— Мак только что выпустила ракету в энергостанцию. Замок лишен электропитания. Целиком и полностью.

Мы вышли в коридор и попытались поднять тревогу с помощью слов. Это было непросто. Лабиринт казался еще более запутанным, чем обычно. Повсюду толпились люди, ворчащие по поводу сбоя в энергосети. Многие направлялись к столовой, сетуя на то, что этим вечером им придется есть свои рационы холодными.

Мы кричали, старались объяснить им, что скоро на нас нападут. Говорили, что если у них есть оружие, то им надо присоединиться к нам. А если нет — отправиться в столовую и запереть двери. Люди обступали нас и пытались понять, не сошли ли мы с ума.

Некоторые из них никогда раньше не видели меня. Они знали Анну, но что с того? Она ведь только врач. А Джамаль и Элоиза слишком молоды, чтобы их принимали в расчет.

«Где начальство?» — хотели знать люди. Где Кребс, где старшие инженеры и, самое главное, где Джулия?

— А что говорит капитан Мак? — требовательно спросил молодой парень. — В конце концов, это ведь она отвечает за безопасность, верно?

— Капитан Мак уже убила двадцать человек и собирается уничтожить значительно больше, — проинформировал его я, резко выплевывая слова.

Тот факт, что я стал выходить из себя, не увеличивал доверия к нашим горьким вестям. Тем не менее несколько человек встревожились и поспешили удалиться. Даже если мы всего лишь психи, освещения-то нет; что-то определенно пошло не так.

Остальные продолжали толпиться вокруг и спорить. Некоторые оказались настроены воинственно — какого дьявола мы тут несем? По какому праву взяли на себя такую ответственность? Неужели мы пытаемся поднять панику только из-за того, что произошел сбой оборудования? Кто-нибудь обязательно починит его. Это ведь то, чем должны заниматься инженеры, верно?

Затем раздался крик:

— Доктор Ли! Быстрее! Управляющего застрелили!

Вот тогда наконец подействовало. Неожиданно до окружающих дошла пугающая абсурдность сцены. Тени, тусклые красные огни, возрастающая духота, мы с Джамалем, размахивающие оружием и в непритворном страхе рассказывающие о нападении, предупреждение о капитане Мак — а теперь вот еще кто-то кричит про гибель управляющего.

Пусть служащие ненавидели и Кребса, и Мак, но ведь те олицетворяли командование и контроль, ведь так? А если они враждебны, ранены или мертвы, все начинает рассыпаться на части, верно?

Неожиданно люди запаниковали. И побежали. Бежали, словно стадо, напуганное молнией. Я видел, как люди толкаются в темноте, сшибают друг друга с ног. Они помчались по сумеречным коридорам в разных направлениях. Одни поспешили к столовой, другие стремились найти укрытие в своих комнатах.

Человек, звавший Анну, протолкался к нам и встал рядом, дожидаясь, пока зал опустеет. Это оказался старший инженер Антонелли, с которым мне довелось встретиться в первый и единственный раз в день своего прибытия на планету. Он был вооружен, и я обрадовался, увидев его.

— Кребса и в самом деле застрелили? — спросила Анна.

— Да. Я обнаружил управляющего в его офисе и…

Договорить Антонелли не удалось. Где-то в глубине лабиринта поднялся крик. За ним последовали рычание и вой. Люди выбегали из коридоров, в которых скрылись пять минут назад. Мимо пронеслась хрупкая девушка.

— Архи лезут из-под полов, — задыхаясь, произнесла она. — И еще там разгуливают какие-то огромные звери.

Мы поспешили к столовой. Внутри уже собралось около двадцати человек, двое из которых были вооружены. Люди старались забаррикадировать четыре ведущие к ним двери с помощью мебели. Освещение давали только аварийные огни.

— Оставайтесь здесь! — приказал я всем и хлопнул Антонелли по плечу: — Остаешься за главного.

— Так я и знал, — не то недовольно, не то одобрительно хмыкнул он.

— А ты куда? — спросила Анна.

— Захватить флаер, если получится. Единственные резервы, которые нам весьма пригодятся, находятся на Альфе.

— Я пойду с тобой.

