно стало формой круговой поруки посвященных, и термин «рукопожатные» обозначает, как на Сицилии, «людей чести» то есть, — обычных мафиози. Замараны все. И это норма жизни, обсуждать это некорректно.

И здесь проверкой порядочности выступило ношение белых лент.

— Вы, простите, с Павлом Семоновичем дружите? так он же, пардон, взяточник и бандит?

— Как вы можете! Мы вместе на Болотную ходили!

Вы носите белую ленту? нет? Про вас могут подумать, что вы — за власть воров и жуликов.

А те кто носит ленту — они против воровства.

Журналист, который писал про Путина пишет потом про Ходорковского, живет на деньги Березовского — и сам черт ногу сломит в его нравственных ориентирах. Арт-критик идет на яхту Абрамовича, хотя широко известно про астрономические мошенничества мецената, Венецианская Биеннале организована торговцем оружием и алкоголем, Арт хроник издается на деньги целлюлозного комбината, и если покопаться в премии Дебют, то доберешься до Солнцевских рекетирских денег стремительно.

Но — приобретаешь белую ленту — и ты чист!

Ты купил индульгенцию, ты освободился от греха!

Ты публично сказал, что ты против воровства, ты отрекся от скверны, а воруешь ты или нет — это уже демократии неинтересно. Все более или менее воруют.

Живем не на облаке.

Но — индульгенцию изволь купить!

Этим ты показываешь добрую волю в отношении всей системы ценностей либеральной демократии.

Этим ты поощряешь отдельных воров, но отвергаешь воровство в принципе.

Программу мздоимства менять не собираемся, революций не надо, перемены должны быть минимальными, но мы — протестуем! мы активно против! мы заняли активную жизненную позицию, вот что!

Приобретение индульгенций — первый шаг к секуляризации религии, следом за этим идет уже реформация, с личной церковью. Да и зачем обществу церковь, если у каждого пройдохи есть уже своя индульгенция.

Характерно, что простой народ индульгенций не приобрел.

А знаете почему?

Да потому что народ не ворует. Ему и украсть-то нечего, все уже сперли.

Трактовка мировой войны как корриды, в которой фашизм — это бык, а христианская культура — матадор, мне представляется важной для понимания искусства последнего века.

И это тем более очевидно, что искусство XX века определили Пикассо и Хемингуэй, понимавшие, что такое бой с быком.

Даже и не стану объяснять, почем выбрал этих двух, вы можете назвать тридцать иных имен: кому нравится Музиль, кому-то Мандельштам, а кому-то Кафка. А некоторые вообще любят Паунда и Юнгера. А некоторые сразу Гитлера.

Я — фашизм ненавижу и фашистов не люблю.

И касательно авторитетов в искусстве у меня вот такое вот мнение: Пикассо и Хемингуэй. Мне нравится думать вот так, и я этот выбор обсуждать не стану. Скажу лишь, что оба художника понимали толк в корриде — и вышли на бой с фашизмом подготовленными.

«Герника» Пикассо — это рассказ про бой, который проиграл тореро, и про этот же бой рассказал Хемингуэй.

Вы, может быть, знаете, что точка в загривке быка, в которую матадор наносит свой финальный удар, называется «мост».

Тот самый мост, который взорвал Роберт Джордан.

И Джордан, и матадор Пикассо — погибли, но шпагу в загривок быку все же вогнали — но фашизм — живучая скотина.

Сегодня в мире (и в России тоже) фашизм поднимает голову. Много сил было истрачено на то, чтобы ругать продажных либералов и компрадорских демократов — а по их спинам, спровоцированные их дурью и алчностью — идут фашисты.

И противопоставить фашизму нечего.

Недавно еще жили Мамардашвили. Гаспаров, Аверинцев, Зиновьев, Сахаров — они бы сумели ответить — но вот их уже нет, а их наследие или не понято или забыто.

И кто выйдет на бой? Бакштейн. Рубинштейн. Пеперштейн, унылые юноши концептуализма? Даже не смешно.

Есть такой грустный анекдот: горец нового типа — обменял свой кинжал на дорогие часы «ролекс». и отец сказал ему: «Если завтра придет враг и скажет: я твою маму зарежу а сестру изнасилую, что ты ему ответишь? Скажешь: на моих золотых — полвторого?»

И русская культура осталась без оружия — но с золотыми часами «ролекс».

Что сказать? Что приняли участие в кассельской выставке инсталяций? Что станцевали в храме Христа Спасителя? Что боролись за демократию, спустив штаны в Зоологическом музее? Что основали унылое общество «медгерменевтика» и написали дряненькие бумажки? Что получили премию за инновацию? Что написали на Красной площади слово «хуй»? Что сказать в ответ? «Полвторого»?