4) Вот когда решите: за капитализм или за социализм? За равенство или за неравенство? За социальную справедливость или за рынок? — тогда и поймете: революция у вас или корпоративная вечеринка. Тогда придется делегировать на трибуну мужчину — а не пустобреха.

5) Промежуточные результаты достигнуты: концерты в богатых домах даны, билеты распроданы, в стране не изменилось ничего. Для продолжения представления требуется стать мужчинами.

В известной многим (но забытой) книге под названием Ветхий Завет среди прочих историй есть книга притч Соломоновых. Там приведена история суда — царь Соломон разбирает: какая из двух женщин является настоящей матерью младенца — а претендуют на материнство обе. Соломон берет в руки меч и говорит, что каждой претендентке отдаст по половине ребенка. Тогда одна из женщин (ее-то Соломон и назвал подлинной матерью) отказывается от ребенка — чтобы малыша не убивали.

Кстати, неизвестно, была ли она биологической мамой — но настоящей матерью — безусловно. Полагаю, если Россия является российским сиротам матерью подлинной — то стране должно быть все равно, где растут ее дети, лишь бы они росли здоровыми и счастливыми.

Уважаемые граждане, зачем придумывать небылицы. В Америке медицина значительно лучше и уход качественнее, чем в большинстве возможных мест в России. И ребенку, от которого отказались родители русские — хорошо попасть туда, где его будут любить. Причем, возможно, это его шанс вообще выжить.

Мы не можем знать — к ужасу и сожалению — существует ли практика (а я думаю, увы, что да) торговли органами сирот. И это — именно это, а не что-то иное, должно быть предметом открытого публичного обсуждения и расследования. КГБ, ФСБ, или как там эта контора называется, должна тратить деньги не на полоний, а на то, чтобы проследить судьбу каждого сироты. Надо обязать каждого усыновившего, слать раз в три месяца отчеты с фотографиями — хотя бы течение пяти лет. Это — нормально, это правильно. А вот обсуждать это в сослагательном наклонении — а вдруг торгуют? — это неправильно и ненормально. Если тень такого подозрения была, следует работников приюта судить, преступление выявлять, виновного, продавшего малышей, — расстрелять. Это вопрос уголовный — к нравственной политике Страны и ее Чад отношения не имеющий.

А вот лицемерие тех, кто обратился к этой проблеме (а что если они детей режут?) только после того, как ворам закрыли доступ в Америку — отвратителен. Дети как аргумент политической борьбы использоваться не могут. Никогда. Только бандиты так делают.

Мне могут сказать, что этот текст якобы пишу в унисон с так называемой оппозицией. Заявляю на всякий случай, что я не с оппозицией и не с правительством — я на стороне детей. Мне равно наплевать и на белые ленточки и на президентские послания — а вот на соски и коляски не наплевать.

И то правительство, которое препятствует тому, чтобы больных детей передавать в хорошие руки — вызывает у меня ровно те же чувства, какие вызывает дама, готовая распилить своего ребенка, чтобы он не достался сопернице. Вы томимы государственной заботой, дяди чиновники? Потратьте, граждане чиновники, ваше рвение на то, чтобы отслеживать каждую судьбу усыновленного ребенка. Это разумная и необходимая мера.

И если летун-президент с пупсом-премьером не в состоянии заботиться о сиротах, а вспоминают о них только в связи с правами ворья, то их самих следует сдать в приют. А если команда Немцова, или любого другого трепача, в состоянии обеспечить судьбу беспризорных — я первый нацеплю белую ленточку.

Это и есть тот самый искомый суд Соломона.

Статьи, заметки, эссе, опубликованные только в Facebook.

http://facebook.com/maxim.kantor.3

Сегодня в мире одновременно проходят два судебных разбирательства. На самом деле — это единый процесс, просто слушания проходят в разных залах.

Первое дело — это дело о ста тридцати миллиардах, которыми Евросоюз пытается остановить финансовую катастрофу Греции.

Второе дело — это дело о миллиардах, которые Березовский пытается отсудить у Абрамовича, считая эту сумму финансовым эквивалентом своей деятельности в России.

Если помочь Греции не удастся, то с большой вероятностью рухнет конструкция Объединенной Европы. Если рухнет конструкция Европы, пошатнется мировая система — это чревато войной. Экономический кризис тридцатых вел к мировой войне; массовые смертоубийства всегда применяют как средство оживления экономики. Мирное хозяйство буксует — тогда экономика поднимается за счет войны. Война — более выгодное производство, чем мир.

В экономике войны сегодня больше денег нежели в экономике мирной. На оружие тратится в десятки раз больше средств, чем те, что необходимы для спасения Греции. Более того, война фактически постоянно разогревается на медленном огне — Ирак, Афганистан, Ливия. Так ли была необходима операция в Ливии — или эти самые деньги следовало употребить на спасение мирной экономики? Так ли необходимо увеличить бюджет промышленного комплекса до астрономических цифр — или все-таки спасти Грецию? Ответ дан. То есть, вместо того, чтобы спасти людей от растерянности и нищеты — государства предпочитают вложить триллионы в производство орудий убийства людей. Это не вопрос гуманизма: это циклы капиталистического производства.

Сегодня мирная жизнь десятков миллионов людей под вопросом — цикл мирной экономики закончился. Еще пытаются лечить мир медикаментами. Пытаются вяло, но делают вид, что стараются. Врач заходит в палату, без энтузиазма щупает пульс. Требуется сто тридцать миллиардов, чтобы не рухнула Европа. Всего лишь! Дайте сто тридцать миллиардов — и возможно не рухнет мир.

Эту сумму стократно прожрали на корпоративных фуршетах, пропили на яхтах, проиграли в казино в Куршевеле. Это вообще — не деньги для хозяев жизни. Совокупное состояние пяти олигархов — вот вам и спасение Европы. Впрочем, мир не пользуется логикой продразверсток: непосильным трудом нажитые миллиарды богачи вправе потратить на свои нужды, а вовсе не на спасение человечества.

Дело о ста тридцати миллиардах слушается сегодня на европейских саммитах, и население Европы ждет приговора: дадут таблетку больному — или будут резать? Хотелось бы таблетку — однако, как бы ни ничтожна была сумма, ее надо где-то взять.

Одновременно с этим в Лондонском суде слушают дело Абрамовича-Березовского. Два человека со шкодливыми лицами рассказывают миру как они стали богачами.

Они говорят о том, что давно все знали, — но, как говорят в таких случаях, доказательств не было.

Все в России понимали, что залоговые аукционы — фиктивны. Недра земли, промышленность, ресурсы, формально принадлежавшие народу, были переданы частным лицам — по видимости это произошло на соревновательных началах, а деньги от аукционов якобы шли в бюджет. На деле же, коррумпированные чиновники распределяли собственность между собой и организованными преступными группировками. Обычно, когда такая реплика произносится, собеседник возмущается: а ты что, доказательства имеешь? Честно все было! Но вот, владелец собственности рассказал, что он купил ее, не имея денег, получил по договоренности, взяв в партнеры известных воров.

Это было сделано с ведома руководителей государства. Это произошло не при царе Горохе — это сделали вчера люди, которые уже перестали считать, что ограбили собственный народ. Это было фактически вторым закрепощением российского народа, сделали недавно. И даже известно каким образом и кто.

Абрамович рассказывает, что в состав акционеров компаний входили лидеры организованных преступных группировок (Антон Малевский и т. д.); он описывает, как передавал взятки в размеры миллионов долларов Березовскому, он объясняет как действовала система договоренностей между преступниками и чиновниками.