Кажется, прошло уже несколько недель с тех пор, как я сделал последнюю запись, так что позвольте мне подвести кое-какие итоги. Можно сказать, что за это время произошло много событий и в то же время — мало. Мы с Анной стали любовниками — такое развитие наших отношений явилось сюрпризом, по крайней мере, для меня.

Внегласно мы также оказались правителями нашей крошечной осажденной колонии. Как Анна и предсказывала, четверо скончались от ран, а еще двое находились на грани жизни и смерти. Со смерти Антонелли нас осталось семнадцать. А скоро станет пятнадцать.

В целом наши потери составили почти девяносто девять процентов. Даже если кому-то на Главной Базе, в рудниках или литейной удалось убежать в джунгли, там им долго не протянуть. Их либо убьют, либо они умрут от голода.

Поскольку все старшие инженеры были мертвы, я назначил Джамаля техническим офицером. В его обязанности входит поддержание всего вокруг в рабочем состоянии. Прекрасно понимаю, что он строит долгосрочные планы мести. Я унизил его перед Элоизой давешним ударом, а он из тех людей, которые никогда и ничего не забывают. Тем не менее мне необходимы его смекалка, отвага и знания, а свою месть он может отложить до лучших времен.

Анна постаралась сделать все возможное, чтобы выжившие продолжали жить. Элоиза трудится под ее началом и стремительно обретает навыки талантливой медсестры. Умные люди всегда быстро добиваются результатов, обучаясь чему-либо на практике. Я присматриваю за обороноспособностью и дисциплиной, составляю и внедряю списки дежурств, командую раздачей рационов (около тысячи восьмисот калорий здоровым и две тысячи сто — больным) и по большей части веду себя как «тупой начальник». Как в свое время и мистера Кребса, меня не особенно полюбили подчиненные. Впрочем, на иное я и не рассчитывал.

Единственными серьезными нарушителями введенных правил неизбежно явились Визби и Смэлт. Я приказал им отдать ключи от всех дверей, кабинетов и шкафов, и они подчинились, но припрятали запасной комплект. Когда Анна доложила мне о пропаже шести пузырьков некоего вещества М2 — суррогата синтетического морфина, — я организовал проверку и обнаружил их в мешке для грязного белья, принадлежащем Визби.

Нарушение весьма серьезное, если учесть, что обезболивающих у нас осталось мало, а страдающих от боли — много. У Смэлт в коробочке с вагинальным кремом я нашел дубликат ключей.

Первым моим порывом было расстрелять обоих. Однако Анна упросила меня смилостивиться, да и остальные колонисты сошлись на том, что эти двое слишком тупы, чтобы нести полную ответственность.

В результате я ограничился тем, что побеседовал с нарушителями с глазу на глаз, пообещав им жизнь в обмен на кое-какую информацию.

Они бестолково залепетали. Обвиняли друг друга в запуске ракеты по комнате Кребса. Оба подтвердили, что капитан Мак вручила им оружие и отдала приказ, которому им, как верным солдатам, пришлось подчиняться вне зависимости от личных чувств.

— Уверена, что вы понимаете, сэр, — произнесла Смэлт, заискивающе улыбаясь.

— Прекрасно понимаю.

Я заставил их подписаться под признаниями, связал обоих и засунул в морозильник между телами. Обратно тупиц вынули через полтора часа. Когда они появились, их покрывала паутина льда. Отогревшись, нарушители оказались готовы к тому, чтобы воспринять объяснения: в следующий раз они послужат нам обедом, хотя мысли о тушеном мясе Визби или тефтелях из Смэлт вряд ли вызывали у меня аппетит.

Но за исключением этого инцидента, дни протекают рутинно. На нас никто не нападает. Даже те, у кого не было пары раньше, нашли ее теперь — большая часть с представителями противоположного пола, а меньшая — со своего. Все здесь нуждаются в компании.

Отдых: в шкафах обнаружились шахматы, теннисные ракетки без мячиков, нечто под названием «Завоевание Галактики» (спасибо, конечно, но играйте в эту забаву без меня), электронные игры «покер», «блэк-джек» и «воздушное поло», а еще наборы старых, засаленных карт, часть из которых помечена.

