– …Я с самого начала знал, что за душой у вас ни гроша. Всегда понимаю, когда человек врет.

Опаньки! А мужичок-то – пси?!

Мгновенным ментальным броском прощупываешь его сознание; он тут же наглухо замыкает его. Ого! Сноровистый какой. Жаль, что вы с ним не встретились лет сорок назад. Был бы соратник и друг. Или враг.

Чуть-чуть приоткрываешь свой ментальный образ. Не спеша, осторожно. Следишь за реакцией Джеди. Потом решительно убираешь все преграды. Глаза Джеди расширяются.

– Когда-то могла бы вас озолотить. А нынче – не обессудьте.

Он подымается с койки, худой, жилистый. Обросший неопрятной бородкой. Ты встаешь тоже. Минуту вы молчите. Потом Джеди получает свою награду.

– …Пора на вахту, – говорит он, и жестом пресекает возражения. Не твоя вахта, а опять его. Провожаешь Джеди на палубу. Ба!

Курс – явно не Норденк! По-прежнему справа виден Остров, слева бескрайняя морская гладь. Распогодилось. Море совершенно успокоилось; послеполуденное солнце купается в облаках.

Арин передает штурвал Джеди и идет отдыхать.

– Джером Даррел! Куда это мы прём? – немного официального холодка не помешает. Пусть поймет, что ты очень даже умеешь сердиться. Но, что Арин, с ним в сговоре?!

Джеди оглаживает кудлатую бороду.

– Вагнок. Может, ждет вас там кто. Тогда… Ему – задавать вопросы. Вам – держать ответ.

Ты узнаешь и не узнаешь Вагнок. Город, с которым связана большая половина твоей жизни…

Память – вообще очень странная штука. Как ночной фонарь за спиной. Обернешься и увидишь, что пройденный путь, чем дальше назад, тем ярче. Жестокие и мрачные годы видятся исполненными тепла и света. И радости побед.

А ныне ты радуешься тому, что удалось на халяву помыться в общественной бане. Там же выстирать и выгладить одежду. В свое время Хозяйка повелела обеспечить народ бесплатной горячей водой и мылом, дабы грязные голодранцы не оскверняли ни видом своим, ни запахом славную столицу Острова. «Большое ей спасибо…» Вот и ты – грязная (о, простите, уже отмытая!) голодранка. Так проходит мирская слава.

Электричества в городе нет. Как в любом другом краю Мира. «Ксанаду»… черт! Скайтаун пожирает его без остатка. На ходу подметки режет. Хорошо, баня старая, еще времен зари Светлого пути, котел топят углем. И одежку гладят… угольными утюгами! Вот так: сильно плохо – на деле хорошо. Остров при Хозяйке заметно отставал по части бытовых удобств от той же, в конце концов, Эгваль. Все средства шли на удовлетворение экспансионистских амбиций Ее высочества. По сию пору (а после войны особенно) на Острове красивой жизнью не сильно пахнет. А чего не имеешь, того не лишишься. Вот так логично ты доказала себе, что от многолетнего владычества Хозяйки островитяне больше выиграли, чем проиграли.

Эй, люди! Это я среди вас! В обносках с чужого плеча, голова укрыта шелковым платком, по суорской моде. Это мои ноги, обтянутые дырявыми джинсами вышагивают по разбитому тротуару. Помнится, здесь за поворотом стояла будка мороженщика. Вот остатки кирпичного цоколя. Трава лезет сквозь щели в асфальте. Напротив, по другую сторону улицы – свежесобранный из деревянных панелей магазинчик. Мальчишка проехал на роликовых коньках посередине мостовой. Разогнался, прокатился по инерции, сложил ладони рупором, крикнул кому-то: «На переучет!» Жизнь во всех проявлениях берет свое.

Вдали видна башня небоскреба неподалеку от Двора Хозяйки. Так назывался правительственный квартал. Высотному зданию повезло – оно почти не повреждено. Чуть левее – пустое пространство, прогалина в городском пейзаже. Обломки рухнувших строений давно разобрали, но ты видишь исчезнувшие дома мысленным взором. Ты узнаёшь свой город. Но твой город отказывается узнавать тебя.

