Что-то глухо ударило по крыше моего «БМВ». Сын с дочкой заверещали. Я заметил, как откатывается в сторону брошенный камень. Но теперь уже все равно. Первый из грузовиков достиг портала. Я видел, как на фоне восходящего солнца по дороге, пересекающей инопланетный ландшафт, с шумом проезжает машина. Мы уже так близко…

И тут закричала Оливия:

— Папочка, папочка, стой!

87. Ни один департамент Правительства не может нанимать более одного руководителя на двенадцать работников первого звена. Ни один отдел Правительства не вправе тратить на содержание управленческого аппарата более десяти процентов собственного бюджета.

88. Правительство не предоставляет никаких пособий по безработице. Каждый безработный имеет право на пять акров плодородной земли и достаточное количество семян, чтобы стать экономически самостоятельным.

89. Наследство не облагается налогом. Смерть не может быть предметом налогообложения. Граждане вправе завещать все свое имущество кому угодно.

Дорога от вокзала до нуль-дыры отняла у нас немало поганых часов. Казалось бы, Гражданское Антиэммиграционное Движение должно было предоставить автобусы. Однако мне довелось увидеть только два, да и те плелись как черепахи по перегруженному участку магистрали. Что же до волонтеров, нанятых ГАД, то они передрались с рюкзачниками, лавиной хлынувшими от вокзала и засыпавшими их вопросами о том, куда идти и нельзя ли сесть в автобусы. Полицейские, как могли, старались разделить обе группы, однако на привокзальной парковке, того и гляди, начнутся беспорядки.

Эбби решила скоротать ожидание, заглянув в магазинчик, торгующий спиртным на вынос. К тому времени, как нам удалось устроиться в автобусе, подруга успела как следует накачаться. А пьяную Эбби тихоней не назовешь…

Пока мы дюйм за дюймом продвигались по транспортному виадуку, я разглядывала плотный строй неподвижных машин, забивших все проезды внизу. В каждой водитель дожидался, когда можно будет свернуть с шоссе. Каждая до отказа заполнена людьми, желающими переместиться через портал. Так много?.. И говорят, столько же человек приезжает сюда ежедневно…

Наконец мы добрались до места. Когда стали вылезать из автобуса, над нашими головами пронесся огромный «Боинг-747», снижающийся на посадку в Стэнстеде, в паре миль к северу. Рев двигателя оказался таким мощным, что пришлось заткнуть уши. Логотипа на самолете я не разобрала, однако была уверена, что на нем прилетела еще одна группа иностранных беженцев, готовых примкнуть к Исходу.

Я проследила путь «боинга» в небе. А прямо передо мной возникла нуль-дыра. Точно у горизонта вздулся золотистый зеркальный пузырь. Я прищурилась, глядя на ослепительный розовый свет, который источал портал.

— Не думала, что она такая огромная, — пробормотала я.

Вблизи эта проклятущая штуковина наводила ужас. Теперь-то я поняла, отчего в ней сгинуло столько народу, завороженного дурацкими обещаниями Мюррея.

— Идем, — заплетающимся языком произнесла Эбби и зашагала в сторону демонстрантов, сгрудившихся перед нами.

Теперь я вспомнила, отчего перестала ходить на демонстрации. Вся эта романтическая дребедень о слиянии с толпой, общности целей, братстве… Всё это чушь собачья.

Начнем с того, что надрывались не только сторонники ГАД. Попадалось и множество неприсоединившихся товарищей, жаждавших крови. И побольше. Меня пинали, точно задрипанный футбольный мяч. Каждый хотел заработать лишние очки, ударив по мне. В ушах стоял громкий, нескончаемый гвалт. Несколько раз меня огрели плакатами, которые бросали уставшие владельцы.

Потом мы подобрались вплотную к линии полицейского оцепления, и пивная жестянка стукнула меня в плечо. От неожиданности я подскочила. К счастью, банка была пуста. Но я не на шутку разнервничалась, увидев, как пролетают над головами бутылки.

