Так и в России случилось: в кастрюлю демократии положили авангард, яхты, рынок, свободу слова, частную собственность, цены на недвижимость. И все уже почти хорошо.

Осталось народ поменять, тогда все сложится. Это именно тот самый топор, который лишний.

Народ некачественный, не лезет, шельмец, в цивилизацию. И — если вдуматься — светлое будущее строить без народа значительно удобнее. Еще Бертольд Брехт предлагал в случае войны — выбрасывать мирное население в тыл противнику: пускай враги с этим дурацким населением валандаются. Так и в битве за цивилизацию следует поступать. Надо бы избавится от балласта, и дело пойдет живее.

Небольшая процессуальная неувязка состоит в следующем:

Когда обвиняли Советскую власть, то ее преступлениями называли политику, направленную против народа: коллективизацию, голодомор, индустриализацию, напрасные жертвы войны.

Именно преступление в масштабе народа стало критерием преступности режима. Правозащитники вменяли тиранам многомиллионные жертвы — а если бы страдали только менеджеры высшего звена — что особенного было бы в тирании? Преступление было направленно против народа, поэтому власти нет прощения.

Коль скоро однажды апеллировали к народной беде, — этой логики и следует придерживаться.

Однако придерживаться этой логики и одновременно следовать философии Хайека — невозможно. Возник социальный парадокс. Трудно защищать весь народ от коммунизма и одновременно способствовать расслоению этого же народа под влиянием либерального рынка. Очень трудно одновременно — приветствовать отмену крепостного права 1861 года и радоваться приватизации 1992 года. Фактическая отмена указа 1861ого года, случившаяся через 130 лет после реформ — должна восприниматься как их продолжение; это непросто сделать, но необходимо.

В этом и будет состоять миссия Координационного совета — снять противоречия. Попутно решат, какое именно государство мы строим: феодальное, рабовладельческое, корпоративное. А кстати обсудят вопрос, что делать с топором, забытом в кастрюле.

Вот, написано премьер-министром:

«Прогрессирующее имущественное расслоение, которое, может быть, было менее рельефным в условиях экономического роста, на фоне кризиса приводит к открытым конфликтам между обеспеченными и бедными людьми. И во многих регионах мира возрождаются вполне, на мой взгляд, экстремистские учения о классовой борьбе, происходят уличные беспорядки и террористические акты», — это цитата из Медведева.

Автор фразы «свобода лучше чем несвобода» говорит, что, хотя классы и есть (имущественное расслоение обозначает классовое расслоение) — тем не менее, надо считать классы яко небывшими. То есть, классы есть, но их как бы и нет. Классы не надо признавать за таковые.

На первый взгляд, это слова безумца.

Однако, скорее всего, данное пожелание будет принято к сведению обывателями: сознание обывателя расшатано настолько, что обыватель готов признать, что в его сегодняшней судьбе виноват Маркс, придумавший классовую борьбу; что Ленин костлявой рукой из гроба уворовал его пенсию, что Россия это Европа, что цивилизация на свете одна, что зима это лето, классов не существует, а если Абрамович богаче нас — это потому что он открыл Северный полюс и получает премию от академии наук.

Некогда Пушкин написал, что мы все глядим в Наполеоны, но это неправда: никто из нас не хочет придумать кодекс законов, да и не способен. Когда выходим на митинг, мы первым делом сообщаем, что программы у нас нет — а вышли мы просто так, для необременительного самовыражения.

Законов придумать не можем — но вот опровергнуть закон, сказать что явления природы нет, хотя оно есть — это бывает.

Чернышевский поправил пушкинскую формулировку, сказав, что в каждом русском сидит не Наполеон, а маленький Батый. Но и это неправда: в либеральные батыи идут особо одаренные, а рядовые граждане довольствуются небольшими размерами уворованного. Батыю надо сражаться.

Нынешний баскак знает только процент прибыли.

В каждом сидит не Батый, и тем более не Наполеон — в каждом российском гражданине сидит маленький Сердюков. И не потому, что бывший министр обороны (что пока не доказано) потворствовал мздоимству.

А потому — что министром обороны, премьер-министром, писателем, политиком, общественным деятелем — сегодня может стать любой. Сердюков есть доказательство высокой гражданской проходимости. Набор убеждений и взглядов до того прост, что его можно освоить за пятнадцать минут.

На экране компьютера имеется опция «корзина» — туда валят все плохое. И в мозгу обывателя сделали соответствующий резервуар, куда поместили все зло мира. Зло называется «тоталитаризм», его воплощал коммунизм.

У русской интеллигенции имеется история борьбы с диктатурой. Однажды российскому интеллигенту потребовалось сделать умственное и нравственное усилие, чтобы понять: советская власть лицемерна, скрывает правду о терроре и лагерях. Это было героическим умственным процессом — интеллигент сформировал свое сознание вопреки идеологии.

Обвинение советской власти справедливо — но, как и всякое суждение, и данное суждение требует уточнений, обдумывания, дополнений.

Поскольку с тех пор случилось много разного, можно было данное суждение (нет, не пересмотреть!) усложнить.

Но раз сделанное усилие оказалось чрезмерным — поэт и художник не в состоянии сделать еще одно умственное усилие. Нравственная позиция сформулирована до пенсии. Ежедневный мыслительный процесс — это для интеллектуалов, для академической публики, но никак не для российских интеллигентов. Российский интеллигент читает только журналы, усилие нравственное интеллигент совершает однажды, когда примыкает к партии. А, если примкнул, то затем думать не надо — сигнальная система интеллигента среагирует сама. И реакция интеллигента прогрессивна: он ненавидит тоталитаризм, он — за хорошее!

Коммунизм, революция, Сталин, поделить, равенство, классы — в мозгу обывателя немедленно вспыхивает красная лампочка опасности. Он надрессирован защищать свободу!

Прошу понять: автор данных строк считает сталинские лагеря преступлением. Но развал и дележ страны, устроенный в 90-е годы, с этим преступлением — не связан. Более того, то, что происходит сегодня — происходит по абсолютно иному сценарию. Было бы странно винить во всем чуму, если больной умирает от проказы — это разные заболевания.

Однако, сделать еще одно усилие интеллигент не может. Он, как собачка Павлова привык сдавать урок: «Сталин — классы — революция — поделить — тоталитаризм».

Садись, пять.

Недавно читал в сети сообщение взволнованной дамы (поэтессы): Гитлер убил 35 млн русских, а Сталин — 60 млн! Красная лампочка в сознании дамы вспыхивает не переставая — у дамы пожар совести! Никаких умственных сил не остается на то, чтобы сложить эти две цифры и, получив 95 млн убитых, вычтя их из населения страны, спросить себя, кто же сажал в это страшное время картошку.

Но такой анализ для либерального наблюдателя чрезмерен.

В ходе социальной селекции получен уникальный продукт: либерально ориентированный, искренний свободолюбивый болван.

Вы можете раздеть страну и уморить ее голодом — но скажите болвану, что виноват в развале страны Сталин, и у болвана вспыхнет красная лампочка совести.

Вы можете своровать все недра земли, но скажите болвану, что коммунисты убили в лагерях сто миллионов, а вы спасаете недра от произвола — и интеллигенты вам будут целовать пятки как спасителям народного добра.

Происходит непостижимое: люди обиженные во всем — костерят идею равенства. Люди униженные, огрызаются на тех, кто говорит им, что быть рабами стыдно. Причем делают это страстно, с азартом, подтягивая дырявые штаны.

Ленин, конечно, тиран. Но у него была неплохая фраза: «Раб, который не осознает своего рабского положения, есть холуй и хам». Грубовато сказано, но верно.