— Миссис Грейндж, я уверена, что они будут в восторге! — утверждала Фиона, хотя и с сомнением в голосе.

Вторично прочитав список приглашенных, Энн отнюдь не успокоилась. Все это были важные персоны из мира политики, финансов, театра, кино и телевидения… Не было ни одного имени, не связанного с богатством или известностью, а то и с обоими сразу.

— А мистер Георгопулос, что, по-вашему, скажет он на все это?

— Он тоже будет в восторге! Честное слово, миссис Грейндж, я уверена, что этим людям до смерти надоели шампанское и икра, так что ваш вечер будет для них чудесным сюрпризом.

«Девушка пытается сама себя уговорить, что все будет хорошо», — подумала Энн, слушая неуверенный голос Фионы.

Наконец, усталая и взволнованная, Энн направилась к себе, чтобы не торопясь принять ванну и немного поспать. На постели лежал Алекс со скучающим и раздраженным видом.

— Могу я теперь выйти из тюрьмы? — мрачно спросил он. — Должен же я знать, что происходит в доме!

— Нет, еще нельзя. Я тебе сказала: это сюрприз!

— Ненавижу сюрпризы!

— Ты говоришь как избалованный ребенок!

— А ты — как генерал, командующий армией!

Она засмеялась:

— А я и чувствую себя генералом!

— Иди ко мне! — распорядился Алекс.

— У меня нет времени! Да и у тебя тоже, кстати.

— Можешь разыгрывать генерала сколько тебе угодно, но только не в нашей спальне. Здесь командую я! Ну давай же, иди сюда, — смеясь, потребовал он.

Она прилегла рядом с ним. Смешно было делать вид, что она куда-то спешит. Не было у них на свете ничего более важного, чем их любовь…

Для сна уже не оставалось времени. Энн приняла ванну и надела свое красное платье. Взявшись за руки, они вошли в большой зал, и при их появлении оркестр бузук заиграл звонкую музыку греческих островов.

Алекс обвел взглядом зал, увидел цветы, оркестр, официантов в национальных костюмах, но ничего не сказал. Они прошли в столовую, и он осмотрел большие столы, уставленные блюдами с едой. Ноздри у него раздулись, когда он почувствовал доносящийся из кухни запах жаренного на углях мяса. Энн взволнованно ждала, что он скажет. Его глаза сверкали. Он повернулся к ней и крепко обнял.

Фей приехала одна. На ней было длинное облегающее платье из темно-синего крепа, а поверх него короткий, расшитый блестками жакет, искрившийся всеми цветами радуги, когда она поворачивалась из стороны в сторону, пораженная открывшейся перед ней картиной. Энн смотрела на Фей с гордостью и легкой, привычной завистью, которую всегда внушала элегантность дочери, не стоившая ей, казалось, никаких усилий.

— Ты выглядишь замечательно, Фей. Такой шик! Но у тебя усталый вид.

— Ах, мамочка, перестань обо мне беспокоиться! Я укладывала вещи для переезда.

— Ты решила прийти одна, без твоего друга? — спросила Энн, понимая, что вопрос излишний.

Фей упоминала иногда о мужчинах в своей жизни, но Энн вдруг с удивлением подумала, что никого из них никогда не видела. Она надеялась, что сегодня это произойдет.

— Он выдохся, как все они, — пожала плечами Фей с безразличным видом. — Питер, к сожалению, не придет, мама. Салли очень хотелось побывать на этом вечере, и мы обе старались уговорить его.

— Не имеет значения, дорогая. Ты ведь здесь! — Энн обняла дочь.

— Как ты хороша сегодня, мамочка! — воскликнула Фей. В ее голосе, как показалось Энн, прозвучало удивление. — Тебе нельзя дать твоих лет, ты настоящая красавица!

— Ваша мать всегда очень красива, Фей! — с упреком заметил подошедший Алекс.

— Но не так, как сейчас, Алекс, нет, далеко не так! Просто удивительно, как вы ее изменили!

— Я не изменил ее, а просто заставил вас всех увидеть, какая она на самом деле.

Поверх головы Фей он улыбнулся Энн, и она сразу почувствовала слабость в ногах: столько интимности было в его улыбке.

В это время приехали Лидия с Джорджем. Осмотревшись в огромном зале, полном знаменитостей, Лидия на миг утратила дар речи, потом воскликнула:

— Ну и ну, Энн, вот ты куда забралась! Как только тебе это удалось? Обожаю известных людей! — И она устремилась в зал.

