— Мадам Петэн?

— Да, ее именно так зовут.

— О, у меня нет слов! Это один из самых роскошных ресторанов, а уж дорогой… там даже забежать в туалет стоит целое состояние. Ну и?..

— На следующий день мы поехали в Хэмптон-Корт, гуляли там, завтракали и без конца разговаривали. Его нельзя назвать красивым, он скорее интересный и обаятельный. Это мужчина приблизительно наших лет, может быть, чуть старше. И он грек.

— Грек! Дорогая, не хочу тебя разочаровывать, но ты должна быть осторожна. Одна моя подруга была замужем за греком, но из этого ничего не вышло: он оказался настоящим феодалом. Он женат?

— Не знаю, он не сказал, а я не решилась спросить.

— Чем он занимается?

— Не имею представления.

— Душа моя, ты слишком наивна, тебя нельзя никуда пускать одну! Давай порассуждаем: он повел тебя к Петэн, значит, он богат, и потом все эти цветы… Несомненный плюс!

— Не будь так цинична, Лидия! Мне абсолютно безразлично, богат он или беден.

— Ты ошибаешься. Уж коли заводить роман, то лучше с богачом. Представь себе: женатый и к тому же бедный — разве это не отвратительно? Богатый мужчина может по крайней мере изменять жене с шиком!

— Ты невозможна, Лидия! Неужели ты ничего не принимаешь всерьез?

— Почти ничего. Ты с ним уже спала?

— Нет, что ты! Мы ведь только познакомились. — Энн тщетно пыталась сделать вид, что она шокирована.

Лидия фыркнула, ни капли не обманутая попыткой Энн изобразить благородное негодование, и подняла одну подбритую бровь.

— Ему пришлось сразу улететь в Нью-Йорк, — добавила Энн, пожимая плечами, — иначе…

— Счастливица! Предвкушение счастья так восхитительно! Как я завидую тебе!

— Только не говори никому, хорошо? В моем возрасте такое, можно сказать, уличное знакомство выглядит глупо.

— Будь тебе двадцать, тебя бы это не смутило, правда? Чего же ты теперь стесняешься? Не беспокойся, я не скажу ни одной живой душе, пока ты сама не разрешишь.

— Знаешь, Лидия, я думала, что буду чувствовать себя виноватой, но, как ни странно, этого не случилось.

— А почему ты должна была чувствовать себя виноватой?

— Виноватой перед памятью Бена.

— Бен! — Лидия посмотрела на нее с нежностью и беспокойством. Взяв Энн за руку, она крепко сжала ее. — Не позволяй никому встать у тебя на пути к счастью, слышишь меня, никому, а прежде всего Бену. Обещаешь?

— Обещаю! — Энн было засмеялась, но голос Лидии прозвучал так торжественно, что она сразу оборвала смех. — Я думаю, Питер будет звонить тебе, чтобы выведать что-нибудь. У него и так уже зародились подозрения.

— Я прямо скажу ему, что его мать сейчас в критическом возрасте, и от нее можно ждать любых неожиданностей, — беспечно ответила Лидия. — А джин у тебя еще остался?

Следующие два дня тянулись для Энн нескончаемо долго. Желанный телефонный звонок все не раздавался. С новыми платьями придется подождать: она так и не выбралась в магазины, вообще не выходила, чтобы быть дома, если позвонит Алекс. Ей казалось, что телефон не в порядке, и она все время проверяла, есть ли гудок. Она смеялась над собой, вспоминая, как, еще подростком, вела себя точно так же в ожидании звонка Бена. И вот сейчас она опять чувствовала себя девчонкой.

Во вторник, уже к концу дня, телефон зазвонил. Похоже на гудки из автомата, успела подумать Энн.

— Миссис Грейндж?

— Алекс!

— Я здесь неподалеку, можно к вам зайти?

— О да, — сразу ответила она, задыхаясь от волнения. — Где вы? Сколько вам нужно времени, чтобы добраться сюда?

Но телефон уже молчал.

Энн помчалась наверх. Посмотрев в зеркало, она пожалела, что не была больше у парикмахера. Может быть, есть еще время, чтобы вымыть голову и просушить волосы? Она почувствовала раздражение, услышав звонок у входной двери. Кто бы это мог быть? Проклятие! Она сердито сбежала вниз, чтобы открыть дверь.

— Привет, радость моя!

