Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вот так. Я еще и виноватой осталась.

Хайд пробыла в лазарете (тут у нас и контора и тюрьмочка для упертых и лазаретик для хилых – все вместе) два дня. На утро третьего я пришла к ней.

– Вставай, пора с тобой работать.

Она повиновалась, облачилась в бесформенную, лимонного цвета хламиду, что ей было назначено носить, покосилась на чемоданчик в моей руке.

– Завтрака не будет, – объяснила я. – То, что тебе вкатят, может вызвать желудочные спазмы. Так что кормить тебя сейчас – напрасный перевод продукта.

– Как у вас просто. При аресте – колоть обездвиживающее. Допрос – лекарство, растормаживающее психику…

– Заткнись. Все лучше, чем в застенках Хозяйки. Она спец по пыточному оборудованию.

В тоне Хайд появился намек на иронию.

– А вы там были? В застенках?

Вот гадина! Знает же, что кроме страшных слухов, о работе спецслужб Хозяйки по сию пору толком ничего не известно.

– Нет. И нисколько этим не огорчена, – отрезала я. – Ручки назад!

Я связала ей запястья липкой лентой и подтолкнула в спину.

Сопровождаемая мною, Хайд безучастно прошествовала по коридору, не удивилась, когда мы стали спускаться по служебной лестнице во внутренний двор. Пересекли его, я знала, что часовые по четырем углам смотрят на нас, но что они увидят, кроме конвоира и заключенного?

Впихнула Хайд в узкую железную дверь, сама протиснулась следом.

– Стой смирно, стен не касайся – это лифт такой.

Хайд и не думала паниковать, очутившись в кромешной тьме на шаткой, уходящей из-под ног площадке, хотя не могла знать, что ждет ее дальше. Забрезжил смутный свет, и в нем проявились шершавые, едущие вверх стены.

– Как, морду не стесало? – спросила я.

– Нет, – глухо отозвалась Хайд.

Снизу всплыл широкий, светлый проем и мы остановились.

– Выходи.

Хайд вышла и встала, не оборачиваясь. Я освободила ей руки.

– Раздевайся.

Когда она осталась нагишом, я стащила с себя форму и кинула ей.

– Облачайся.

Она уставилась на меня. В облегающем коротком платье, которое я заранее надела под форму, я смотрелась нехило. Извлекла из чемоданчика туфли – они довершили мою новую экипировку. Хайд все так же молча пялила глаза.

– Шевелись, подруга! – прикрикнула я.

Пока она одевалась, я пояснила:

– Ты – офицер ОСС. Никто не смеет спросить у тебя документы, кроме старшего по званию. Будем считать – это я, а ты под моим началом, потому, если что, помалкивай, не лезь вперед мамки. Сейчас шагаем прямо и окажемся в служебном боксе городской подземки, ветка А, станция 12. Ты не заслужила того, чтобы тебя спасать, но… я так хочу.

«Вестник Вагнока» – официальное издание, голос Хозяйки, впечатанный в глянцевую бумагу.

Указ № 2026 от 17 зевса 1344 г. «О недопущении принятия на государственную службу лиц с дегенеративными признаками». В лаконичной и емкой манере Хозяйка разъясняла, кто есть дегенерат и как выявить его среди прочих людей. Через четыре дня, принимая на Госсовете поздравления с днем рождения, Хозяйка рассказала притчу. Старик барнаб пас овец. На молодого барашка упал орел, схватил и понес ввысь. «Помогите!» – закричал старик. Прибежали люди, стали стрелять, подбили орла, и он упал. А баран полетел дальше. «Так выпьем за то, чтоб орлы не падали, а бараны не летали». Смеясь, соратники Хозяйки подняли бокалы, звонко свели их с бокалом в руке повелительницы. Хозяйка была спокойна и серьезна. Ей исполнилось тридцать девять.

Указ № 2555 от 11 афины 1349 г. «О недопущении чрезмерного повышения уровня жизни». Потребительский образ существования ведет к падению рождаемости и снижению творческого потенциала нации – разъясняла Хозяйка. К тому же, сытое брюхо к указам Хозяйки глухо – добавим мы от себя.