Днем мы занимаемся уборкой, перевязкой раненых и обслуживанием техники; по ночам делаем пометки в календарях, предаемся любви, играем, сплетничаем, а также чувствуем голод и раздражение. А еще спим так много, как только можем.

Между мной и Анной вспыхнула поразительная страсть, если учесть наш далеко не юный возраст и строгую диету. А еще мы должны быть осмотрительны. Соединение двух холостяков с установившимися привычками как минимум рискованно. Возникли и некоторые физические проблемы, связанные с тем, что она настолько маленькая, а я такой большой. Но в сексе, как и в жизни, где есть желание, там есть и путь. Мы уединяемся в помещении, ранее использовавшемся в качестве склада. Я запираю дверь конфискованным ключом.

В данный момент мы лежим нагишом на груде выброшенных подушек для челноков и согреваемся теплом друг друга и нескольких чистых рабочих комбинезонов, которые Анна превратила в покрывала.

Сейчас она с улыбкой повернулась ко мне и положила свою крошечную, но очень умелую кисть на мою руку, словно на нее села стрекоза. Думаю, что на текущую ночь это будет последняя моя запись.

Дорогая мама, с нами столько всего случилось, что прямо и не знаю, с чего начать. Во-первых, у нас идет война…

Вот и все к текущему моменту. Сейчас я работаю в госпитале космодрома на Белой. У нас осталось только три пациента — остальные либо скончались, либо поправились в той мере, какая была возможна.

Я испытывала двойную радость, когда Анна (доктор Ли) объявляла кому-либо, что он здоров. Я радуюсь не только тому, что смогла помочь им поправиться, но и тому, что теперь они перейдут на те же самые тысячу восемьсот калорий, что и все остальные. Благодаря этому мы протянем еще чуть дольше.

Меня постоянно преследует усталость. И тем не менее когда я наконец ложусь, то не могу заснуть, потому что мне постоянно грезятся сытные обеды. То же самое происходит с Джамалем. Он выполняет тяжелую работу, гораздо более тяжелую, чем моя. Может быть, именно по этой причине он перестал требовать так много секса. Даже и не знаю, нравятся мне подобные перемены или нет.

Боюсь даже подумать о предстоящем первом каннибальском банкете. А ведь до него осталось уже недолго. Смогу ли я съесть жаркое из человеческого мяса? Конечно же да. Когда достаточно проголодаешься, проглотишь все, что угодно.

Джамаль отпускает по этому поводу ужасные шуточки. «Слыхала о людоеде, который отправил своего брата в лес?» — спрашивает он и плотоядно смотрит на меня. Или ласкает мой все еще крепкий зад, приговаривая: «Завтрак! Эй, верни-ка его сюда! И завтрак, и обед».

Почему, а кроме того, зачем я все еще остаюсь с ним?

По крайней мере один раз в день тайком выбираюсь наружу и гуляю там одна, вдали от непереносимо надоевших лиц таких же пленников. Не стоит и говорить, что я держусь как можно дальше от побережья!

Благодаря свежему воздуху усталость немного отступает, и к тому же мне очень нравится запах моря. Вчера сквозь тучи пробился солнечный луч и в морском ветре засверкали соленые капли.

Но сегодняшняя прогулка меня вымотала. Несмотря на дрожь в мышцах, я взобралась на груду черного камня и какое-то время стояла наверху, вглядываясь туда, где должна находиться линия горизонта. Только ее там нет, потому что все вокруг затянуто извечным штормом, и куда бы я ни повернулась, океан и сырые джунгли сливались с небом без разделительной линии.

Наша тюрьма не купол. Наша тюрьма весь этот мир, и я вновь и вновь задаюсь вопросом, спасется ли отсюда хоть один.

Даже если мы не сумеем выбраться, я уверена, что сюда все равно прибудут люди, которые станут искать нас. Надеюсь, тогда они найдут это письмо. А тем временем предаюсь мыслям о тебе, о Земле и ее солнечных и голубых небесах… и о своей жизни.