Это прозвучало нелепо, и я почувствовал, что краснею.

Она улыбнулась и сказала:

— Хорошо, что не позже.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня.

Я сбит с толку, чувствуя, как ее губы чуть касаются моей правой щеки и также левой, и также чувствую третий легкий поцелуй на своих губах. Я смотрю на нее с трех точек, это слегка смещенный триптих, и тут мне удается улыбнуться, сразу тремя улыбками. И засмеяться — в три голоса.

Мы спасли ее, по крайней мере, один раз. Этого достаточно. В одном из трех измерений, в которых мы пребываем, женский голос по радио выводит бойкую мелодию. Я начинаю записывать слова той рукой, которая не покалечена, затем откладываю ручку. Хватит этого, решаем мы — все трое. Теперь нужно заняться чем-то другим, решаться на что-то другое.

Машина неслась на юг сквозь теплые сумерки субтропиков. Справа серебристым призраком мелькали излучины Рио-Хондо. Пока лейтенант Северин держался шоссе, наемная машина, лучше его знавшая Ларедо, сама заботилась об управлении, так что Северину оставалось только лениво разглядывать в окно толстые, обвитые лианами стволы деревьев кавелла, ярких тропических птиц да виднеющийся иногда на реке буксир, с глухим рокотом тянувший свой груз к Пунта Пиедра. Над головой, по сторонам блестящего кольца ларедского ускорителя, начали проступать звезды. Серебристая река покраснела, отражая закат.

У поворота машина предостерегающе загудела, и Северин взял на себя управление, свернув с шоссе. Он проехал туннель и оказался на длинной прямой аллее, окаймленной дубами. Их изогнутые ветви протянулись над головой лапами сказочного чудовища. Машина пронеслась мимо нескольких декоративных арок из кованого железа, разукрашенных копьями и гербами. В каждом проеме арки был подвешен фонарь в виде слезы. Фонари чуть освещали дорожку. За аркадой открылся большой дом: три этажа с верандами, выкрашенные в цвет рыжей ржавчины с белыми бордюрами. Дом был залит светом.

На верандах и на лужайках под окнами прогуливались гости. Все в деловых костюмах, и Северин начал надеяться, что не будет слишком выделяться в своем неплохо сидящем мундире. Северин предполагал, что все гости, кроме него, здесь были пэрами, — сословие, которое победившие Шаа поставили над человечеством и прочими побежденными видами. По рождению Северин не принадлежал к этому классу, но был почти принят в него.

В начале последней войны Северин служил уорент-офицером разведки — высшие чины были закрыты для простолюдинов. За военные заслуги он получил звание лейтенанта и неожиданно для себя оказался в среде, столь же далекой от него, как звезды над кольцом Ларедо.

Он остановил машину перед домом, и дверца откатилась вверх, превращаясь в крышу. Висящий в воздухе табачный дым образовывал странную смесь с тропическими ароматами. Пара слуг, один — терран, вторая — торминель, поспешили из дому ему навстречу. Большие ночные глаза торминели были скрыты огромными темными очками.

— Вы лейтенант Северин? — обратилась к нему торминель, аккуратно выговаривая слова сквозь длинные клыки.

— Да.

— Добро пожаловать на Рио-Хондо, милорд.

Лордом Северин не был, но так из вежливости обращались ко всем офицерам, тем более что почти все они были пэрами. Северин уже привык.

— Благодарю вас. — Он вышел из машины и остановился. — Мой багаж?

— Блист отнесет его, милорд. Я позабочусь о машине. Прошу вас, пройдите в дом. Или вы предпочли бы, чтобы я объявила о вашем прибытии?

Лейтенант представил себе, каким натянутым, недоуменным молчанием будет встречено такое объявление, и с улыбкой отказался:

— Благодарю, не нужно.

Он поправил голубую форменную куртку и прошел по брусчатке к дому. Наверно, размышлял он, надо было взять с собой ординарца, но он слишком долго прослужил в нижних чинах и привык сам заботиться о своих вещах, так что его ординарцу редко находилось дело. Поэтому вместо того чтобы взять парня с собой, Северин отправил его в отпуск. Почистить себе форму и ботинки он мог и сам — в любом случае он обычно справлялся с этим безо всякой помощи.

Каблуки его ботинок застучали по полированным плиткам из астероидного камня, выстилавшим пол веранды. Кто-то отделился от общества и подошел к нему. Северин не сразу узнал хозяина: ему до сих пор не приходилось лично встречаться с флагман-капитаном, лордом Гаретом Мартинесом.

— Лейтенант Северин, не так ли?

— Да, лорд капитан.

Мартинес улыбнулся и крепко пожал ему руку:

— Рад наконец увидеть вас!

Мартинес был высок, с широкими плечами, длинными руками и крупными ладонями. Волнистые темные волосы и густые темные брови. На зеленой с голубым флотской форме блестел диск Золотой Сферы — высшей награды империи.

Во время войны Мартинесу и Северину случалось оказывать друг другу услуги, и Северин подозревал, что своим продвижением в офицеры обязан именно Мартинесу. Они общались уже не первый год, но до сих пор только через электронные средства связи.

Мартинес был уроженцем Ларедо, сыном лорда Мартинеса, старшего из местных пэров. Вернувшись в родной мир, он услышал, что Северин базируется на Ларедском Кольце, и пригласил его погостить у себя несколько дней.

— Боюсь, что вы опоздали к обеду, — продолжал Мартинес. — Мы весь вечер провели за столом. Утешайтесь тем, что вам не пришлось выслушивать речи.

В его речи слышался густой ларедский акцент — примета провинциала, которая, как подозревал Северин, оказывала ему дурную услугу в столичных гостиных Заншаа.

— Сожалею, что пропустил вашу речь, милорд, — отозвался Северин. Его голос явственно выдавал принадлежность к среднему классу.

Мартинес тяжело вздохнул:

— Еще услышите — я каждый раз повторяю одно и то же. — Он вскинул голову, принимая позу оратора. — Империя, направляемая Праксисом, поддерживает общественный порядок, дающий неограниченные возможности! — Он взглянул на Северина. — Вы надолго на планете?

— Думаю, примерно на месяц. «Разведчик» должен отправиться раньше «Титана», а они все еще загружаются водородом.

— А куда идет «Разведчик»?

— На Паркурст, через Чи. А может, и дальше… Спектр Паркурста указывает, что там могут оказаться две неизвестные червоточины, и мы собираемся их поискать.

Мартинес с уважением кивнул.