Не могу сказать, что мне когда-либо нравилась Джулия. Но я всегда уважал ее, а сейчас мое почтение только возросло. Мак собрала очень странное войско, но именно она возглавляет его и управляет его действиями.

Рядом с ней сидит арх с громкоговорителем, а сама капитан держит чертову пусковую установку. Должно быть, это очень сложно — стрелять, высунувшись из кабины пилота так, чтобы тебя не поджарило обратным огнем. Но она справилась. Толковая девочка.

О'кей, вот и львы из моря полезли.

Ага, из джунглей вышли медвежьи боровы. Раздаются новые птичьи трели. В этот раз они доносятся со стороны деревьев, значит, архи тоже прячутся в джунглях и руководят войсками.

Сородичи приближаются. И даже если каждый наш выстрел найдет цель, они все равно победят. Если бы от паники был хоть какой-нибудь прок, я бы запаниковал.

Но раз смысла нет, постараюсь сделать что-либо иное.

Я подошел к Джамалю и протянул ему свою записную книжку.

— Позаботься об этом.

Он приподнял свои черные изогнутые брови.

— Мне кое-что надо сделать. Остаешься за главного до моего возвращения. Если мы переживем этот день, можешь мне хорошенько вмазать по морде.

Такое вот своеобразное прощание.

Кон покинул поле битвы. Как бы он ни раздражал меня, я не думаю, что он сбежит. Он отважный еврей.

Да хранит его Предвечный, ибо в конце дня мне хотелось бы воспользоваться предложением Роберта.

Странно, но мне никогда не доводилось видеть, чтобы полковник наговаривал текст в свою записную книжку, но при этом он всюду таскал ее с собой. Когда я говорю, загорается сигнальная лампочка, а значит, мой голос скорее всего сохраняется. У меня самого нет записной книжки — весь скарб, за исключением пистолета, пропал во время бегства с Главной Базы.

Итак, у нас только восемь стволов. Вскоре враги набросятся сразу с двух сторон. Сражаться ли нам здесь, на открытой площадке, или же отступить к куполу и пытаться оборонять его? Это именно тот тип решений, которые необходимо принимать командиру. И если он допустит ошибку, погибнут все. Я всегда мечтал о власти, а сейчас ощущаю ее гнетущий вес.

Я принял решение отступать по двум причинам: во-первых, капитан Мак и ее проклятые ракеты. Она может убить многих, а мы не должны терять людей. Во-вторых, сородичи могут себе позволить любые потери, поэтому не важно, какой урон нам удастся нанести. Единственная допустимая стратегия — держаться как можно дольше, а потом встретить свою судьбу. Я позвал доктора Ли и велел ей передвинуть медицинскую палатку под купол. Элоиза собрала сумку с медикаментами и пошла обратно, а Ли осталась, чтобы убедиться, что не будет потерь при отступлении. Эта китаянка, похоже, абсолютно спокойна.

Флаер Мак пошел на еще один круг. Шум двигателей теряется на фоне звуков, доносящихся сразу со всех сторон, — рев, птичье пение, лай морских созданий.

И — Иншала! — ей на встречу поднялся другой флаер! Так вот зачем Кон покинул нас!

Всю свою жизнь я старалась соответствовать буддистскому принципу непричастности — может быть даже, из-за трусости, потому что боюсь боли потерь.

Вероятно, потому и сбежала от жизни в лабораторию — от познания страстей к страсти познания. Из-за этого до появления Роберта на Белой я оставалась одинокой.

При виде того, как взлетает наш единственный полностью исправный флаер, мне в сердце словно вонзилась стрела. Но я постаралась убедить себя, что если бы Роберт собирался пойти на таран другого флаера, то вначале попрощался бы со мной.