— Нет, не пойдешь. Людям может потребоваться врач.

— Ты не смог найти дороги при свете. Что с тобой станет в темноте?

Элоиза сделала шаг вперед и тихо произнесла:

— Я пойду с ним.

Джамаль начал возражать столь яростно, что я потерял терпение и, пока он пытался приказать Элоизе не шевелить даже пальцем, отвесил ему левой рукой тычок в область под его темным, щетинистым подбородком. Парень камнем рухнул на пол.

— Когда Джамаль очнется, — попросил я Антонелли, — скажи ему, что мы вернемся с подкреплением.

— Прекрасно вас понимаю, — произнесла Элоиза, когда мы вошли в темноту коридора. А еще через несколько метров, добавила: — Он такой тупица, что мне и самой иногда хочется ему врезать.

Конечно же, Анна была права. Я безнадежно заблудился бы, попытайся самостоятельно найти выход из лабиринта.

С другой стороны, Элоиза, по-видимому, относилась к породе людей, которые всегда знают, где находятся, и с раздражающей легкостью прокладывают точное направление к любому другому месту.

— Я играю здесь роль почтового голубя, — произнесла девушка в ответ на мой комплимент.

В проходе лежало тело с пробитым затылком. Я никогда не встречался с этим человеком, но Элоиза приглушенно вскрикнула, прежде чем поспешить дальше.

— Знала его?

— О да. До того… как встретилась с Джамалем.

Впереди что-то зарычало. Почувствовав львиный запах, я втолкнул Элоизу в темную дверь и притаился сам. Мимо пробрело какое-то огромное создание, под чьими ногами поскрипывал пол. Его толстая, грубая шкура и иглы скребли стену со звуком металлической щетки. Затем последовали топот шагов, лязг металла и стремительные птичьи трели, столь же разнообразные, как пение пересмешника, только более низкие.

Вскоре шум стих в отдалении. Закричала женщина. Раздался тихий хлопок — звук выстрела из импульсного оружия. Рев.

— Ничего не замечаешь? — прошептала Элоиза. — Сородичи (так ведь их называет Анна, да?) пахнут довольно похоже. И большие, и маленькие. Может быть, именно так они определяют представителей своего вида?

Верно, все они обладают львиным запахом, столь же всепроникающим, как вонь горящей серы. Почему бы и нет? У них ведь общая базовая химия тела. В моем сознании родилась глупая рифма: пахнешь похоже, мыслишь схоже.

Элоизу очаровали птичьи голоса архов.

— Возможно, они пользуются только одним «словом», — прошептала она, — той длинной мелодичной трелью, а смысл образуют падения и подъемы тональности.

— Об этом стоит поговорить, — оборвал я, — если нам больше нечем будет заняться.

Мы углубились в темноту и прошли вначале один коридор, а потом еще один. В красном свете семипластовый пол словно полыхал изнутри. Я без проблем опознал узкий проход с уходящими под каменную кладку ступенями и даже уловил проблеск раскрашенных стен.

— Знаешь, — сказала мне Элоиза, когда мы поспешно обошли спуск стороной, — в других обстоятельствах я была бы на стороне «сородичей». Это ведь их мир… Сворачиваем здесь.

Неожиданно мы вломились в дверь, ведущую на взлетную площадку. Абсолютно пустой, если не считать управляющей им черной коробки, флаер оказался на месте. Он стоял в ангаре рядом с двумя такими же, один из которых был на половину разобран, а второй выглядел вполне пригодным к использованию. Эта информация может нам пригодиться. Забравшись в ожидающий флаер, я закрыл дверь и прокричал команду на взлет.

— Слушаю и повинуюсь, — вышколенным, спокойным голосом ответила черная коробка.

Мы стремительно взмыли под легким дождем, и, когда машина накренилась и развернулась, Главная База казалась погруженной в такую же глубокую темноту, как и джунгли, если не считать нескольких аварийных огоньков.

Сейчас мы пролетели над заливом, не видя под собой ничего, кроме белых полумесяцев пены, едва заметных в очередном шквале, приближающемся со стороны океана. Зачем мне только снились все эти повторяющиеся кошмары, и зачем они обернулись явью?