Вздрагиваешь от звука автомобильного сигнала, шарахаешься с мостовой на тротуар. Вот черт! Тебя обгоняет колонна грузовиков, обдав чадом бензиновых выхлопов. Крытые брезентовыми тентами кузова, на дверцах кабин буквы «LBR». Молодые парни беззлобно скалятся, глядя через задний борт. Отчего не посмеяться над симпатичной дурочкой. Молча соглашаешься с ним – вид у тебя довольно глупый. Ни в одном краю Мира, с появлением Скайтауна, не работают бензиновые моторы. Кроме Острова…

Первые ДВС на Острове не нуждались в электрической свече зажигания. Ее заменяла так называемая запальная трубка. Изобретение одного гениального юноши… Здесь просто вернулись на полвека (или чуть больше) назад. Ты не знаешь, насколько существенной должна быть переделка современного двигателя, но это – возможно. Доказательство – вот эти колонны военных грузовиков. На них перебрасываются всё новые и новые воинские части, чтобы форсировать Пролив. Остров избавляется от избытка молодежи, издавна служащей движущей силой всяческих революционных смут. Безжалостно бросая своих отпрысков в бой с ошеломленной и растерянной Эгваль.

Колонна прошла и скрылась вдали. Ты вновь одна, народу на улицах мало, ты инстинктивно стараешься держать дистанцию между собой и редкими прохожими. Они идут по своим делам, а ты – по своим. Так совпало, что прохожие (и ты вместе с ними) держат путь в одном направлении. И лишь один человек идет вам навстречу.

Он огромен. Его гигантские шаги легки и неслышны. Вместе с тем, он недвижим и остается на месте. Не он, а ты приближаешься к нему. Портрет Хозяйки Острова на слепом, без окон, торце двадцатиэтажного дома. Легкое пальтецо распахнуто, руки в карманах. На физиономии мечтательная, с легким оттенком презрения ко всем и вся, полуулыбка. Это тебе так кажется.

Ты узнаёшь это место. Вон там, вдали, тяжеловесные корпуса Адмиралтейства – постройки времен Великого Ваги. А этот обширный пустырь, огороженный забором из металлической сетки, был когда-то площадью Искупления. Здесь казнили Наоми Вартан. Что было бы, если б в тот далекий день стояла хорошая погода? И мрачное небо не грозило обрушиться на землю шквальным дождем? Палачи не суетились бы и были внимательны. Их не отвлекла бы от работы навязчивая мысль завершить торжественное действо до того, как народ побежит врассыпную, опасаясь вымокнуть до нитки…

Циклопического портрета здесь не было бы. Вблизи видно, что он составлен из отдельных квадратных кусков окрашенной ткани, натянутых на каркас. Кто-то хорошо потрудился, переводя кадр кинохроники на гигантский холст. Хозяйка, ставшая легендой, по-прежнему незримо властвует над своим народом. Хотя, какое там незримо? Вот она, любуйся. А ты стоишь под ней – маленькая и жалкая.

Тебя здесь тоже не было бы. Какие порой мелочи решают судьбу человека…

Хозяйка держит свой путь, ее поступь легка и уверенна. «Пройдя долиной смертной тени, не убоюсь я зла». И ты не испугалась его. Ни чужого, ни творимого тобой.

Небо над головой безоблачно, в нем наметилась легкая, почти невидимая глазу дрожь. Это энергетическая сеть Ксана… Скайтауна раскинулась на полпланеты. Сам он еще за горизонтом. Да? Оборачиваешься, полуденное солнце слепит глаза, прикрываешь их ладонью. Вон он, зараза, восходит на юге. Похож отсюда на плоский блин, почти не видимый сейчас, низко над горизонтом. Каждые 106 минут он чертит небо с юга на север; дуга его орбиты с вращением Мира смещается с востока на запад. Восемь раз за день… сейчас будет четвертый и Скайтаун пройдет над Вагноком в зените.

Плоский, бледно-голубой издали, он всплывает в небо, становясь все более пухлым, формой приближаясь к кругу. В наивысшей точке ты будешь лицезреть его плоское днище; «Ксанаду» будет размером с солнечный диск. Он закроет солнце в этот раз?

Глаза колет точечная яркая вспышка рядом с Небесным городом… Что такое? Замечаешь еще одну… Слезы мешают тебе видеть, ноги внезапно слабеют, становятся ватными. Так было когда-то… к месту казни тебя вели под руки. История повторяется, замыкается в круг, но вместе с тобою сегодня казнят весь Мир.

– Тебе плохо, сестренка?

Парень в форме, на Острове почти все молодые парни мобилизованы, остановился рядом с тобой. Неопределенно машешь рукой, он понимает.