— Так выведи ее отсюда! — закричал Алекс.

Энн заметила, что шум начал привлекать внимание гостей.

— Алекс! — захныкала женщина и взяла его под руку.

Он сердито освободился и холодно взглянул на нее.

— Уходи, Софи! Сию же минуту и без шума! — сказал он угрожающе тихим голосом.

— Я зашла только познакомиться с твоей невестой, дорогой. Из вежливости, как говорится. Я решила, что приглашение мне не прислали по недосмотру.

— Разве я тебе не сказал, что между нами все кончено? Не желаю тебя больше видеть! Я прекратил с тобой всякое знакомство, откупился!

При этих словах женщина отшатнулась. Холодный тон подчеркивал их резкость. Она перевела взгляд с Алекса на Энн. Потом долго, так долго, что Энн покраснела от смущения, смотрела на нее в упор.

— А мне-то казалось, Алекс, что ты во всем ищешь совершенство. Боюсь, что на этот раз ты поступился принципами.

Рука Алекса взлетела. «Неужели он ударит ее?» — с ужасом подумала Энн. Софи испуганно откинула голову назад. Рука Алекса повисла в воздухе, потом он медленно опустил ее. Лицо его было мрачно.

— Вон отсюда, шлюха! — процедил он сквозь зубы. — Избавь меня от этой девки, Найджел!

Энн показалось, что на несколько минут она перестала дышать. Ей удалось снова вздохнуть только после того, как Найджел силой вывел упирающуюся женщину. Алекс повернулся к гостям, с интересом наблюдавшим эту сцену.

— Цирк закончен! — объявил он смеясь, и на лице у него не осталось ни тени гнева. Он повернулся к Энн: — Радость моя, я страшно огорчен, что произошел такой безобразный инцидент. А что она тебе сказала?

— Ничего, — солгала Энн.

— Но говорила же она что-нибудь? Приставала к тебе? Она мне за это заплатит!

— Нет-нет. Она была так пьяна — я даже не понимала, что она бормочет, — продолжала лгать Энн, но на душе у нее было скверно. — Это твоя бывшая любовница, как я понимаю?

— Да. Ума не приложу, зачем ей понадобилось являться сюда!

— Может быть, она все еще любит тебя?

— Вероятно, во всем виновато мое неотразимое обаяние! — насмешливо рассмеялся Алекс.

— Она очень хороша и так молода, — сказала Энн почти с сожалением.

— Ты уверена, что она тебя не расстроила?

— Нет, нет, но нельзя допустить, чтобы она испортила нам вечер. Посмотри, люди все еще кажутся смущенными.

Алекс что-то крикнул оркестру, и тот заиграл новую мелодию, а Алекс выбежал на середину зала и начал танцевать. К нему присоединилось несколько гостей-греков. Остальные образовали круг, хлопая в ладоши, одобряя и подбадривая танцоров, которые то плавно двигались в такт музыке, то подпрыгивали, то вертелись на месте. Энн как зачарованная смотрела на замысловатый танец — каждое движение в нем прославляло мужскую силу и ловкость. Кто-то разбил первую тарелку, бросив ее на пол, потом бросали еще и еще. Слышался стук бьющейся посуды, а ноги мужчин все быстрее мелькали среди осколков. В круг вступили новые танцоры, а зрители аплодировали и криками подстегивали танцующих. Веселье не прекращалось ни на минуту, никому не хотелось уходить, и было уже больше пяти часов утра, когда Энн добралась наконец до постели.

— Вечер прошел замечательно, дорогая, я тебе очень благодарен, — сказал Алекс, ложась рядом и обнимая ее.

— Сейчас не нужно, милый, я слишком устала.

— Никогда не говори мне «нет». Я предупреждал тебя, что буду предъявлять бесконечные требования.

И, не обращая внимания на ее протесты, он крепче прижал ее к себе.

Позже, лежа в его объятиях, она вздохнула.

— О чем ты, дорогая? — сразу спросил Алекс.

— Эта Софи Вилла… Она сказала, что я потеряю тебя, что мне недолго удастся сохранять для тебя привлекательность в постели и ты вернешься к ней.

— Мерзавка! Я знал, что она расстроила тебя. Я ей покажу где раки зимуют! — пригрозил он.

— Нет, оставь, прошу тебя. Она просто ревнивая женщина. Я могу это понять… Но то, что она сказала… Ведь мы много занимаемся любовью, правда? Для тебя это важно.