Итак, я успокаивала себя мыслями о том, что он, конечно же, затеял просто опасную игру — отвлечь и напугать Мак, заставив ее стрелять и тратить оставшиеся ракеты. Роберт отправился в этот пролет, решила я, чтобы увести от нас опасность, а не искать смерти. Но его машина все так же мчалась прямо на флаер Мак, неслась рискованно быстро. Должно быть, это напугало Мак, потому что ее аппарат дернулся в сторону, и на один чудесный миг мне даже показалось, что она потеряет контроль над управлением и разобьется. Но Джулия справилась, и обе воздушные машины закружились в причудливом балете, напомнившем мне брачный танец мух-однодневок.

Вдруг наш флаер развернулся и полетел в сторону, преследуемый Мак.

Я обнаружила, что снова стою на вершине Черного Холма, совершенно не понимая, как туда забралась. А взглянув вниз, увидела потрясающее зрелище: порождения двух миров зачарованно замерли и смотрели вверх.

Морской лев прорвался через преграду чахлых деревьев и стоял, опираясь на плавники и подняв клыкастую морду к небу. На суше на него давил собственный вес, и покрытые шрамами могучие бока поднимались в затрудненном дыхании.

У перешейка стояли на задних лапах медвежьи боровы, которые вращали головами из стороны в сторону и наблюдали за разворачивающимся действом, словно слушатели, зачарованные музыкой на концерте. Архи показывали на воздушных бойцов своими бронзовыми орудиями и обменивались дикими и странно приятными трелями.

Я увидела, как из люка пилота во флаере Мак высунулась пусковая установка и практически тут же последовала слепящая вспышка. Ракета оставляла за собой долгий дымный след, и мое сердце остановилось, когда я поняла, куда она нацелена, поняла, что она движется слишком быстро, чтобы ее мишень могла спастись. Когда ракета врезалась в наш флаер, тот разорвался грандиозным огненным облаком, напоминающим распускающийся пион. Словно перья чайки, планировали в море черные обломки. В рядах наших врагов раздались бешеные крики, которые я не смогу описать. Один мир торжествовал над другим, воплями провозглашая свою победу.

Следующее, что я почувствовала, была хватка чьих-то железных пальцев на моем запястье; это оказался Джамаль, произнесший:

— Давай же, надо уходить к куполу. Надо спасаться.

— Зачем? — спросила я, мечтая только о том, чтобы поскорее умереть.

Мы все вместе собрались под куполом. Настоящее потрясение пришлось испытать, когда обнаружилось, что дверь ангара оставалась открытой.

Туда что-то пробралось, но я так и не увидела, что именно. Зато услышала, как кашлянул импульсный пистолет, а затем несколько ребят захлопнули дверь, предварительно, думаю, выбросив тело. Первый бой завершился.

Я поискала доктора Ли. Сумка с медикаментами оставалась у меня, но лучше было бы, чтобы она вернулась к тому, кто знает, как ей распорядиться.

Когда я нашла Анну, та выглядела ужасно.

— Ты ранена? — встревоженно спросила я.

— Нет… всего лишь мертва, — ответила она.

Я приняла ее реплику за одну из тех жутких шуточек — разве не про всех нас можно было сказать то же самое?

Джамаль раздавал приказы, и я сказала ему:

— Полковнику Кону не понравится, что ты отнимаешь у него работу.

— Кон погиб, — к моему изумлению, ответил Джамаль.

— Нет, он не погиб.

Джамаль убежал, сказав, что надо проверить остальные двери, особенно грузовые, ведущие на взлетную полосу, потому что они достаточно просторны, чтобы пропустить внутрь целую армию.

Конечно же, он не уделил мне никакого внимания.

Я вернулась к Анне Ли, подготавливавшей наш госпиталь к приему новых пострадавших. Движения ее стали странными, дергаными, как у марионетки. Возникало ощущение, что она даже не видит, что делает.

— Анна, что с тобой? — спросила я. — То есть, если не считать того, что нам всем конец, что случилось?

— Роберт погиб, — ответила она.

Второй раз за пять минут.

— Нет, он не погиб. Полковник наверху на одном из инженерных мостов купола проверяет воздухозаборники.

Анна остановилась и твердо посмотрела на меня.