— У нее отключен мобильник.

— А на домашний?

— Я его не знаю.

Жан-Робен слегка улыбнулся. Затем, покопавшись в сумке, вынул мобильный телефон и набрал номер из справочника.

— Добрый день, мадам, это Жан-Робен дю Мерселак. — Бастиан мельком подумал, что он не стал бы так представляться, разговаривая, например, с горничной. — Могу я поговорить с Опаль? (Пауза. Потом Бастиан увидел, как Жан-Робен нахмурился.) Я… нет, просто мне показалось, что ее сегодня нет на занятиях… но, поскольку мы в разных классах, я, конечно, мог ошибиться… Благодарю вас, мадам…

Закончив разговор, Жан-Робен посмотрел на Бастиана.

— Тетушка Опаль говорит, что она пошла сегодня в лицей… — медленно проговорил он.

— Но тогда…

— …и что она была какая-то странная, — закончил Жан-Робен.

— Странная?

— Да… даже не знаю… Ну ладно, будем надеяться, что она все же появится, — сказал он с бодростью, которая показалась Бастиану слегка наигранной.

— Послушай, Жан-Робен… а если она все же пришла, и ей вдруг стало нехорошо… где она может быть?

Тот задумчиво поднял глаза к потолку, но Бастиан успел заметить, как на мгновение его взгляд скользнул по неприметной дверце, за которой была лестница, ведущая наверх.

— Я не стал бы подниматься туда один, не предупредив других, — с сумрачным видом сказал Жан-Робен.

— Даже ради сестры твоего друга? А что, если с ней что-то случилось?

Поднявшись, оба некоторое время стояли на пороге, за которым начинались владения Chowder Society. Оттуда веяло холодным спокойствием. Темная глубина в дальнем конце бывшего театрального зала, позади ширм, коробок, пыльного тряпья и картонных декораций, казалась почти угрожающей.

— Опаль?.. — нерешительно позвал Жан-Робен.

Никакого ответа.

Бастиан сделал несколько шагов вперед. Жан-Робен у него за спиной прошептал:

— Мне кажется, ее здесь нет.

Но Бастиан не был в этом уверен. Он ощущал чье-то присутствие. Даже не одно… множествоприсутствий. Опаль могла быть здесь, в глубине, за ширмой… но почему он представлял ее съежившейся в углу между двух каменных стен, готовой заплакать?..

Он почти на ощупь продвигался вперед, к тому месту, где вот уже несколько поколений учеников «Сен-Экзюпери» вели разговоры с мертвыми. Туда, где рука кого-то из них некогда начертила магический круг с пентаграммой внутри…

— Опаль, ты здесь?

Звук собственного голоса заставил его вздрогнуть — Бастиан едва его узнал.

Жан-Робен, по-прежнему стоящий на пороге, неуверенно произнес:

— Ну, что там?..

Бастиан не ответил, продолжая осторожно идти вперед. Внезапно он остановился и втянул носом воздух. О да, они были здесь! Они… белые тени. В первый раз атмосфера чердака вызвала у него легкое недомогание, причину которого он сам не смог бы внятно объяснить — в конце концов, это был просто старый заброшенный чердак. Но сейчас он чувствовал их… почти видел. Во всяком случае, мог вообразить их, услышать их отдаленные жалобно шелестящие голоса…

— Ну что? — повторил Жан-Робен уже с явным нетерпением.

Бастиан снова вздрогнул. Ощущение потустороннего присутствия рассеялось. Он почти пробежал несколько последних метров и увидел, что следы вчерашнего разгрома исчезли. Импровизированная гостиная была прибрана, деревянный круг с пентаграммой лежал на полу между креслами. Свеча была снова вставлена в стакан, рядом стояла наполовину полная бутылка кока-колы. Бастиан потрогал ее — бутылка была холодной.

— Опаль здесь нет, — крикнул он, обернувшись, — но, кажется, она недавно здесь была.

— С чего ты взял?

Бастиан уже собирался ответить, но тут раздался звонок, сообщающий об окончании урока.

— Надо идти! — с тревогой произнес Жан-Робен.

Бастиан повернулся к двери, но тут заметил еще одну деталь: квадратики с буквами были аккуратно разложены вокруг целого бокала (а осколки прежнего исчезли). Вот зачем Опаль приходила — поговорить с братом.