— Пропустите меня, сволочи! — бушевала Эбби, грозя полицейским.

Ближайший из констеблей смущенно глянул на мою подругу. И вот она уже яростно бьется о щит полицейского:

— Я-имею-право-на-свободу-перемещений! Тебе-не-остановить-меня — фашистский-выродок! Это-пока-еще-свободная-страна! Чтоб-ты-свалил-куда-подальше-и-долбись-ты-со-своим-старшим-констеблем!.. А-ну-пусти! — И все это время Эбби билась о щит.

Сзади напирали. Наши преданные товарищи ломились что есть сил. От навалившейся мощи я закричала, но меня то ли не услышали, то ли не заметили.

Где-то дали слабину, потому что полицейское оцепление прорвалось. Меня понесло вперед, и я приземлилась поверх Эбби, лежащей на полицейском. За спиной раздались нестройные торжествующие выкрики. Многие свистели. Заслышав лай, я испуганно захныкала. Ненавижу собак… боюсь до ужаса.

Стремительно приближались полицейские, чтобы закрыть брешь. По обе стороны от меня разгорелись рукопашные схватки. Демонстрантов заковывали в наручники и тащили прочь. Рвали одежду. Я видела кровь.

Кто-то резко поднял меня, ухватив за шиворот. Я плакала и дрожала. Колено пылало алой болью, и я едва удержалась на ногах.

К моему лицу метнулся полицейский шлем.

— Вы в порядке? — строго спросил приглушенный голос за запотевшим забралом.

В ответ я просто разрыдалась. Стыдно, но я так перепугалась и мне было так жаль себя, что я ни о чем больше не думала.

— Сидите здесь! Ждите! — Меня вытащили наверх и усадили на край туннеля.

В десяти футах подо мной жались от страха рассеянные по тропе рюкзачники. Мимо проносились машины, направляющиеся к порталу, и мрачные водители сжимали рули.

Я увидела, как большой «БМВ» тянет за собой фургон-лошадник. Водитель целеустремленно смотрел вперед. И тут я узнала лицо!

— А-ну-убери-от-меня-свои-вонючие-руки-фашист! Да-я-на-тебя-в-суд-подам-мать-твою! Сними-наручники-они-слишком-тесные! Ты-обращаешься-со-мной-по-свински-помогите-помогите! — верещала за спиной Эбби.

— Это же Колин, — прошептала я. — Эбби, это же Колин! — Голос мой окреп.

— Что?

— Колин! — В запале показывала я на «БМВ» бывшего. На заднем сиденье Оливия, прижавшись лицом к стеклу, разглядывала столпотворение. — Он увозит детей! О боже, он заберет их в нуль-дыру!

Эбби наградила арестовывавшего ее офицера могучим пинком.

— За ними! — крикнула мне подруга. — Давай!

Ее удерживали трое полицейских. Эбби врезалась в меня плечом. Я сорвалась с края туннеля, неистово размахивая руками, все еще пытаясь сохранить равновесие. Колено раздирала боль. Налетев на рюкзачника, рухнула на асфальт, едва ли не в футе от грузовика, неистово вихляющего на ходу.

— Хватай! — крикнула Эбби. — Забирай с собой! Они твои! Ты имеешь право!

Все машины на автостраде ударили по тормозам. Я подняла взгляд. Движение замерло позади остановившегося «БМВ». Медленно опустилось стекло со стороны водителя, Колин выглянул наружу. И мы просто смотрели друг на друга. Целая буря чувств стремительно пронеслась по его лицу. Не только гнев, но и вина.

— Ну что ж, поехали, — обреченно произнес Колин.

Открылась задняя дверь.

Я встала на ноги. Оглянулась на край туннеля и перекошенное лицо Эбби. И снова посмотрела на «БМВ». Там меня поджидал портал. Нетерпеливо сигналили машины, мне орали, чтобы я пошевеливалась.

Я направилась к открытой дверце. Знала, что поступаю неправильно. По крайней мере, думала, что считаю именно так. Но что мне оставалось?