Оживление нарастало. Шум усиливался. Еда поглощалась с видимым удовольствием. Официанты принесли новую порцию бутылок. Оркестр играл не умолкая.

На минуту остановившись у окна, Энн порадовалась успеху своего замысла. Она не отрывала глаз от Алекса, возвышавшегося над остальными мужчинами. Он смеялся и оживленно жестикулировал, держа в одной руке палочку шашлыка, а в другой — большой стакан, полный вина.

— Вы Энн? — произнес рядом с ней чей-то голос, заставивший ее вздрогнуть.

— Да.

Обернувшись, она увидела высокую стройную женщину лет двадцати с лишним, одетую в восхитительное сверкающее платье, нежные цвета которого начинали при малейшем движении переливаться, составляя замысловатые узоры. Энн сразу почувствовала, что ее наряд создан одним из знаменитых модельеров, — это было настоящее произведение искусства, а не просто роскошный вечерний туалет. Блестящие темные волосы незнакомки спускались гораздо ниже плеч и змеились, будто наделенные собственной жизнью, в то время как их владелица стояла, слегка покачиваясь. Энн прикоснулась к собственным волосам, как это свойственно большинству женщин при виде роскошной шевелюры, доставшейся другой, и подумала, что, может быть, не стоило так коротко подстригаться. У молодой женщины были длинные изящные руки с безукоризненным маникюром. На ее пальцах сверкали драгоценные кольца, а ногти были покрыты ярко-красным лаком. Вся она казалась олицетворением современного стиля. Рядом с ней Энн почувствовала себя какой-то серой, а платье, так восхитившее ее на Рождество, нашла аляповатым и далеко не изысканным.

— Да, я Энн! — повторила она, улыбаясь красивой женщине.

Однако ее улыбка сразу исчезла, когда она заметила, как недоброжелательно смотрят на нее большие карие глаза незнакомки.

— Знаете, а ведь вам не удастся его удержать! — выпалила та. — Не думаете же вы, что скучная Hausfrau note 1средних лет вроде вас сможет надолго приковать к себе такого мужчину, как Алекс?

Почувствовав, что краснеет, Энн невольно поднесла руку к щеке, будто ее ударили.

— Я уверена, что вы неспособны возбуждать его в постели, во всяком случае, не так, как я. Да посмотрите же на себя, черт побери! Ему и раньше случалось покидать меня, даже довольно часто. Но он вернется ко мне, он всегда возвращается! — прошипела незнакомка.

Она покачивалась уже гораздо заметнее, придвигаясь к Энн, и та испуганно отступила, вглядываясь в лицо, показавшееся ей сперва таким красивым. Теперь оно было обезображено ненавистью. Энн тревожно оглядывалась, ища глазами Алекса.

— Могу я помочь вам, миссис Вилла? — услышала она вежливый голос Найджела.

— Катись отсюда, Солсбери! — огрызнулась женщина, неразборчиво выговаривая слова.

— Перестаньте, мисс Вилла!

— Подлизываешься к новой пассии, да, Солсбери? Все еще мочишься в штаны от страха перед стариком? Стараешься залучить эту бабу к себе в постель, как и меня в свое время? — Она уже кричала резким, пронзительным голосом.

— Мне кажется, вам лучше уйти, мисс Вилла! — снова проговорил Найджел тем же вежливым тоном.

— Отстань! Я хочу сказать пару слов смущенной, хотя и перезрелой невесте.

Энн не могла двинуться с места. Мисс Вилла размахнулась, как будто собиралась ударить Найджела.

— Кто тебя впустил?

Женщина опустила руку и, круто повернувшись, оказалась лицом к лицу с Алексом.

— Алекс, дорогой! — проворковала она и каким-то чудом опять похорошела. Нежно погладив пластрон его рубашки, она продолжала: — Соскучился по мне, да? По-прежнему меня хочешь, как и я тебя? — Она говорила низким, хриплым голосом и ласкала его обеими руками, стараясь прижаться к нему.

— Найджел! Как, черт возьми, она прошла? Я же ясно приказал, чтобы ее не впускали!

— Сожалею, сэр. Я тоже предупредил об этом у входа. Понятия не имею, откуда она взялась. Я увидел ее, когда она уже разговаривала с миссис Грейндж…