Одна.

— Давай быстрей! — раздраженно сказал Жан-Робен.

В ту же секунду Бастиан принял решение.

— Я останусь здесь.

— Что?!

— Я подожду ее… Она еще может вернуться.

— Но ты можешь подождать внизу! И потом, тебе нельзя оставаться здесь! Об этом не может быть и речи! Я вообще не должен был тебя сюда приводить!

— Я остаюсь! — твердо повторил Бастиан.

Его глаза уже привыкли к полусумраку, и он разглядел, что красивое, чуть андрогинное лицо Жан-Робена перекошено от гнева. Однако он понимал, что у того нет выбора: либо остаться здесь и пропустить урок, либо оставить Бастиана одного.

Жан-Робен выбрал второе и с силой хлопнул дверью. Бастиан остался один — со свечой, бумажными квадратиками, пентаграммой… и белыми тенями, неслышно вокруг него роившимися.

С первого же взгляда Бертеги понял, что глава фирмы «Гектикон» и ее муж (директор ее лицея) представляют собой идеальную пару: у них были одинаковые ослепительные улыбки, обоим была присуща парижская элегантность в противовес здешней чопорности, оба были привержены режиму, который они тщательно соблюдают, чтобы сохранять атлетическую стройность.

— Я согласилась вас принять и буду рада вам помочь, хотя пока не знаю цели вашего визита, но скоро у меня деловая встреча, потом завтрак…

Она бросила быстрый взгляд на его пиджак от Труссарди из тонкой ягнячьей шерсти, потом взглянула на его лицо и сделала едва заметную насмешливую гримасу, словно забавляясь несоответствием между первым и вторым.

— Я не отниму у вас много времени, обещаю. Я лишь хочу задать вам несколько вопросов. В последнее время в городе происходят… довольно странные события.

— Вот как?.. Я ни о чем таком не слышала. Впрочем, неудивительно, у меня сейчас дел невпроворот — мы собираемся экспортировать нашу продукцию в Штаты… Так чем могу быть вам полезна?

— Я хотел бы узнать, зачем вы приобрели поместье Талькотьер.

Ослепительная улыбка померкла. На лице Клеанс Рошфор появилось такое выражение, словно бы ее спросили об ее любимой позе в сексе или о цвете волос на лобке.

— Я… я не понимаю, какое отношение имеют мои цели к работе полиции. Кстати, откуда вы об этом узнали? Это была информация, не подлежащая разглашению.

— Мы провели расследование.

— Но в связи с чем?

— Как я вам уже сказал, мадам Рошфор, в городе происходят странные события. Напоминающие другие, не слишком давние.

Бертеги сделал паузу, давая собеседнице время на то, чтобы осмыслить сказанное.

— Вы не можете не знать, что Талькотьер некогда был ареной драматических событий. Сейчас мы изучаем все следы, которые могут помочь нам установить виновных в недавних… происшествиях.

Клеанс Рошфор раздраженно хмыкнула.

— Наша фирма приобрела поместье по очень простой причине: оно удачно расположено, оттуда открывается прекрасная панорама.

— То есть? Ведь оно…

— До недавнего времени… несколько лет назад, — уточнила Клеанс, выпрямившись в кресле и глядя прямо в лицо комиссару, — это была самая престижная недвижимость во всем регионе, и прежде всего по причине расположения. Оттуда открывается чудесный вид, если вы не знаете. А вопрос престижа всегда имел большое значение для нашей фирмы. Нашей целью было — и остается — сровнять с землей оставшиеся развалины и построить новое современное здание, где будет производиться наша продукция. — Она произнесла это таким тоном, словно речь шла о всемирно известной корпорации.

— Понимаю… А у кого вы купили поместье?

Клеанс продолжала неотрывно смотреть на комиссара — и теперь в ее ярко-голубых глазах блестел вызов.

— Разве имя бывшего владельца не указано в кадастре?

Атмосфера настолько накалилась, что Бертеги ощутил, как светская беседа понемногу превращается в поединок.

— Я могу уточнить, но если вы ответите, то сэкономите мне время. Собственно, я задаю вам вопросы именно с этой целью. Лично вы не имеете никакого касательства к делу, которое я веду. Мой визит к вам — неофициальный.