Указ № 2991 от 1 аполлона 1356 г. «О применении правдоискателя». Одним махом Хозяйка разделалась с еще остававшимися на Острове реликтами классического судопроизводства. Ни обвинителя, ни защитника. Присяжных – как не бывало. К чему тягомотина судебных заседаний, когда под правдоискателем человек не может лгать. (Те, кому понесчастливилосьближе узнать Хозяйку и остаться после этого в живых, отмечали, что о принятых в цивилизованном обществе институтах суда и следствия Хозяйка отзывалась в выражениях исключительно непечатных).

Указ № 3508 от 23 августа 1368 г. «Об объявлении тонго официальным языком науки». Странное наречие, непохожее на остальные диалекты Мира – на нем Хозяйка могла говорить много и долго, нашелся бы слушатель. На двери ее кабинета висела табличка со словами: «Naomy Vartan-Peano se Insulo Maora. Dezhen la devo». Те, кому положено, отлично понимали, что это означает. «Хозяйка Острова – Наоми Вартан-Пеано. Я исполняю свой долг». Если кто и иронизировал по поводу пристрастия правительницы к родному языку (а где племя, что на нем говорило?), то высказывался осторожно и в тряпочку. Печально быть последним представителем вымершего малого народа, но необъятная власть над прочими должна же вознаградить несчастную? Шутка, но… сподвижники были убеждены, что их хладнокровная и всегда уверенная в себе Хозяйка и впрямь втайне несчастна.

Но это уже мои фантазии, среди агентов ОСС никто не проник (пока?) в ближайшее окружение Хозяйки. И в моем распоряжении, кроме твердых фактов были только зыбкие домыслы, замешанные на туманных предположениях. И все же…

Указы Хозяйки имели сквозную нумерацию, и по их номерам и датам хорошо было видно, как угасала с годами ее активность.

Так втолковывала я Хайд, пока мы отдыхали на конспиративной квартирке ОСС, о которой не знало руководство – у рядовых агентов тоже есть секреты. Мылись, готовили пожрать, болтали о разном. Хайд на пропаганду не то, чтобы не реагировала, а дала понять, что на идейные соображения ей глубоко наплевать.

– Ты, Анита тоже не за светлое будущее воюешь, а хочешь власти, которую отняли у тебя, убив твоего отца.

«Что ты мелешь?» – хотела я возмутиться, но прикусила язык. Дочь военного министра, а если б отец победил в борьбе за власть, то и правителя Эгваль. И дочь заговорщика, изменника родины… Чуете разницу? Ее я наверстываю, работая в ОСС. И мое инстинктивное желание выбраться из ямы, куда меня бросила жизнь хорошо известно Парку. Он знает, что служу я ревностно и со страстью. Хочу доказать всем, что многое умею, много могу. Хочу быть первой…

– Когда в тебе исчезнет надобность… – Хайд ловко чистила картофелину, выковыривая кончиком ножа глазки. – Чик! – она перерезала картофелину пополам и бросила в кастрюлю.

– А когда ты станешь не нужна Хозяюшке…

Хайд поставила кастрюлю на огонь.

– Картошка раз, соленый огурец два. Тушенка. Ужин, что надо. И мотаем отсюда.

– Отоспимся до утра.

– Нет.

– Да. Ночью шляться по Майе вредно. Для кошелька и здоровья.

– Как хочешь. Здесь нас сцапают тепленькими, увидишь.

Хайд преувеличивала мощь и организованность ОСС, а я знала, какой бардак у нас творится. Врач в лазарете оформил выписку, когда я забирала Хайд на допрос и уверен, что Хайд вернули в камеру предварительного заключения. Но я оставила его бумажку при себе, и то, что зарешеченная каморка пуста, объяснят продолжающейся болезнью Хайд. То, что ее нет ни там, ни тут… выяснится не раньше, чем Парк спросит: «А где Анита?» Случится это завтра, ближе к обеду. Вот тут все забегают.

– Скорее Хозяйка станет не нужна мне, – изрекла Хайд и я не сразу сообразила, что она продолжает прежнюю дискуссию.

– И ты, о могучая…

– Придушу ее. Ликвидирую, как класс.

– Чего?

– Тьфу ты! Выражение такое, из старых книг. Примитивная социоматематика, якобы общество движимо к прогрессу непримиримой борьбой классов – групп населения, различных по отношению к средствам производства и участию в оном.

– Э-э?..

– Ты либо владеешь этими самыми средствами, либо производишь что-то полезное, или и то и другое. Или ничего.

36
{"b":"160690","o":1}