Он вошел и тут же сжал ее в своих объятиях, осыпая поцелуями.

— Мне вас так недоставало! Разве это не прекрасно? — радостно объявил он, точно удивляясь самому себе.

— Но откуда вы явились? Я думала, вы в Лондоне. Я в таком виде! — пожаловалась она сквозь смех.

— По-моему, вы замечательно выглядите! А звонил я уже из вашей деревни, хотел сделать вам сюрприз.

Он продолжал целовать ее. Всем существом Энн испытывала волнение, какого ей никогда еще не доводилось чувствовать.

Они прильнули друг к другу, будто опасались, что их разлучат силой, и, не разжимая объятий, направились в гостиную. Энн в душе порадовалась, что зажгла в камине огонь.

— Берегите голову, — предупредила она, и Алекс пригнулся, входя в низкую дверь.

— Ваш интерьер — само совершенство! — воскликнул он. — Я так себе все и представлял. Все чисто английское: большой камин, потолочные балки, свинцовые переплеты окон, ситцевая обивка. Я должен все это хорошенько рассмотреть и во время моих разъездов смогу представлять себе вас в любом месте вашего дома.

— Мне просто не верится, что вы здесь! — Она повернулась, глядя на него снизу вверх. Так странно было видеть его в ее гостиной! — Хотите чего-нибудь выпить?

— Только чай! Настоящий английский чай, сандвичи с огурцами и фруктовый кекс перед этим очагом из толстых бревен!

— У меня нет огурцов! — озадаченно сказала она.

— Нет огурцов! Какое упущение, Анна! — Он засмеялся и нежно поцеловал ее. — Бедная девочка, у вас такое расстроенное лицо! Да кому они нужны, ваши огурцы?

— Может быть, тосты?

— Чудесно! Это еще более по-английски.

По его настоянию она разрешила ему пойти с ней на кухню, и там, взгромоздившись на высокий табурет, он наблюдал за тем, как она готовит чай и тосты. Энн чувствовала себя ужасно неуклюжей, когда ставила все на поднос: его глаза неотрывно следили за ней. В них горело такое пылкое желание, что она занервничала. Каждый раз, как она проходила мимо, Алекс норовил прикоснуться к ней, сжать ее локоть, погладить по голове. От смущения она роняла ложки, посуда звенела у нее в руках.

— Я еще не поблагодарила вас за прелестные цветы, — сказала Энн, вторично роняя чайную ложечку и нагибаясь, чтобы поднять ее. — Я думала, вам не удастся меня найти, и собиралась даже попытаться разыскать мадам Петэн. — Она сердилась на себя за то, что в ее голосе звучит неприкрытое волнение.

— Какая отвага! — улыбнулся он. — Не так уж сложно найти кого угодно, если вам этого очень хочется. Но найти вас было совсем просто. Я знал вашу фамилию, знал название вашей деревни. Встретившись с вами, я не позволил бы себе потерять вас!

Алекс нежно провел рукой по ее щеке, точно желая удостовериться в том, что она не плод его воображения. Энн было приятно, что он все время старается прикоснуться к ней, но она не привыкла к такому обращению и не знала, как на него реагировать. Не привыкла она и к непосредственной близости мужчины, волнующего ее физически. Это тоже было совсем новым ощущением.

В гостиной она указала ему, где сесть, обойдя любимое кресло Бена, а сама устроилась на ковре у его ног и сразу начала разливать чай.

— Как прошла ваша поездка? — поинтересовалась она.

— Хуже не бывает!

— Мне очень жаль!

— Ничего не мог с собой поделать: никак не удавалось сосредоточиться на работе, потерял к ней всякий интерес. — Он наклонился к Энн. — Думал только о вас: чем вы занимаетесь, с кем разговариваете. Боялся, что вы за это время еще с кем-нибудь познакомитесь. Не решался вам позвонить — чувствовал, что, услышав ваш голос, все брошу и помчусь к вам. Я ухитрился восстановить против себя всех, с кем имел дело.

Энн налила ему чай. Чашечка из тонкого фарфора казалась удивительно хрупкой в больших руках Алекса.

— Мне очень жаль! — повторила Энн, хотя она не испытывала ни малейшей жалости при мысли о смятении, вызванном его чувством к ней, и не решалась поверить тому, что он сказал. Она была не в силах оторвать глаз от его рук и жаждала новых прикосновений.