Офицеры одного из направлений (отделов) Генерального штаба ВС СССР, обсудив военно-политическую обстановку в стране, выступили с протестом против развала государства и армии. «Наверное, — сказал генерал-майор Леонид Кожендаев. — я не одинок в своем недоверии большинству политиков, вершащих сегодня наши судьбы. Нужны новые лидеры. Думаю, их выдвинет народ, который уже устал давиться в очередях за хлебом и бояться будущего… Армия устает терпеть унижение…».[547]

Позже он добавит: «…Заговора против демократии в нашей стране быть не может. Ну хотя бы потому, что демократии у нас нет. Пока были есть лишь лозунги о ней, была и есть спекуляция политиков на вере людей в лучшую долю».[548]

«Офицерская среда, — писал В. Литовкин, — как и наши бесконечные очереди, митинги и собрания, — применю крайне резкое — необычное сравнение, — буквально беременна социальным взрывом. Это не новость, и ясно, давно известно, что есть отчего»[549]. Говорили о недовольстве офицеров многие газеты.[550] Муссировалась информация о совместных встречах офицеров армии, МВД и КГБ.[551]

Говорили даже известные политики. Мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак предупредил, что в стране возможен военный переворот, который может получить общественную поддержку.[552] Таких пророчеств было не мало и многие из них были заграничного происхождения.{226}

Впрочем, многие успокаивали и говорили о провоцировании путча, чтобы его подавить и устранить возможных будущих конкурентов в борьбе за власть.[553] Сам Борис Ельцин на вопрос о возможности нового путча сказал: «Считаю, что нас просто кто-то запугивает этими разговорами».[554]

Однако переворот в армии все же был. Правда, кадровый. Сначала в борьбе решалось, кто же возглавить подразделение министерства обороны, ответственное за работу с кадрами.[555] 2 декабря 1991 года помощником министра обороны СССР — председателем Комитета по работе с личным составом назначили Николая Столярова. Газета «Правда» пояснила тогда, что Н.С. Столяров является другом А.В. Руцкого.[556] Кстати, военный летчик Столяров в августе 1991 года уже был назначен заместителем председателя КГБ СССР. Так прошелся по госбезопасности четыре месяца и улетел на новую должность в привычное старое ведомство.

Чуть позже пошла еще более интересная сенсация.[557] Указом Президента СССР был освобожден от занимаемой должности первого заместителя министра обороны — начальника Генерального штаба ВС СССР генерал армии Владимир Лобов. Вместе с ним отправили в отставку еще несколько крупных армейских чинов.[558]

Сам Лобов сказал, что увольнение произошло с нарушениями закона.[559] Он заявил: «…Как показывают последние события, становятся нежелательными люди, имеющие свои принципиальные позиции по вопросам жизненно важным для сохранения государственного единства и национального самосознания».[560]

Военным было от чего быть не довольным и не только в связи с материальным положением. За державу было тоже обидно. В 1991 году американская подводная лодка в российских водах Кольского залива столкнулась с отечественной подлодкой. «По всем мировым канонам в любой стране подобный инцидент рассматривается как шпионаж. Раскрутить его следовало по-крупному, на весь мир. Заставить американцев сполна расквитаться за этот неприятный для них политический ляп. Однако наш Президент и правительство не только не потребовало сатисфакции, а тут же (не дай бог, если янки опередят и принесут свои извинения!) стали вещать по всем каналам, что эпизод с подлодкой США не повлияет на российско-американские отношения».[561]

Не все и не сразу офицеры были способны смириться с этим (по сути дела) позором. Впрочем, позор несли не только бесцеремонные янки.

2.15.1. Вместе с распадом Советского Союза начался также распада Российской Федерации. «Силы, боровшиеся в РСФСР за власть с руководством СССР, использовали, как оружие, сепаратистские течения других республик. Как мы уже знаем, успех здесь был полный. Но наивно было надеяться, что такой процесс остановится на границах РСФСР».[562]

2.15.2. Наиболее ярко проявилось это в Чечне.{227} 1 июля 1989 года первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС (компартия еще была правящей) впервые был избран чеченец Дока Завгаев). В тот период на территории Эстонии служил в Советской армии чеченец по национальности генерал Джохар Дудаев. Кстати, супруга его была русской по национальности.

Писали: «Летом 1990 года генерал Дудаев подает в отставку и переезжает в Грозный, став председателем КГБ Чечено-Ингушетии».[563] Уже в середине 1991 года Дудаев стал активно участвовать в захвате власти в Чечне, но пик борьбы за власть пришелся на август-сентябрь 1991 года, т. е. на время ГКЧП и первые месяцы после него.

«Шевеление где-то на краю географии нашей огромной страны на фоне тектонических процессов по развалу СССР было сродни укусу комара по время пожара. К российским окраинам мы относились так, как к матросу на подводной лодке: да куда он денется?».[564] И напрасно так относились.

2.15.3. Этот период некоторые считают упущенным моментом, когда еще малой кровью можно было предотвратить большую кровь. «Когда Бурбулис и Старовойтова, посланные из Москвы, передали Дудаеву разрешение на разгон законных органов власти в Чечне, его «бандформирование» было еще очень небольшим — оружие им везли из Москвы, как сообщалось, в автомобилях «жигули». В Чечне еще стояли гарнизоны и части Советской Армии, действовали КГБ и МВД».[565]

Однако, послушаем очевидца. В начале 1995 года «Российская газета» опубликовала интервью с заместителем начальника УФСК РФ по Воронежской области Игорем Васильевичем Кочубеем, который в 1991 году был назначен председателем КГБ Чечено-Ингушской Республики. На вопрос о том, почему осенью 1991 года государственные и правоохранительные органы Российской Федерации не пресекли противоправные действия Д. Дудаева и его соратников, И.В. Кочубей ответил: «Национализм в Чечне и безответственность некоторых демократических вождей в Москве, действовавших по принципу: враг моего врага — мой друг… Мы могли бы в первые десять дней с начала митинга локализировать события, пока они еще не вышли из-под контроля. Однако были причины, воспрепятствовавшие КГБ сделать это. Первая — общая деморализованность как правоохранительных органов, так и органов власти и управления на местах после провала августовского путча. Эта неразбериха была ловко использована для сведения личных счетов враждующими политическими противниками. Отсутствовало твердое руководство на государственном уровне. В результате мне и моему коллеге из МВД республики представители наших центральных ведомств, прибывшие из Москвы 24 августа, запретили вмешиваться в происходящие события, поддерживать законно избранные органы власти Чечни.[566]