— О да! — усмехнулся он.

— В общем, она права. Я могу тебе надоесть.

— Но и я могу надоесть тебе.

— Никогда! — Полная негодования, она села на постели.

— Выходит, ты уверена в нашей взаимной любви, а я нет?

— У тебя гораздо больше опыта, чем у меня.

— Вот именно. Поэтому я лучше тебя понимаю, что мне повезло, — фыркнул Алекс, устраивая ее голову поудобнее у себя на плече.

— И все же она права, я уже в возрасте, ты мог бы найти кого-нибудь значительно моложе!

— Однако я выбрал тебя, так ведь? — заявил с нескрываемой гордостью Алекс.

— Да. — Она прижалась к нему.

— Значит, никакой проблемы не существует… Ты, кажется, хотела спать?

— Все же мой возраст…

— Ох уж эти англичане! — вздохнул он. — Возраст у вас просто навязчивая идея. А теперь, любимая, в виде исключения усталым чувствую себя я и хочу спать.

Опять она лежала в темноте, прислушиваясь к его дыханию. Он умел заставить ее поверить в себя, и тем не менее… Сегодня перед ней открылась холодная, жесткая черта в характере Алекса, и ей было почти жаль ту, другую женщину.

С самого начала своей новой жизни Энн поняла, что мидфилдский гардероб для нее не годится. Она пыталась изменить его, но новогодний вечер показал, как много еще предстоит сделать.

С живым интересом рассматривала она туалеты присутствующих дам. Зрелище напоминало демонстрацию роскошных моделей. Даже самые простенькие наряды красноречиво свидетельствовали об их стоимости и высоком качестве. Но к действию ее по-настоящему побудило наглое поведение любовницы Алекса.

Энн велела Елене, уже начавшей работать у нее, купить все модные журналы, какие найдутся, и тщательно их изучила. Она заполнила целый блокнот пометками и адресами, потом, позвонив в свой банк, попросила перевести ей крупную сумму наличными и начала поход по магазинам.

Почти две недели она посещала известных модельеров, фирменные магазины обуви, дорогого белья, модные лавки, недоступные для широкой публики, косметологов — и со всеми совершенно откровенно говорила о своих проблемах. Ее целью было незамедлительно превратиться в изысканную женщину с собственным стилем. Советы профессионалов она впитывала как губка.

За месяц таких усилий гардероб Энн изменился до неузнаваемости, а ее банковский счет значительно уменьшился. Алекс с интересом следил за происходящими с ней метаморфозами — казалось, они его забавляют. Он с одобрением относился к большинству ее покупок, но был непреклонен, когда находил, что кое-какие следует вернуть в магазин. Он делал ей комплименты, уверял, что она все хорошеет, и всегда замечал новые наряды в отличие от Бена, который как будто и не видел, что на ней надето.

Сидя перед зеркалом в своей гардеробной, Энн любовалась новым, недавно купленным произведением портняжного искусства и с удивлением думала о том, как сильно она изменилась. Впрочем, может быть, она все та же? Теперь она одевалась для Алекса и считалась с его образом жизни, точно так же как раньше одевалась для Бена в соответствии в его вкусами. Ее жизнь была посвящена Бену, она приспособилась к его желаниям и заведенным им порядкам. Теперь делала то же для Алекса. Просто их требования были совершенно различны. Бену была нужна скромная, респектабельная супруга, ведущая хозяйство без сучка без задоринки, и хорошо зажаренный бифштекс; Алексу — красивая жена и пылкая любовница.

Она привела все в порядок на туалетном столе. Еще недавно ей казалось, что после своего траура она стала совсем другим человеком, но сейчас она усомнилась в этом. Вероятно, все это было иллюзией — она уже начала терять завоеванную было независимость и сожалела об этом.

У нее было все, чего только может пожелать женщина. Любовь и преклонение мужчины, который осыпал ее подарками, жизнь в роскоши без обременительных светских обязанностей, сексуальное удовлетворение… Так чего же ей недостает?

Энн посмотрела в зеркало на свое удивительно похорошевшее лицо и подумала о дочери. Фей была совершенно свободна в своих поступках: сходилась и расходилась, когда ей того хотелось, отвечала за свою жизнь только перед собой, не зависела от мужчин. Она сама задавала тон отношениям и устанавливала правила. Устав от очередного друга, она бросала его и устремлялась на поиски нового.